26 октября 1774 г. (л. 46) Допрос злодея, самозванца, беглаго с Дону казака Емельяна Иванова сына Пугачева, произведенной в Синбирске октября 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го чисел 1774-го года. (л.
46об. ) 1774 года октября 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го чисел государственной злодей, самозванец Емельян Пугачев в присудствии генерала графа Панина и генерал-майора Потемкина разпрашиван по нижепрописанным распросам, противу которых злодей и показал, как явствует ниже сего. По твоему, государственной злодей, изменник и самозванец, уже собственному признанию не только пред нами, но и пред всем народом, что ты настоящей с Дону казак Емельян Иванов сын Пугачев, изменив законной своей государыне и отечеству, лживо назвав себя имянем покойного императора Петра Третьяго, производил с злодейскими твоими сообщниками в государстве (л. 47) возмущение, бунт, убийства и грабительства верным подданным ея величества и сынам отечества твоего.
Теперь, зная, какия предстоят тебе по всем государственным законам казни и наимучительнейшия истязания ко извлечению из тебя всей по твоим злым намерениям и произведениям истины, показывай, не утаевая ничего в душе твоей, к облегчению себя от оных и к чистому покаянию пред создателем вселенной, ведущим все тайны сердец человеческих, и пред своею самодержавною законною государынею, в высочайшем лице которой ты теперь спрашиваешься с полною властию ко всем над тобою мучениям, какия только жестокость человеческая выдумать может. (л. 47) Вступление к ответам Объявляет он, Пугачев, что первому помышлению его о побеге за Кубань был поводом донской казак Лазунской (Так в оригинале; в действительности это была Глазуновская станица (на реке Медведице левом притоке Дона), где и жил казак А. Ф.
Кузнецов) станицы Андрей Кузнецов. Считая себя утесненным, как и прочие раскольники, советовал сей Кузнецов подговаривать яицких казаков к побегу, говоря притом ему, что войско Яицкое было неоднократно в смятении, что угнетаемо оное от старшин и начальников, и что они, яицкие казаки, яко раскольники, на предложение сие о побеге (л. 47об. ) согласятся.
Намерение самого злодея Пугачева было: бежать, по подговору зятя Павлова О сем значит в первом допросе на странице. Но как он, Пугачев, перевез зятя своего за реку Дон и отстал, то усомнился еще тогда, чтоб за перевоз показаннаго зятя своего не было взыскания, ибо по установлению положена казнь таковым, кто дерзнет переправлять кого за Дон. Для того он, Пугачев, и убежал, но был после пойман в станице, и приказано было его, Пугачева, везти донскому казаку Худякову О сем видно из первого допроса на странице. А сей, препоручив везти злодея в Черкаск своему сыну, велел его, для прежняго между ими знакомства, с дороги отпустить.
Взыскания ж за то, что упустил колодника, не опасался, потому что сын его был малолетен. Ушедши злодей с дороги, пробрался (имея намерение итти в Польшу) в Слободскую Украинскую губернию, в Изюмской полк. Будучи ж там в одной слободе у крестьянина, (л. 48) по прозванию Коровки, чрез несколько времяни узнал, что он раскольник.
А как злодей, будучи уверен, что раскольники беглым дают пристанище и им вспомоществуют, то в надежде сей спрашивал злодей хозяина: Каким образом можно пройти в Польшу. Коровкин объявил, чтоб он шел в раскольничей монастырь на Ветку, и с ним вместе отпустил туда ж своего сына Антона, потому что он знал писать фальшивые паспорты. Пугачев напротив того говорил, чтоб итти на поселение в Бендеры, и, наконец, склонив на свое мнение показаннаго Антона, пошли вместе. Спутник злодея написал паспорты как себе, так и Пугачеву, с которыми бы можно было им пробраться до Бендер.
На дороге, проведав они, что туда без печатных паспортов никого не пропускают, возвратились на Ветку. По словам Коровки был он там несколько времяни, наимался на сенокосы, готовясь выработанными деньгами итти к Добрянску, куда, оставя на Ветке Коровкина сына Антона, и отправился. В Добрянске на форпосте сказался он польским выходцем, как и в прежнем допросе объявил, утаевая прямое свое название для того, что естли бы сказался он служивым, то бы его задержали. Желание ж его было поселиться на Иргисе, потому что, будучи он в карантине, слышал, что для поселян великия выгоды.
