«Смерть шпионам!», сокращенно — СМЕРШ. 75 лет назад в СССР появилось несколько организаций, призванных бороться с диверсантами, подпольщиками и чужой разведкой. Смершевцы — герои многих романов и фильмов о Великой Отечественной войне, но и сегодня любое упоминание о них вызывает большой интерес. Контрразведка стала актуальной темой, и чтобы понять, почему, стоит вспомнить, с чего начинался и чем запомнился СМЕРШ.
Второй год войны подходил к концу, отгремела Сталинградская битва, но впереди были тяжелейшие бои, в том числе со шпионами и вредителями, националистами и агитаторами, на фронте и в тылу.
Разделение труда
19 апреля 1943 года были одновременно созданы две структуры — Главное управление контрразведки СМЕРШ Народного комиссариата обороны СССР и Управление контрразведки СМЕРШ Народного комиссариата Военно-Морского флота. Еще через месяц, 15 мая того же года, был сформирован Отдел контрразведки СМЕРШ НКВД СССР — для милиции, пограничников и внутренних войск. Этой структуре, которой руководил Лаврентий Берия, поручили охрану тыла. Главным был армейский СМЕРШ, сформированный из чекистов, милицейских следователей и высококвалифицированных работников наркомата. Подчинялся он напрямую Сталину.
«Перехват стратегической инициативы на фронте произошел лишь летом 1943-го, и создание новой системы армейской контрразведки тому во многом поспособствовало. Тем более что и с разведкой, и с контрразведкой в Красной армии до того момента существовали проблемы», — отметил в интервью газете «Культура» историк Алексей Исаев. «Добавлю, что к 1943-му обострилась проблема с агентами абвера, которых с начала войны в наш тыл засылали сотнями тысяч, — рассказал «Культуре» историк и писатель, полковник КГБ в отставке Арсен Мартиросян. — Большинство, конечно, выявляли, но многие продолжали работать. Не все было ладно с секретностью. И как раз тогда «союзники» начали активную работу против СССР — нужно было отвечать. Главной проблемой стало то, что НКВД уже не справлялся и с тылом, и с фронтом».
Создание нескольких структур со схожими полномочиями породило множество слухов о конфликте между Берией и начальником главного управления контрразведки Виктором Абакумовым. До сих пор часто можно встретить рассуждения о том, что борьба между двумя руководителями куда интереснее и значительнее работы СМЕРШа. «Конфликт в НКВД — выдумки, — уверен писатель и историк Сергей Кремлёв. — А вот огромная загруженность Лаврентия Берии и его сотрудников, наоборот, факт. И совершенно логичным ходом явилось создание отдельной временной организации для обеспечения контрразведывательных мероприятий в армии и во всей фронтовой полосе. Для борьбы со шпионами, диверсантами, выявления предателей, обеспечения секретности и других нужных дел».
Стоит отметить, что в Красной армии позиции НКВД традиционно были недостаточно сильны. А незадолго до войны армейцы на некоторое время стали полностью независимы от внешнего контроля. Итог оказался печальным. Не исключено, что последней каплей стала операция «Бюффель», позже вошедшая в большинство военных учебников мира. Вермахт в марте 1943 года скрытно покинул Ржевский выступ, причем спрямление линии фронта было произведено так, что командование РККА узнало об этом постфактум.
«Операция «Бюффель», увы, не единственный подобный просчет. Например, в Сталинграде при окружении сильно ошиблись: в «котел» попало в 5–6 раз больше войск, чем думали сначала. На уровне фронтовой разведки все было более-менее нормально, а вот выше информация порой проходила непросто. И вскрыть планы противника не удавалось», — отметил Алексей Исаев.
На Курской дуге замысел генералов противника разгадали. Провал немецкой операции «Цитадель» — не в последнюю очередь дело рук СМЕРШа. Контрразведчики начали дезинформировать противника, вести радиоигры с участием перевербованных абверовских агентов, в итоге фашисты вынуждены были распылять силы. Ударный кулак вермахта был существенно ослаблен, помог и порядок с секретностью в наших войсках, который наводили смершевцы.
Два генерала
Знаменитый роман Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого» («Момент истины») посвящен как раз героическим сотрудникам СМЕРШа. Произведение, помимо захватывающего сюжета, может похвастаться высокой степенью достоверности; оно, как известно, почти документальное — автор специально указал, что изменены лишь имена и некоторые названия населенных пунктов.
