Кораблекрушение, которое стало причиной появления такого большого числа Робинзонов и Пятниц, скорее следует назвать Родинокрушением. Эти полуголодные, почти не имевшие денег и пожитков люди были остатками русской армии генерала Врангеля. 25 596 мужчин, 1153 женщины и 356 детей, не пожелавших сдаться на милость победителей-большевиков и ушедших в неизвестность на остатках черноморской эскадры. Подробности трагедии рассказал «АиФ» Алексей ГРИГОРЬЕВ, председатель Союза потомков галлиполийцев.
После землетрясения 1912 года, частых бомбардировок во время Первой мировой войны и стоянок разных армий Галлиполи был в плачевном состоянии. Потому в самом городке разместились только управление войск и небольшая часть офицерского состава – те, кто прибыл вместе с жёнами и детьми. Основная часть войска разбила лагерь километрах в шести от города.
Чернокожие Андрюши
Местные жители с опаской наблюдали за высадкой такого количества грязных, оборванных вооружённых людей. Вскоре эти опасения рассеялись. Прибывшие, едва устроившись, принялись за очистку города, ремонт старого, построенного ещё римлянами водопровода, починку канализации и других установок. Число русских в несколько раз превышало количество местных жителей. Но те вскоре почувствовали себя в безопасности. За всё время пребывания русских в Галлиполи был всего один случай разбоя: солдат ограбил и тяжело ранил галлиполийского зубного врача, но был арестован, судим и строго наказан. С греками, самой большой общиной города, отношения начались сразу благодаря митрополиту Константину, который предоставил возможность служить в единственной сохранившейся церкви. На Рождество греки устроили ёлку для детей с угощением и подарками. Турки присутствовали на всех парадах и церемониях русских. Переименовали главу галлиполийского русского войска генерала Кутепова в Кутеп-пашу. Доходило до того, что обращались к нему для разрешения споров между собой. И те и другие по мере возможности приютили русские семьи. Многообразия жителям кроме греков и турок, армян и евреев добавлял батальон сенегальских стрелков – 800 человек. Формально в городе был греческий префект, но фактически власть принадлежала французскому коменданту – командиру батальона этих темнокожих подданных европейского союзника. Сенегальцы – Серёжи и Андрюши, как их звали русские, – были милые, примитивные люди. Лишь французы относились к нашему войску настороженно, отказываясь называть русскую армию иначе как беженцами.
«Квартиры» семейных офицеров
Мечеть-казарма
Жили русские очень скромно. В одной комнате размещалось по нескольку семей. Те, кому помещений для
постоя не хватало, собственноручно копали землянки или возводили среди развалин лачуги из расколотых камней и полусгнивших брёвен. Юнкеров расселяли в самых неожиданных местах. Технический полк занял караван-сарай – многовековое здание со многими возникшими во время землетрясения трещинами в стенах. Слушатели Корниловского училища встали на постой в сильно повреждённой мечети. Рухнувшие ночью хоры убили 2 и ранили 52 юнкеров. Травмы тогда получили 4 офицера. Госпитали заняли наиболее сохранившиеся здания, большие палатки. Самым острым вопросом было питание.
Паёк, выдаваемый французами, едва достигал 2 тыс. калорий – очень мало для здоровых мужчин. Кстати, позже было подсчитано, что за 10 месяцев жизни в Галлиполи на питание русских французские власти потратили около 17 млн франков. Стоимость товаров, полученных от Врангеля в оплату властями союзников, составила 69 млн франков. Заработки были практически невозможны. Некоторые, уходя на
многие километры от Галлиполи, приносили на продажу дрова. Кто-то руками научился ловить осьминогов – русские сами их не ели, но продавали местным. Однажды греческий префект, будучи в гостях у генерала Кутепова, сказал: «Вот уже больше полугода русские живут в наших домах, питаются лишь тем, что получают в пайках, вокруг их домов безопасно бродят сотни кур и другой птицы. Уверяю вас, что всякая другая армия давно бы их съела». Повидав турок, немцев, англичан и французов, префект знал, о чём говорил.
Войска мучил тиф, им переболели 1676 человек, то есть чуть ли не каждый десятый русский. Только благодаря усилиям санитарного персонала смертность при этом не превышала 10%. Умер от тифа генерал Шифнер-Маркевич, который заразился, навещая больных. Вскоре к этой эпидемии добавилась малярия. Ведь почва под палаточным лагерем, едва начинался дождь, превращалась в болото. В периоды же засухи в палатки, несмотря на все превентивные меры, регулярно забирались скорпионы и ядовитые змеи. Несмотря на тяжесть условий проживания, на постоянный голод, повсеместно поддерживалась воинская дисциплина. Апатия, которая была следствием пережитой катастрофы, постепенно сменялась надеждой. Во многом этому способствовали регулярные спортивные состязания и парады. Особенно блестящим был парад в феврале – по случаю прибытия генерала Врангеля и в июле – по случаю освящения памятника на русском кладбище. Материалом для его постройки послужили камни, принесённые каждым русским, оказавшимся по воле рока в Галлиполи.
В августе 1921 г. начался вывод войск. Офицеры и юнкера разъезжались по миру… Но каждый уезжал, унося в сердце слова генерала Кутепова: «Закрылась история Галлиполи. И могу сказать, закрылась с честью. И помните: никакой труд не может быть унизителен, если работает русский офицер».