Вышед же из Добрянского карантина, зашел вторично к помянутому слободскому крестьянину Коровке и, взяв у него свою лошадь, поехал на Иргис, имея себе спутником беглаго салдата, называющагося выходцем же Пространнее о сем салдате видно в прежнем допросе на странице. Отправясь вместе от показанного Коровки, заехали они на устье Медведицы в казачьи хуторы и, спрося, кому оные принадлежат, пошли к хозяину, которой называется Андрей Кузнецов, тот самой, которой подговорил Пугачева возмущать яицких казаков. Спрашивал (В копии протокола, сделанной гвардии капитан-поручиком С. И.
Мавриным (в последующих сносках мавринская копия протокола), слову спрашивал предшествует текст: Когда ж он) он у пришельцов: куда они предприяли путь. На что Пугачев ответствовал, что идут они на Иргис селиться. А Кузнецов сказал: что ныне-де на Иргисе происходит великое староверам гонение, так не лучше ль пробираться в другое какое место. Пугачов, имея намерение и прежде с зятем своим бежать на Кубань, открылся в том Кузнецову.
Но сей отвечал, что намерение его (л. 49) не сбудется, говоря притом, что как можно бежать в такой дальней путь в малом числе людей. Слышно-де здесь, что Яицкое войско давно бунтует, так лучше его подговорить и бежать вместе. Сими изречениями воспользуясь, злодей спрашивал: каким бы путем пройтить на Яик.
На что хозяин ответствовал, что должно итти в Мечетную слободу и явиться у игумена раскольничья монастыря Филарета, уверяя притом злодея, что ему игумен по расколу крайне знаком. При отъезде своем Пугачов получил от Кузнецова денег 74 рубли с тем намерением, чтоб отвезти оныя живущему на Иргисе Кузнецова брату. Приехав же злодей в Мечетную слободу, явился игумену Филарету и открыл ему свое намерение, которое он, игумен, и похвалил, сказав притом, что по обстоятельствам яицких казаков возмутить не только не трудно, да и весьма возможно. С сим подкреплением своих намерений отправился злодей на Яик будто бы для покупки рыбы.
Едучи дорогою с крестьянином Малыковской волости Семеном Филипповым. Сей, поймав злодея, привел в Малыковку к управительским делам], объявил ему свое намерение. А прибыв в Яицкой городок, стал в доме казака Дениса Пьянова. По многих разговорах спрашивал злодей у хозяина о состоянии яицких казаков.
Узнав же о их неудовольствии, начал подговаривать к побегу за Кубань некрасовским путем, обнадеживая их награждением, как на него из Малыковки показано. Соображая обстоятельства и похождения злодея по всем сведениям, каковыя секретная коммисия собрать могла, показанием его усмотрено, что злодей скрывал яд злости на сердце. Для того учинено было ему малое наказание. И по доводам тем, что до поимки его, Пугачева, открылось уже, какие имел он замыслы и советы, будучи на Яике в доме казака Дениса Пьянова, убежден был злодей и открылся противу вопросительных пунктов: 1.
Объявил ты в первых по поимке тебя допросах, всеконечно укрывательством, будто б принял ты на себя лживое название имяни Петра Третьяго и намерение к производству в государстве возмущения после уже утечки твоей из Казани. Но обличает тебя в том производимое дело в здешней Синбирской канцелярии при первой тебя ж поимке в селе Малыковке, что ты тогда уже возмущал народ к бунту против владеющей законной государыни. То и открывай теперь по самой истине: из какой причины, собою ли одним, или с кем имянно по совещаниям, когда и где подлинно взял ты намерение и вступил в злодейское возмущение народа к бунту и к похищению российскаго престола под лживым названием себя имянем покойнаго императора Петра Третьяго. Возмечтал он, злодей Пугачев, принять на себя высокое звание покойнаго государя Петра Третьяго в Добрянске, (л.