Если проанализировать текст, то станет ясно, что отряд капитана Алехина воюет не только с группой засланных диверсантов. Да, «Неман» ищут, с огромным риском для жизни их берут живьем с целью выведать имя предателя под псевдонимом «Матильда» (им оказался шифровальщик штаба фронта). А вот военным не хочется выносить сор из избы, ведь разоблачение изменника неизбежно влечет «оргвыводы». И поэтому генералы настойчиво пробивают план войсковой операции, чтобы зачистить Шиловический лесной массив — «мертвые молчат».
«Конфликт армейцев и «особистов» в РККА, потом — в Советской армии, не является чем-то особенным, подобное противостояние, скорее, печальная норма. Так было, есть и, увы, будет — в любой армии любой страны мира. Никто не любит контролеров, особенно когда капитан контрразведки может возразить даже генералу. Более того, организация занималась и «ненужными», на взгляд военных, расследованиями», — подчеркнул Сергей Кремлёв. В числе дел, которые очень нервировали армейцев, были и разбирательства по фактам смерти известных полководцев. СМЕРШ долго и тщательно расследовал гибель генерала армии Николая Ватутина — одного из талантливейших военачальников того времени. Фашисты называли Ватутина «Гроссмейстером», его стратегические дарования высоко ценил Георгий Жуков. Велик вклад Воронежского фронта, которым командовал генерал, в битву на Курской дуге.
Военачальник был тяжело ранен 29 февраля 1944-го и в середине апреля скончался в госпитале. Из части опубликованных бумаг ясно, что полученное ранение не было смертельным. Контрразведчики выяснили, что участие в покушении на Ватутина принимали украинские националисты, однако передвигался генерал по ранее неизвестному маршруту. Историки обращают внимание на то, что штабная группа могла отступить и не ввязываться в бой. Разумеется, вопросы контрразведка задавала не только схваченным членам УПА, но и нашим военным.
Следователи СМЕРШа разбирались и с гибелью дважды Героя Советского Союза генерала армии Ивана Черняховского. Выдающийся 37-летний полководец в феврале 1945-го в тылу под Кёнигсбергом пал якобы от случайного осколка снаряда. Материалы дела и поныне «под грифом», тем более что в том случае контрразведчики вообще докладывали напрямую в Кремль. Вождь явно благоволил молодому военачальнику. Судя по косвенной информации, смершевцам даже удалось обнаружить орудие, из которого выпустили снаряд по кортежу Черняховского. Стояло оно в глубоком тылу советских войск и произвело всего один выстрел. Отметим, что Черняховский часто резко менял свой маршрут, исходя из того, как складывается ситуация на фронте, так что произвести столь точное покушение — задача не для дилетантов.
Но СМЕРШ занимался не только громкими делами. Ежедневной работы, не слишком заметной со стороны, хватало. Шпионы, предатели, диверсанты, болтуны, бандиты и националисты всех мастей — «клиентуры» было много. Пришлось потрудиться и после Победы на освобожденных территориях.
В воспоминаниях простых фронтовиков типичный оперативник контрразведки — уважаемый всеми человек. Умный, смелый, великолепно тренированный, эрудированный, зачастую с высшим образованием, находчивый и по-своему справедливый. Иные и не выживали, «текучка кадров», особенно на низовом уровне, была страшной. За годы войны погибло более 6000 смершевцев (не считая тех, кто пропал без вести), по сути, сменилось минимум пять-шесть составов. Так, в среднем срок службы оперативника низового звена составлял три месяца — потом он выбывал либо по смерти, либо по тяжелому ранению.
Кстати, прототип капитана Алехина погиб при задержании вражеских агентов в декабре 1944 года в Польше, а настоящий Таманцев зимой 1945 года в окопном бою.
В тени
Вокруг СМЕРШа ходит немало легенд. Тем удивительнее, когда некоторые из них на поверку оказываются правдой.
«Был у нас смершевец, капитан, хороший мужик. Из пограничников, войну на заставе начал, выжил, что удивительно (в основном они все там полегли в сорок первом), — рассказывал ветеран войны, танкист Виктор Сергеев. — По тылам не отсиживался, храбрый был, умный и очень умелый. И вдруг мы узнаем, что его убили — разбомбили машину. Случилось это месяца за два до Победы, весной 1945-го. Все, конечно, удивились — немцы тогда уже практически не летали. Помянули мы капитана — и дальше воевать. А лет через несколько после войны я его встретил, бросился к нему, а он мне: «Вы обознались». Больше года вместе воевали, были хорошо знакомы, не мог я обознаться. И вижу по глазам: помнит он меня, но не хочет, чтобы я его узнавал. Видать, так надо, на задании человек. Извинился и ушел».
