В Александрове установлен второй в России памятник Иоанну Грозному. Первый появился в Орле еще осенью 2016-го. Однако дискуссия об увековечении самодержца не умолкает. Противники отождествляют его со Сталиным. Оба «тирана», мол, яростно бились с оппозицией в верхах, но попутно загубили множество простых душ, не щадили даже ближних. В случае с Грозным при этом за исторический факт принимается даже вымышленный сюжет картины Репина. Не пришел ли в российскую историографию негатив о Грозном из западных источников, не появился ли как побочный продукт при создании так называемой «романовской легенды»? Есть ли объективные причины для того, чтобы лепить из Ивана Васильевича фигуру раздора?
Монумент скульптора Василия Селиванова, изначально планировавшийся для Александрова и даже установленный сроком на один час (церемонию открытия тогда спешно отменили), временно поставили в Москве, в Петроверигском переулке, на Аллее правителей. А 7 декабря бронзовый монумент вернулся в Александровскую слободу — с 1564-го опричную столицу Иоанна, а в последующие годы резиденцию и место молитвенного уединения.
Приключения александровского памятника (а во время пребывания в Москве он был еще и поврежден вандалами) помогают понять, какой остроты и напряжения «общественная дискуссия» развернулась вокруг его установки.
Отметим, впрочем, в этих чрезвычайно характерных историко-идеологических коллективных баттлах позитивный момент. Множество людей, не имеющих времени, возможностей, да и попросту желания работать с источниками и серьезными исследованиями, могут по соцсетям вполне и в недурном объеме изучить историю и личность Грозного. Подведение баланса между величием и тиранией и впрямь требует особой интеллектуальной подготовки.
Факты, версии, да даже и «телеги», написанные pro и contra, ярко, умно, страстно, аргументированно, — это, как говорилось в советском новоязе, «ленинский университет миллионов». В данном случае — грозненский, без географических коннотаций. Сейчас трудно представить более или менее образованного человека, который будет говорить о Грозном в манере Гришки Черных из «Республики Шкид»: «Знаю только, что он кошек в окно швырял, а больше ничего не запомнил».
Монументальный жанр вообще имеет особые отношения с актуальностью. Иоанн Грозный должен занять почетное место в учебниках черного пиара, инициированного западной цивилизацией против России. Эпохи с географией, через пятьсот лет без малого, рифмуются очень убедительно. Снаряды падают рядом. Практически в одну воронку.
Вспомним восходящий к Вадиму Кожинову сильный аргумент — не в оправдание Ивана IV, но для более объемного восприятия кровавого XVI века. Вадим Валерианович сравнил репрессивные практики Иоанна и современных ему европейских королей — Карла IX Валуа во Франции и Генриха VIII Тюдора в Англии. Первый, как известно, был одним из вдохновителей Варфоломеевской ночи, когда в Париже за сутки вырезали от трех до пяти тысяч протестантов (знаменитый синодик Иоанна Грозного насчитывает около 4 тысяч убиенных за все полувековое царствование), а по Франции в целом — около тридцати тысяч. Иван Васильевич, кстати, отозвался со скорбью о событиях Варфоломеевской ночи в письме императору Максимилиану II: «А что, брат дражайшей, скорбиш о кроворозлитии, что учинилось у Францовского короля в его королевстве, несколко тысяч и до сущих младенцов избито; и о том крестьянским государем пригоже скорбети, что такое безчеловечество Француской король над толиком народом учинил и кровь толикую без ума пролил».
Генриху VIII историки атрибутируют 72 тысячи казненных, большинство из которых крестьяне, согнанные со своих земель, превращенные в бродяг и массово репрессированные по закону о бродяжничестве… При этом именно Грозный, страдавший тяжелейшим комплексом вины и неустанно каявшийся, считался эталоном тиранства уже в тогдашней Европе.
Впрочем, над образом кровавого монстра потрудились не одни пиар-департаменты европейских держав — у наших Романовых были свои причины недолюбливать предшествующую династию и отдельно Грозного. Довольно тонко оспаривалась легитимность Рюриковичей, породивших эдакого зверя, к тому же ближайшие родственники Романовых — Захарьины-Юрьевы подверглись, как и многие боярские роды, опричным репрессиям. Впрочем, «либеральный» Борис Годунов тут Грозного даже переиродил.