50) по научению тамошняго купца Кожевникова (В тексте фамилия Кожевникова подчеркнута карандашом, на полях карандашный знак NB сделан рукой Екатерины II). Когда он злодей, был в карантине, то для прокормления себя наимался в разныя работы: между прочими работал у показанного Кожевникова и показался схожим на покойнаго государя одному беглому салдату, сказавшемуся выходцем из Польши. Сей салдат объявил хозяину, что он, смотря на Пугачева, находит в нем подобие покойнаго государя Петра Третьяго. О чем услышав, Кожевников спрашивал Пугачева, какой он человек и, лаская его разными способами, выведал, наконец, о точном его звании и природе.
А сие злодей открывши, не умолчал и о том, что он из дому своего бежал. Кожевников, выслушав сие, говорил злодею: Слушай, мой друг, естли ты хотел бежать за Кубань, то бежать тебе одному неможно. Хочешь ли ты пользоваться и принять лучшее намерение. Есть люди здесь, которые находят в тебе сходство с государем Петром Третьим.
Прими ты на себя сие звание и поди на Яик. Я-де точно знаю, что яицкие казаки притеснены. Объявись там под сим высоким названием государя и подговаривай их бежать с собою. Сей салдат скажется гвардейцем и будет всех уверять, что ты подлинно государь, как знает тебя и простой народ.
Обещай яицким казакам награждения по 12 Рублев на человека. Деньги ж, естли нужны будут, то я своих дам, да и прочие-де помогут, с тем только, чтоб вы нас, раскольников, взяли с собою, потому что здесь нам, староверам, жить трудно и претерпеваем непрестанное гонение. Злодей, обрадуясь сему случаю, утвердился принять на себя высокое название. И советовали: каким лучше способом объявиться ему под имянем государя.
В совете с ними был еще добрянский же купец Крылов. И положили, чтоб ему ехать на Иргису в Мечетную слободу к игумену Филарету. Кожевников и Крылов (В протоколе, написанном рукой генерал-майора П. С.
Потемкина (в последующих сносках потемкинский экземпляр протокола) далее зачеркнуто: написали письма к игумену, чтобы он элодею подал ) приказывали ему явиться у Филарета для того, что он ему поможет, как человек довольно сведущий обо всех обстоятельствах яицких казаков, примолвя притом, что и все раскольники, естли удастся ему, злодею, с ним поедут. Таким образом, уповая на сие, отправился злодей на Иргис с показаным салдатом, имея точное намерение назваться в народе имянем государя Петра Третьяго (В потемкинском экземпляре протокола далее зачеркнуто: Еще дорогою сговаривались они со сказанным салдатом как лучшее народ верить). А салдат обнадеживал его, что будет уверять о сходстве злодея с покойным государем. И так, отправясь из Добрянска, заезжали они к показанному слободскому крестьянину Коровке, а оттуда в донския станицы к Кузнецову 2-й пункт означит советы и намерения каждаго.
По прибытии на Иргис, товарыщ его, беглой салдат, от него отстал (В потемкинском экземпляре протокола далее зачеркнуто: навсегда ) и нанялся в рекруты, а для какой причины, он не ведает. Сам же злодей Пугачев, пришед к игумену Филарету, сказал ему свое звание и открыл советы Кожевникова, Филарет принял его намерение с радостью, обнадеживая, что Яицкое войско его примет, и что сам отец игумен обещался вспомоществовать. Условяся, злодей поехал в Яицкой городок будто бы для покупки рыбы. Филарет дал ему наставление, каким образом лучше подговаривать яицких казаков, и велел ему ехать прямо к казаку Денису Пьяному с тем объявлением, будто бы Пугачев был подлинно государь Петр Третий, и что он прислан от игумна Филарета.
