Емельян ПУГАЧЕВ, или Тайна ночной аудиенции Достоверно известно, что в августе 1774 г. в разгар Пугачевского бунта некий яицкий казак Астафий Трифонов сумел ночью попасть в. личные покои императрицы Екатерины II, что само по себе кажется невероятным. Языкастый старик-проходимец сумел так заморочить голову фавориту государыни Григорию Орлову, что тот и провел казака в спальню императрицы, и государыня благосклонно разговаривала с ним.
Дело в том, что Трифонов, хвалясь своим личным знакомством с Пугачевым, обещал поймать самозванца и выдать его властям. Но для этого он требовал паспорт, много денег и – самое главное – благословения государыни. Так и состоялась эта тайная, невиданная в придворной жизни личная аудиенция простого мужика у императрицы. А вообще он был не Трифонов, а Долгополов, и не яицкий казак, а купец-поставщик сена ко двору Петра III.
С началом восстания Пугачева, сказавшегося “анпилатором” Петром III в 1773 г. , Долгополов решил поправить свои финансовые дела. Он составил дерзкий план – решил дурачить и Пугачева, и Екатерину. В июне 1774 г.
он явился в лагерь Пугачева, представился самозванцу московским купцом Ивановым – “посланцем” от цесаревича Павла Петровича – и сказал, что тот-де шлет “батюшке” подарки: шляпу с позументом да желтые сапоги. Потом “Иванов” заявил “анпилатору”, что тот остался должен ему за неоплаченное сено и овес полторы тысячи рублей. Смущенный и раздосадованный самозванец обещал долг вернуть. Конечно, Пугачев сразу смекнул, что перед ним обманщик-вымогатель.
Однако самозванец виду не подал и стал ему подыгрывать. Лже-Иванов же всем говорил, что император – подлинный, не сумлевайтесь. Два проходимца дурачили окружающих, но вскоре Долгополов, так и не получив свой “должок” с самозванца, поехал якобы к Павлу Петровичу с ответом “от батюшки”. На самом деле нахал решил получить деньги с Екатерины II.
В Петербурге он представил список “заговорщиков” из 324 фамилий и потребовал, чтобы каждому было выдано по 100 рублей. Успех же после тайной аудиенции завершил дело: проходимцу выдали паспорт, 2000 рублей награды и с командой капитана Галахова и 32 тыс. рублями отправили в район восстания. Там Долгополов выпросил у Галахова еще 3 тысячи рублей и.
скрылся. Екатерина известна как человек проницательный, хорошо знающий людей, но тут она просчиталась и далась на обман Долгополова. Ее понять можно: в тот момент государыня была близка к отчаянию – пожар восстания разгорелся не на шутку, и в борьбе с ним были хороши все средства. Особенно досадно было то, что противник, разыгрывая роль Петра III, будто восстал из гроба и бороться с ним было тяжело.
Ведь свержение Петра III с трона, а потом его таинственная смерть произвели сильнейшее впечатление на общество. Народ внешне смирно воспринял весть о кончине императора якобы от “геморроидальных колик”, но затаил мысль, что неспроста и нечисто все это. И эта глубинная, тайная мысль стала той основой, на которой возник феномен Пугачева. Надо сказать, что он был не первым на скользском пути самозванства – до “Пугача” известно более десятка “Петров III”.
Пугачев, как и Долгополов, был авантюристом, но он решил дурачить не царей, а народ. Вообще, сам самозванец был яркой личностью. Смелый и волевой, он был при этом умным и хитрым человеком. Пугачев добился успеха потому, что нашел общий язык с яицкими казаками, недовольными властью, и они его поддержали, видя в нем вожака, который в случае неудачи возьмет всю вину на себя.
Начало мятежа было ошеломляюще успешным. Слабые гарнизоны из инвалидов (вспомним “Капитанскую дочку”) сдавались сразу. Как по высохшей степи, огонь восстания пошел низом по всему Заволжью. Народ со всех сторон стекался к “государю”, и он всех жаловал “волей, землей и бородой”.
Пиком успехов Пугачева стало взятие Казани. Всюду пугачевцы громили дворянские усадьбы, пытали и убивали помещиков, их жен и детей. Шел разнузданный грабеж, не избежали разорения и православные церкви. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный, охватил огромную часть страны.
Из Петербурга Екатерина с тревогой следила за происходящим на востоке. Положение властей было трудным – в это время шла война с Турцией, войска и боевых генералов отзывать с фронта было невозможно. При этом Екатерину мучили сомнения – не стоял ли кто из ее недругов в Петербурге за спиной Пугачева. Странно, что неграмотный мужик сумел так отлично организовать дело – нет, без высокопоставленных покровителей здесь не обошлось.