Началось, пожалуй, с Алексея Михайловича — второй Романов продвигал свой «византийский проект» (ключевым результатом которого стала знаменитая церковная реформа), для чего нуждался в расположении греческих патриархов. Совместно с патриархом Никоном он осуществил канонизацию митрополита Филиппа (Колычева), замученного при Иоанне Васильевиче, и с деятельным участием последнего. С этого мероприятия историософское направление «анти-Грозный», стартовало и в России. Любопытно, что Алексей Михайлович, винясь за тиранство Грозного, именовал его «прадедом»: «Еже разгрешите согрешения прадеда нашего царя и великого князя Иоанна, нанесенные на тя нерассудно завистью и неудержанием ярости».
Никаким правнуком Иоанну, конечно, Алексей Михайлович не являлся, так вылезал характерный для ранних Романовых комплекс узурпаторства и худородства. Правда, на церковном Соборе 1666–1667 гг., лишившем Никона патриаршего сана, царь риторику сменил: «Для чего он, Никон, такое бесчестие и укоризну блаженные памяти великому государю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Руси написал?»
Тем не менее отношение Романовых к Грозному оставалось неизменным. В свое время мне попадалось несколько вполне качественных книг, выпущенных к 300-летию дома Романовых в жанре исторических очерков. Они все начинались со Смуты. Вроде как не придерешься (Романовы же), но само отсутствие Грозного было забавно, равно как и появление его разве что в контексте отца убиенного отрока Дмитрия Ивановича…
Романовская концепция, почти не ободрав боков, вошла и в советскую историографию. Поздний, послевоенный Иосиф Сталин, раскритиковав вторую часть фильма Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный», высказался о самом монархе в целом положительно, однако любопытно, что за десять лет до вождя акценты серьезно скорректировал Михаил Булгаков в пьесе «Иван Васильевич», ставшей сценарной основой знаменитой комедии Леонида Гайдая. Еще показательнее, что в сознании нынешних россиян Иоанн Грозный и Иосиф Сталин образуют устойчивую пару правителей России — по сроку пребывания у власти, тиранству, величию, неоднозначности оценок, да и тем самым пресловутым объемам «черного пиара».
Таким образом, возведение памятников Грозному — это своего рода преодоление весьма ограниченной и лукавой романовской концепции. Прыжок с заржавевшего колеса русской исторической сансары, направление вглубь, вширь и, как ни парадоксально в случае Иоанна IV, в сторону большей свободы.
Отметим еще один принципиальный сюжет. В «общественных дискуссиях» вокруг памятников стороны ругались как будто с чистого листа. Забыв, что Грозному царю и его эпохе посвящали произведения и размышления такие крупнейшие художники, как Михаил Лермонтов, Алексей К. Толстой и Алексей Н. Толстой, упомянутые Михаил Булгаков, Сергей Эйзенштейн, Леонид Гайдай… Из последнего явления Ивана Васильевича — роман Михаила Гиголашвили «Тайный год», вышедший в 2016 году. Хронотоп произведения («тайный» — потому что Иоанн оставил на царстве Симеона Бекбулатовича, имитируя отход от государственных дел в частную жизнь и молитвенное делание) — две недели ноября 1575 года. Место действия — Александровская слобода, зловещее гнездо опричнины. («Опришни», — говорят в романе, хотя любые упоминания о ней Грозным, давшим Господу зарок не проливать больше крови, строжайше запрещены). Гиголашвили подверг Иоанна уничтожающему анализу, разложил на вещества, как в химической лаборатории, и при этом Грозный — со всеми его воспоминаниями, трипами, прозрениями, снами и демонами — остается загадкой.
Он не заслуживает ни прощения, ни даже понимания, — эмоции сегодня бессмысленные. Автор показал иное — энциклопедически по тогдашним меркам образованный (Гиголашвили заставляет Грозного увлекаться и родной для себя лингвистикой), глубоко одаренный (в «Слове» прежде всего) совмещающий в себе религиозную одержимость с кощунством, гений со злодейством, атакуемый маниями, фобиями и тронутый безумием, Иван Васильевич, наше не случившееся Возрождение, завораживает темным обаянием и магнетизмом, соприродным притяжению и магии самой России.
Фото на анонсе: mskagency.ru