С тою надеждою прибыл злодей на Яик и делал обнадеживания, открывшияся в секретной коммисии по допросу Дениса Пьянова, которой в начале августа умер. 2. Здесь предъявляемое письмо, писанное от твоего имяни в то же еще время Мечетной слободы к игумену Филарету, обличает тебя, что ты тогда уже, будучи последней казак, имел достаточные деньги, употреблял их к своим бунтовщичьим намерениям, делал подкупы к твоему изпод караула высвобождению, то теперь и объявляй, ничего не утаивая, всю точность и подробность: от кого ты такое деньги, приобрел, и кто были конечно еще тогда твоими сообщниками к государственному возмущению, какое ты сообщество в том имел со означенным игуменом или с кем имянно другими, ково же имянно ты чрез какия дороги и чрез ково имянно ж подкупал ты к своему из-под караула освобождению, кто из них на освобождение тебя за какия взятки преклонялся и оным тебя обнадеживал. Понеже он, Пугачев, в сие время сказывался купцом, и когда под сим званием взят был под караул, то малыковской управитель, ведая о нем прежде по паспорту добрянскаго директора, что он, Пугачев, был назван выходцем из Польши, стал его сечь и, узнав прямое звание, послал его в Синбирск.
Едучи дорогою, просил он проводников своих, которых было двое, чтоб его освободили. Но они, на то соглашаясь, требовали с него по 100 рублев на каждаго. Пугачев отрекся дать сию сумму, сказав, что у него только 74 рубли. При сих словах убеждаем был злодей вновь как самым письмом, писанным от него к Филарету, так и разными известными доказательствами по показаниям его сообщников.
Показанныя деньги в письме, 470 рублей, имел он, злодей, подлинно оставленных им у игумена Филарета. Оные деньги получил он, злодей, во-первых, от показанного крестьянина Коровки 370 рублей, согласившагося с ним бежать и уговаривать других раскольников, да от донскаго казака Лазунской станицы, по прозванию Долотина 42 рубля, а последние 74 рубля, как выше сказано, от Кузнецова. Все сии деньги даны были ему, злодею, на вспоможение к произведению адскаго намерения его назваться имянем государя и возмутить яицких казаков, с тем еще обнадеживанием, что как они, вышесказанные его пособники, так и все раскольники, ему помогать будут всеми способами и не щадя денег. Кузнецов при отъезде Пугачева уверял, что его злодейству будет помогать и донской казак Вершинин, не жалея иждивения, как есть человек почтенный между раскольниками и согласит многих, которые всеконечно его послушают.
Утвердясь на таковых обещаниях, приступил он к злодейству. А когда пойман был в Малыковке и представлен в Синбирск, то по научению повощика своего Попова просил он, злодей, одного подьячего о ходатайстве у воеводы, ассесора и секретаря чтоб его, Пугачева, они освободили, за что обещал сказанные в его письме 300 рублей, Сей подъячей спрашивал злодея, имеет ли он обещанные деньги при себе. А как Пугачев объявил ему, что денег нет, и они оставлены в Мечетном раскольничьем монастыре у Филарета, то писарь, обещавши приложить старание, ничего не зделал в его пользу, но по усильной прозьбе написал письмо и послал с вышеупомянутым Поповым Имя его Василей Иванов. А Пугачев вскоре сослан был в.
Казань. Знал ли воевода, что Пугачев обещал за освобождение 300 рублев, злодей не показывает, говоря притом, что напрасно сказать не хочется. О старании прочих людей сказано в таком смысле, что Попов и подъячей обещались помогать ему. Филарету угрожал для того, что сей игумен был злейшему намерению их сообщником и обещал награждение, ожидая не только успеха, но и помощи от Кожевникова, как выше сказано.
(л. 47об. ) 3. Первое твое показание о утечке из-под караула в Казане, будто б никого ты к оному вспомоществующих тебе не имел, кроме одного бежавшего с тобою купца Дружинина, котораго чрез сына малолетнаго изготовлена тебе была кибитка с лошадьми на деньги, которыя ты при себе имел и милостынею набрал, не имеет никакова в себе правде подобия, а обличает тебя в злодейских еще укрывательствах, которыя, конечно, будут из тебя вымучены наижесточайшими здесь же пытками, то, не допуская себя до оных, показывай самую истинну: сколько и от кого имел (л.