Таких историй довольно много. В начале 70-х в одном якобы никогда не воевавшем бухгалтере ветеран Великой Отечественной войны опознал бывшего лейтенанта-оперативника СМЕРШа, орденоносца. Звали его уже иначе.
«Это не выдумки, такое действительно нередко случалось. Незадолго до Победы и сразу после нее часть смершевцев перешли на нелегальное положение в своей собственной стране, причем это были сугубо добровольцы, — объясняет Арсен Мартиросян. — Под маской неприметных обывателей они тайно воевали с преступностью, которая в СССР в годы войны возросла. А кто-то так до конца жизни и остался жить по «легенде», подобные случае тоже известны».
Один такой «внутрисоветский нелегал» даже стал писателем. Юрий Тараскин после войны был внедрен в руководство бандеровского подполья и много лет жил в самом логове врага. Впоследствии из-под его пера вышли замечательные мемуары «Война после войны».
В середине 50-х по Советскому Союзу прокатилась волна арестов. Многих руководителей разведки и контрразведки либо расстреляли, либо пересажали на длительные сроки: по ложным обвинениям уничтожили Виктора Абакумова, Всеволода Меркулова, Богдана Кобулова и многих других, на долгие годы в застенках оказался легендарный генерал-лейтенант МВД СССР Павел Судоплатов, который во время войны руководил партизанскими и диверсионными операциями в тылу противника. Тогда же взяли массу отставных чекистов и смершевцев, вдобавок арестовывали, казалось бы, совершенно простых и неприметных людей (нередко при попытках задержания они оказывали яростное и на удивление грамотное вооруженное сопротивление).
«Кто это был — не знаю, точно не простой фронтовик; на заводе работал, фрезеровщиком вроде бы. Вдобавок, когда пришли его арестовывать, он сразу стал их отстреливать, мне соседи потом рассказали. Сам я слышал только очереди, из ППШ или ППС, такого оружия у простых людей на руках не было. Пистолетов всяких с фронта, конечно, понатащили море, винтовки разные тоже у каждого второго имелись, их по лесам подбирали. Но автомат — совсем другое дело. Этот боец ушел, не дался, многих тогда положил, считай, почти всех. Случилось это в 1955-м или 1956-м, уже точно не помню», — вспоминал ветеран ВОВ Владимир Тихомиров.
«За годы войны сотрудники СМЕРШа приобрели очень специфический аналитический и боевой опыт. Поэтому версия о создании тайной системы защиты государственного строя вполне имеет право на существование, — отметил Сергей Кремлёв. — И то, что они не сдавались, тоже вполне резонно: многие, и не только смершевцы, тогда понимали — в стране произошел скрытый переворот. А сломать, купить или перевербовать контрразведчиков-ветеранов было невозможно, они умирали, но не сдавались».
Иногда они возвращаются
Люди, беззаветно преданные своей Родине, сегодня крайне востребованы, причем не только властью — в первую очередь обществом. Россияне все чаще вспоминают в том числе смершевцев и готовы признать, что их методы сегодня оказались бы весьма эффективны.
Об этом свидетельствует и популярность книг, посвященных Великой Отечественной. Так, в трилогии «Спасти будущее» (Виктор Побережных) люди из СМЕРШа и их коллеги-чекисты, попав в постперестроечную Россию, разбираются с современными предателями. Методы, конечно, не самые гуманные, но читатели в комментариях на литературных форумах пишут — таких людей очень не хватает.
И дело не только в умении и готовности нажать на курок: те же Алехин и Таманцев стреляли редко, в самом крайнем случае. Зато они умели отличать песок от супеси, вести психологическую обработку противника, на косвенных уликах вычислять врагов и многое иное.
Ностальгия по СМЕРШу — не только часть рефлексии о советском наследии, но и общественный запрос на умный и деятельный патриотизм. Возможно, запрос этот формулируется слишком прямолинейно, но таков «глас народа» — отметим, что не только в России. На Западе власть чутко улавливает социальные тренды и следит за тем, чтобы об агентах ЦРУ, ФБР или АНБ говорили с подобающим уважением.
