В этом году выпито все, кроме Москвы-реки, и то благодаря тому, что она замерзла… Было так весело, что один студиоз от избытка чувств выкупался в резервуаре, где плавают стерляди…
Чехов, 1885 г.
Поздравляем всех бывших, текущих и будущих студентов с днем Святой Татьяны! Днем всех студентов!
Повторение – мать учения, как любят говорить в университетах, поэтому охотно повторяем нашу старую замечательную публикацию о праздновании дня Татьяны в старой Москве.
Специально по этому поводу публикуем подборку преинтересных дореволюционных открыток “Типы студентов” художника Владимира Кадулина. В начале XX века он поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, позже доучивался в Киеве.
Кроме открыток, также публикуем отрывок из книги Петра Иванова “Студенты в Москве” (изд.1903 г.) про празднование дня святой Татьяны в дореволюционной Москве —>
Откуда-то сзади доносятся отдельные голоса:
– Gaudeamus! Gaudeamus!
Эти крики растут. Постепенно заполняют всю залу.
– Gaudeamus! Gaudeamus!
Музыка играет Gaudeamus.
– Ура! Ура!
Поднимается рев. Невообразимый шум. Своевольный дух вступает в свои права. Опьянение начинается.
Gaudeamus играют раз, два, три…
Далее дело переносится в трактиры, в пивные, в рестораны средней руки… Теперь все сводится к одному: подготовить почву для праздника своевольного духа. Нет денег, чтобы опьянить себя благородным шампанским. Пьяная водка и мутное пиво – два напитка Татьянина дня.
….
К 6-ти часам вечера толпы студентов направляются к «Эрмитажу». Замирает обычная жизнь улиц, и Москва обращается в царство студентов. Только одни синие фуражки и видны повсюду. Быстрыми, волнующими потоками студенты стремятся к «Эрмитажу» – к центру. Идут группами, в одиночку, толпами, посредине улицы. Встречные смешиваются, группы примыкают к толпе.
Толпа растет, расширяется. Впереди ее пляшут два студента, и между ними женщина машет платочком. Все трое выделывают отчаянные па. Сзади толпа распевает хаотическую песню.
современный вид площади на Яндекс-панорамах
Но вот «Эрмитаж». До 5 час. здесь сравнительно спокойною Говорят речи, обедают. К 5 час. «Эрмитаж» теряет свою обычную физиономию. Из залы выносятся растения, все, что есть дорогого, ценного, все, что только можно вынести. Фарфоровая посуда заменяется глиняной. Число студентов растет с каждой минутой. Сначала швейцары дают номерки от платья. Потом вешалок не хватает. В роскошную залу вваливается толпа в калошах, фуражках, пальто. Исчезают вино и закуска. Появляются водка и пиво. Поднимается невообразимая кутерьма.
Все уже пьяны. Кто не пьян, хочет показать, что он пьян. Все безумствуют, опьяняют себя этим безумствованием. Распахиваются сюртуки, расстегиваются тужурки. Появляются субъекты в цветных рубахах. Воцаряется беспредельная свобода. Студенты составляют отдельные группы. В одном углу малороссы поют национальную песню.
В другом – грузины пляшут лезгинку. Армяне тянут «Мравалжамиер»
В центре ораторы, взобравшись на стол, произносят речи – уже совсем пьяные речи. Хор студентов поет Gaudeamus… Шум страшный. То и дело раздается звон разбитой посуды. Весь пол и стены облиты пивом…
За отдельным столом плачет пьяный лохматый студент…
– Что с тобой, дружище?
– Падает студенчество. Падает, – рыдает студент.
Больше он ничего и не может сказать.
– На стол его! На стол! Пусть говорит речь! – кричат голоса.
Студента втаскивают на стол.
– Я, коллеги, – лепечет он, – студент. Да, я студент, – вдруг ревет он диким голосом. – Я… народ… я человек…
Скользит и чуть не падает.
– Долой его! Долой!
Его стаскивают со стола.
– Товарищи, – пищит новый оратор, маленький юркий студент, – мы никогда не забудем великих начал, которые дала нам великая, незабвенная Alma Mater.
– Браво! Брависсимо! Брависсимо! Качать его! Качать!
Оратора начинают качать. Он поливает всех пивом из бутылки.
– Господа, «Татьяну», – предлагает кто-то.
Внезапно все замолкают. И затем сотни голосов подхватывают любимую песню:
– Да здравствует Татьяна, Татьяна, Татьяна.
Вся наша братия пьяна, вся пьяна, вся пьяна…
В Татьянин славный день…
– А кто виноват? Разве мы?
Хор отвечает:
– Нет! Татьяна!
И снова сотни голосов подхватывают.
– Да здравствует Татьяна!.
Один запевает:
Нас Лев Толстой бранит, бранит
И пить нам не велит, не велит, не велит
И пьянство обличает!..
– А кто виноват? Разве мы?
– Нет! Татьяна!
– Да здравствует Татьяна!
Опять запевают:
– В кармане без изъяна, изъяна, изъяна
Не может быть Татьяна, Татьяна, Татьяна.
Все пусты кошельки,
Заложены часы…
А кто виноват?
И так далее.
В 9 часов «Эрмитаж» пустеет Лихачи, «ваньки» (дешевые извозчики – прим.moscowwalks), толпы студентов пешком – все летит, стремительно несется к Тверской заставе – в «Яр» и «Стрельну», где разыгрывается последний акт этой безумной феерии. Там в этот день не поют хоры, не пускают обычную публику, закрывают буфет и за стойкой наливают только пиво и водку прямо из бочонков.
современный вид этого места на Яндекс-панорамах
В «Яре» темп настроения повышается. Картина принимает фантастическую окраску. Бешенство овладевает всеми. Стон гул, гром, нечеловеческие крики. Каждый хочет превзойти другого в безумии. Один едет на плечах товарища к стойке, выпивает рюмку водки и отъезжает в сторону. Другие лезут на декоративные растения. Третьи взбираются по столбам аквариума вверх. Кто-то купается в аквариуме.
Опьянение достигло кульминационной точки…
Вдруг раздаются бешеные звуки мазурки. Играет духовой оркестр. Музыканты дуют изо всех сил в инструменты, колотят молотилками в литавры… Здание дрожит от вихря звуков. И все, кто есть в зале, бросаются танцевать мазурку. Несутся навстречу друг к другу в невообразимом бешенстве…
И это продолжается до 3-4 часов ночи. Потом студенты едут и идут в город. Иногда устраивают факельное шествие со свечами до Тверской заставы. И опять песни. Оргия песен…
Фребеличка – слушательница курсов, подготовляющих воспитательниц для детей дошкольного возраста по методу немецкого педагога Фребеля.
Была у московского студенчества и еще одна забава:
Под утро самые смелые и выносливые возвращаясь из ресторанов Петровского парка у нынешнего Белорусского вокзала забирались на Триумфальную арку, чтобы распить праздничную чашу в компании с бронзовой статуей победы. По этому поводу среди извозчиков ходила следующая присказка:
– Во всей Москве только два кучера непьющих: один на Большом театре, другой на Трухмальных воротах. Да и то Трухмального как ни крепко держится старик, а на Татьяну студенты непременно накачают.