54) ты тогда при себе денег, или от кого ж оных когда там получал, кого имянно и каким образом подкупал и преклонял ты на способствование тебе в утечке и на сообщение с тобою в злодейских твоих намерениях. Будучи еще в Мечетной слободе, слыхал он от игумена Филарета, что в Казане есть купец Василей Григорьев сын Щолохов, крайний его друг и раскольник. По подозрению на сего Щолохова, дающего пристанище (Далее в мавринскои копии протокола зачеркнуто: раскольникам, велено от коммисии о присылке Щолохова писать в Петербург к генерал-прокурору Вяземскому. И хотя ответствовано, что сей Щолохов взял откуп в Тверской провинцы, будет 12 августа, но он не бывал, и жена его содержитца в коммисии).
По той надежде злодей Пугачев, когда содержался в Казане, просил одного мальчика, приносящаго в тюрьму пироги на продажу, сведав, что сей мальчик был из дому Щолохова, велел прислать ему своего в тюрьму хозяина для одной поговорки, почему Щолохов в тюрьму и приходил. Тогда злодей объявил ему, что он друг Филарету, чая тем его привлечь на милость. Но Щолохов спрашивал: за что он содержится. За крест и бороду, отвечал злодей.
Сие сказано в таком смысле, чтоб подвигнуть Щолохова к жалости, ибо злодей знал, что он раскольник. Но и в самом деле обещал он Пугачеву делать вспоможение и присылал неоднократно милостины, давал ему в разные времена по нескольку денег Пугачев утверждается, что замыслов своих злодейских Щолохову не открывал, а думает, что сие произошло от Филарета (В потемкинском экземпляре протокола это пояснение написано взамен зачеркнутого: 9) Но он, Пугачев, не открывал ему злодейских замыслов, а думает, что Филарет ему о том открыл), обещал за него просить губернатора и секретаря. А чрез несколько времяни он к нему в тюрьму приходил еще и сказал, что просил губернатора (В потемкинском экземпляре протокола слово губернатора зачеркнуто, а взамен него написано: по обещанию своему судей), которой велел помедлить, а секретарю обещано им 20 рублей. Тогда открыл он, злодей, Щолохову, что оставил деньги свои у Филарета и что из оных заплатит ему обещанные 20 рублей секретарю.
Притом он Щолохова, чтоб постарался склонить купно к прозьбе о свободе его, Пугачева, и московского купца Ивана Иванова сына Хлебникова, познакомившагося с ним, Пугачевым, чрез тюремщика (В мавринской копии протокола это слово воспроизведено как тюремника) Замшева, которой послан на поселение. По прозьбе Щолохова приходил к нему в тюрьму и Хлебников, которой обещал об нем стараться и писать к Филарету. Злодей, объявя также Хлебникову, что у Филарета оставлено его денег 470 рублей. Письмо от злодея писал колодник Бичюгов, а содержание письма такое, чтоб Филарет старался о освобождении и прислал бы к нему деньги.
Когда он, злодей, призван был пред секретаря, то по распросе его просил он о свободе, утверждая подарить обещанныя Щолоховым 20 рублев. Секретарь отвечал ему сими словами: Будет, мой друг, время. Потом вторично был злодей призыван к секретарю. Тогда с него сняты были ручные кандалы.
Дал ли Щолохов секретарю обещанные 20 рублей о том он, злодей, неизвестен. Несколько спустя после сего сняли с злодея тяжелые ножные кандалы и заклепали в легкия. После сего отослан Пугачев из губернаторской экспедиции в обыкновенный острог. Там будучи несколько недель, познакомился с Дружининым по начотy.
Значит в прежнем допросе на странице. В тот день, когда условились они бежать, подарили тюремному надзирателю 10 копеек. Офицеров он никогда не даривал, и священник о побеге его нимало не знал. В прочем об уходе своем из Казани объявил точно так, как показал в прежнем допросе прибавив, что они, то есть Дружинин и злодей Пугачев, пивши у священника, старались напоить и несогласнаго салдата, а сами весьма береглись, и что, будучи оной салдат почти безчувственно пьян, не мог им в побеге препятствовать Оной салдат в прошлую зиму умер.