Императрица подозревала в интригах братьев Паниных, которые почти открыто ратовали за вступление на престол ее сына Павла. За генералом Петром Паниным был установлен негласный контроль, и его “болтания” агенты записывали. А потом Екатерина распорядилась послать Панина подавлять мятеж. В этом тоже был свой скрытый смысл: или Панин перекинется к “анпилатору”, или покажет свою верность.
Оказалось – второе. Поэтому Панин был особенно жесток с мятежниками. Народ не обманешь. Наконец, осенью 1774 г.
разгромленный в последний раз под Царицыным Пугачев бежал, и его сподвижники-казаки совершили то, что и обещал государыне Долгополов, – они решили выдать “государя”. Преступника везли в Москву долго – все должны были видеть, к чему приводит самозванство. В Симбирске Панин в присутствии несметной толпы горожан допрашивал Пугачева, а потом стал бить его и драть бороду. Пугачев пал на колени и просил у генерала прощения.
Так, думал Панин, все увидели уничижение самозванца. Но народное сознание устроено как-то иначе, по другим законам. Народная легенда изобразила сцену на площади Симбирска с точностью до наоборот: будто бы вывели Пугачева на площадь, а генерал Панин, как его увидел, да в ноги повалился, да закричал: “Государь, прости. Не признал тебя.
” С досадой читала запись этого слуха Екатерина. В дороге Пугачев простудился и заболел. Охрану это сильно обеспокоило – самозванца надлежало довести живым и казнить непременно публично, чтобы сомнения о судьбе “Петра III” ни у кого не остались. Пугачева принялись лечить.
Ночью он подозвал майора Рунича и просил его сообщить государыне, что “имею ей одной открыть такие тайныя дела, кои, кроме Ея величества, никто другой ведать не должен, но чтоб был к ней представлен в приличном одеянии донского казака, а не так, как теперь одет”. Пугачев решил прибегнуть к известному с древности праву любого человека донести самое секретное, “верхнее” дело самому государю. Обычно это были уловки истомившихся в ожидании казни преступников, но порой просьбы эти тюремщики удовлетворяли – может, и ведает какую тайну. Вероятно, и Пугачев хотел потянуть время, а самое главное – недаром он попросил, чтобы его переодели в красивый казачий кафтан: видно, он хотел произвести на Екатерину благоприятное впечатление.
Узнав о просьбе Пугачева, императрица от встречи с ним благоразумно уклонилась – она была сыта историей с Долгополовым, понимала, что народ начнет болтать о ее трогательной встрече с чудесно воскресшим “супругом”. Пугачева привезли в Москву и судили. Накануне Екатерина из Петербурга настаивала, чтобы приговор не был особенно жестоким, иначе “Европа подумает, что мы еще живем во времена. Грозного”.
Она понимала, что жестокость вообще не приносит пользы и мира обществу и при наказании нужно минимум насилия. Однако судьи, вопреки воле государыни, приговорили Пугачева к четвертованию. В январе 1775 г. Пугачева казнили.
Когда он взошел на эшафот и суетливо снял белый заячий тулупчик, все зрители этого грандиозного театра казни поразились: и этот мужичонка с кривой бороденкой, похожий на мелкого лавочника и есть “враг всего рода человеческого”, “лютый зверь” царских манифестов. И это его как огня боялись царские генералы. Невероятно, каким могучим богатырем делали его молва и страх. Екатерины не было в тот день в Москве, но она мысленно была там.
Страсть мести, обуявшая московских судей, не затуманила ее сознание. Как истинный государственный деятель, она была выше мести. Она думала, как скорее восстановить гражданский мир, утихомирить страсти народные. Из страшной трагедии мятежа Пугачева она сделала вывод: стране нужны реформы, нужно менять политику, нужно медленно и осторожно продвигаться к гражданскому обществу, дать свободы и права сначала дворянам, горожанам, потом крестьянам.
А что же Долгополов, дерзкий старик, так ловко обманувший мудрую государыню. Вообще, она была страшно раздосадована всей этой историей и требовала, чтобы обманщика не повесили случайно под горячую руку, а непременно доставили живым. Впрочем, у того ума хватило только на обман. Бежав с деньгами от Галахова, он заявился домой, во Ржев Володимиров, где его и арестовали.
Следователь, отдавая должное жулику, писал Екатерине, что Долгополов – “человек не только коварный, но и весьма дерзкий и не робкий”. Его приговорили к битью кнутом и отправили на каторгу. Он и там, видно, устроился и даже пережил саму Екатерину. Никому он не сказал и о деньгах, полученных таким нахальством от самой императрицы.
Может, они где-то и лежат в земле. Eueoa.
Статья взята с: http://www.idelo.ru