4. Яицкой казак Астафей Трифанов был ли в твоем бунтовщичьем сообществе, когда и где от тебя отстал, что ты ему поручал к царицынскому жителю Василью Кондратьеву сыну Пугову, покажи самую правду. По переходе Пугачева на правый берег Волги отставал от толпы бунтовщичьей яицкий казак, но не Астафей Трифанов, а прозвищем Ходин. Набрав он до 700 человек, возвратился, соединись с главною злодейскою толпою при Саратове.
Астафья Трифанова он, злодей, в своей толпе никогда не имел и не знал (В мавринской копии протокола далее зачеркнуто: О сем то же показывает и Чумаков), Никого из толпы своей к Царицыну пред собою не отправлял, а отправил в Москву называющагося купцом Ивана Иванова. Сей самой приехал в толпу бунтовщичью тогда, как государственной злодей был в Уралах. И добровольно объявляет, что до того времяни он его не знал. А приехав в Уралы, показанной Иван Иванов удостоверил мысли обвороженнаго народа тем, что разглашал повсюду, будто бы он прислан от государя цесаревича с подарками.
Точно сие показывал в допросе своем мещеряцкий старшина Канзафар (В подлиннике ошибочно: Лазарев. В действительности упоминаемый в этом пояснении следователей человек Канзафар Усаев, мишарский сотник (а не старшина), доставивший 21 июня 1774г. ржевского купца А. Т.
Долгополова (он же Астафий Трифонов и Иван Иванов) в стан Е. И. Пугачева под пригород Оса. В потемкинском экземпляре протокола и мавринской его копии имя мишарского сотника названо правильно – Канзафар) и священным имянем его высочества увещевал простой народ для преклонения к Пугачову, сказывая, что не Пугачев бунтует, а подлинной государь засчищает престол, что много способствовало злодею усилиться (Далее в потемкинском экземпляре протокола зачеркнуто: Когда бывал Иван Иванов наедине с злодеем Пугачевым).
Сверх сего, сказывал оной купец повсюду, что привез он от его высочества дары шапку и сапоги, а от ея величества (Видимо, описка, речь идет на самом деле о ее высочестве цесаревне Наталье Алексеевне) два камня. Все сие в самом деле было привезено, но Пугачев, приняв подарки, не входил в подробности узнать, от кого оные присланы, радуяся только тому, что сей доброхот столь много преклонил к нему народу. (л. 56об.
) Когда злодей был разбит под Троицкою крепостью, то первый мысль подал ему показанной Иван Иванов, собрав новую толпу, итти в Казань (В мавринской копии протокола сказано более точно: итти к Казани), сказывая ему, что он может там утвердиться и потом следовать для принятия всероссийскаго престола в Москву. Народу ж разглашал он, Иванов, что государь цесаревич с войсками следует к Казане на помощь, что Казань, ему не противясь, покорится. А вняв его советы, злодей пошел к Казане и объявлял уже сие намерение в ложных манифестах. Когда злодей перешел за Волгу, то он, Иван Иванов, называющейся купцом, пред всею толпою просился в Москву и Петербург, говоря так: Время теперь, батюшко, мне от тебя, надежа-государь, ехать возвратно, примолвя дерзновенно, к твоему Павлу Петровичу, и объявить ему, что уже ваше величество перешел с армиею за Волгу, и чтоб он поспешал с обещанною силою к тебе на помощь скорее.
Злодей, слыша оные слова, хотя знал, что посылать к его высочеству не есть дело возможное, но, отправляя его при всем народе, высыпал ему из полы своей 50 рублев и отпустил в Москву, дабы тем утвердить в мыслях невеж, что он, злодей, не только не самозванец, но и ожидает подкрепления себе. Отправления сего, называющагося купцом, весьма сходствует с тем, как расказывал о своем отправлении назвавшийся Астафьем Трифоновым. Сходство примет, по словам злодея, дают подозрение, что он самой тот, которой назывался купцом Иваном Ивановым в толпе у злодея. В самом же деле весьма подозрительно: небыл ли сей пособник злодея посылан от раскольников.
В Царицын же он, злодей, как выше сказано, никого не посылал, и приказал сему, называющемуся купцом, что когда он возвратится, то искал бы его под Царицыным и, естли его толпа усилится, дал бы знать о состоянии Москвы и Петербурга, а естли его разобьют и справиться будет неможно, то б искал его у царицынскаго жителя Полякова, где, по некоторому знакомству, чаял он при несчастии искать убежища Называющийся яицкий казак Астафей Трифонов показал точно сии слова, с той только разницей, что царицынского жителя показал он Пугова, а не Полякова. Поминаемый Иван Иванов при отъезде своем спрашивал при всех, называя злодея высоким имянем государя, как он велит приежжать: Его высочеству одному или вместе с ея высочеством. Злодей же ответствовал для обольщения народа: Пускай приежжают вместе, и чтоб скорее из Петербурга выежжали. 5.
В бунтовщичьей твоей шайке были ли кто имянно в чиновных и доверенных у тебя людях из дворян или из штаб- и обер-офицеров, отставных, ссылочных или из служащих. Из чиновных людей в бунтовщичьей шайке у него, злодея, были с самаго начала, после разбития генерал-майора Кара, из взятых двух рот Втораго гранодерскаго полку подпорутчик Шванович. Обстоятельства значатся в допросе самого Швановича. Сей офицер служил ему, злодею, охотно, бывал на сражениях под Оренбургом при сообщнике злодея яицком казаке Шигаеве.
Сказывал злодею о себе, что он, Шванович, крестник в бозе опочивающей государыни императрицы Елисавет Петровны, что умеет говорить многими языками и может способным быть к установленной в то время злодейской коллегии. По сей прозьбе приказал злодей Швановичу быть при названной Военной коллегии и перевести на немецкой язык подложный манифест и указ к оренбургскому губернатору. И с тех пор уже под всеми злодейскими указами подписывался он, Шванович, вместо самаго злодея по латыни Петер. Сверх того, слышал он, злодей, от Горшкова, что оный думный дьяк, злодейской коллегии обще с Швановичем писали указ на немецком и французском языках, но куда оный указ послали, злодей неизвестен.
С очной ставки Горшкова с злодеем и Швановичем изведать можно. Но с тех пор, как он, злодей, разбит вторично генерал-майором князем Голицыным (л. 55об. ) под Сакмарою, когда ушел он к Уралам, никого из дворян при себе не имел.
Следуя ж к Троицкой крепости из-под Магнитной по линии, ни места где, ни времяни, не помнит, какой-то прапорщик предался ему, злодею, предлагая свои вернью услуги, имяни сего прапорщика он не помнит. Вскоре после того разбит был злодей под Троицкою крепостью, и показанной прапорщик между прочими взят войсками в плен. Впрочем, утверждает он, что никогда к сему прапорщику доверенности не имел. От Троицкой крепости до самой Осы никого из чиновных у него не было.
После ж похищения Осы взяты были майор Скрыпицын, капитан Смирнов и подпорутчик Минеев Сей последний донес на майора Скрыпицына, что изготовил он в Бугульму рапорт, объявляя число толпы его, за что злодеем Скрыпицын и Смирнов были повешены, а Минеев назван полковником и атаманом. Потом сей нечестивец обещал злодею свои услуги: провести в Казань и подать способы, как овладеть Казанью, о чем из допроса Минеева яснее видно. 6. По побеге твоем за Волгу после разбития под Царицыным кого ты или сообщники твои к кому имянно, с какими письмами отправляли для собрания новых бунтовщичьих шаек.
По какому сообщению или надежности к тем людям, к кому отправлены были как тогда от тебя посланные, так и во всякое другое когда время в разный города и жительства для бунтовщичьих возмущений, по какому об оных тебя от кого обнадеживанию. Показывай теперь все в самой точности и истинно, понеже многия из таковых от тебя разсыльных возмутителей и поверенных в наших уже руках, и тебя во оном обличают, то чистым признанием и покаянием не умножь подлежащаго тебе мучения в пытке и смертной казни, а объявлением во всем самой точности, облегчи себе оные. Истинным покаянием пред господом богом (л. 60) и его помазанницею, нашею законною государынею, облегчи же и приготовленное душе твоей адское мучение.
По переходе на правой берег Волги, хотя и брал он несколько офицеров, кои от смерти и мучительства избавлены, но никакого совета он с ними не имел, а были они употреблены в разные должности, и ни к кому из них самозванец доверенности не имел. Во всех местах, проходя до Царицына, никогда ни с кем переписок не было, кроме, что по предложению одного салдата, имяни его не помнит, послал злодей ложный свой указ к порутчику Алексею Матвееву сыну Гриневу В допросе Неустроева показано об оном]. Сей салдат сказывал, что он Гриневу весьма знаком, одобрял злодею онаго порутчика и обнадеживал, что он будет к самозванцу преклонен. Но на сие послание никакого ответа не было.
Прочие ж пункты показания Неустроева по допросу, учиненному ему в Краснокутском комисарстве, отвергает доказательством, что после того, как он, злодей, прогнан из-под Царицына до совершеннаго разбития его было только три дни, и он, поспешая схватить Черноярскую крепость, не имел времяни посылать указы. Когда ж он (л. 60) переплыл Волгу на Яицкую степь, то не только посылать указы, но и воли уже не имел, ибо яицкие казаки не допускали никого с ним соединяться, и сколько ни желали к его толпе прилепиться, то казаки отнимали лошадей, говоря, что допуская умножаться толпе, будет замедление; бумаги и чернил с ним не было. Во все ж время злодейства своего разсылал разные ложные указы не на лицо к кому-либо, но вообще, или для устрашения, или для обольщения народа.
Напоследок показал он, злодей Пугачев. Когда по разбитии его шайки между Царицыным и Черным Яром принужден он был со 164-ми человеками своих ближних сообщников переплыть Волгу, то говорил ему, злодею, и прочим яицким казакам яицкой же казак Трофим Горлов, чтоб иттить в Сибирь. На что злодей и соглашался, но прочие не восхотели. Потом советовали итти на Каспийское море, но и на то не склонились.
А как по причине неимения при себе никакой пищи, и что большая часть из них переплыли помянутую реку в одних только азямах, а другие и в рубашках, когда стали искать своего спасения прямо степью, то при разных вышеобъявленных его, Пугачева, предложениях своей шайки, наконец, уговаривал оную сими словами: Чем нам умирать на степи с голоду, жажды и стужи, то лучше поворотиться к Волге. А там хотя бы и попались мы в поимку, то лучше ж нам всем очистить свои беззакония и грехи заслуженною казнию, нежели погибнуть без покаяния на степи как диким зверям (В потемкинском экземпляре протокола вычеркнут текст, несколько в ином звучании воспроизводящий эту часть показаний Е. И. Пугачева: Наконец объявляет он, злодей, что после разбития его при Чорном Яру, переплыв Волгу, говорил яицким казакам и самому злодею Трофим Горлов, чтоб итти в Сибирь, на что злодей соглашался, но прочие не хотели.
Потом советовали итти на Каспийское море, но и на то не согласились. Когда ж пришли на Узени, то сам он, злодей, видя крайность свою (где не было ни хлеба, ни воды), говорил яицким казакам, чтоб итти в Москву и, естли народ его не признает государем, так и так народ его свяжет, а естли-де вы поедите в Яицкой городок, то и вы и я не избавитесь виселицы) В прочем приносит он, злодей, повинную в дерзновенном принятии своем высокаго имяни государя Петра Третьяго, объявляя, что не иначе он на сие поступил, как возмутя под оным яицких казаков, с ними и с раскольниками итти ему некрасовским путем, но будучи заведен успехами и обстоятельствами, простирал далее свое злодейство. Признается также, что угрызение сердце его никогда не покидало, что имел он намерение пасть с чистым раскаянием пред милосердою государынею и самодержицею и звал для того яицких казаков в Москву, говоря им, что естли его не примут на Москве за государя, то уже сам в руки отдастся. Винится, что все дерзновенныя оныя слова, о коих разные допросы явствуют, произнесенныя им о ея величестве пред народом, справедливо на него показаны, и что он предает на мучение богу душу свою, а тело на все казни, предписанный законом по важности его преступления.
Правящей канцеляриею генерала и кавалера графа Панина, ведомства Кабинета ея императорскаго величества колежский советник Михаил Веревкин.
Статья взята с: http://emelyan.ru
