Из воспоминаний Анатолия Добрынина, который был послом СССР вСША втечение 24 лет откубинского кризиса доразрядки
Анатолий Фёдорович Добрынин (19192010) принадлежит кчислу тех дипломатов, которых принято называть выдающимися. Книга его мемуаров Сугубо доверительно. Посол вВашингтоне при шести президентах США выдержала уже несколько изданий, последнее вышло восемь лет назад, давно распродано ивот теперь новое, виздательстве Центрполиграф. Успех этих воспоминаний понятен они написаны отличным языком, ум автора проявляется втом числе ивовнимании кдеталям, ивтоже время масштаб происходившего неснижается из-за привычного обилия фигур умолчания. Сын слесаря, окончивший МАИ иработавший инженером вКонструкторском бюро Яковлева, Добрынин рассказывает освоей жизни начиная снеожиданного приглашения в1944году поступить вВысшую дипломатическую школу. Отпрашиваться он пошёл кглавному конструктору Яковлеву. Тот признался, что хотел сделать его лет через десять своим заместителем, новитоге Добрынин стал легендарным советским дипломатом, заведующим международным отделом ЦК КПСС исекретарём ЦК горбачёвского призыва.
Анатолий Добрынин описывает множество забавных историй изсвоей жизни, начиная сучёбы вДипшколе преподаватели были отличные, только железная рука эпохи чувствовалась всюду: Крупным недостатком визучении языка было то, что нам давали для чтения иностранные газеты ижурналы восновном левого (коммунистического) направления. Основную буржуазную печать выдавали только поспециальному разрешению декана факультета, атакже выпускникам школы, если тема их дипломного проекта требовала этого. Таков был тогда идеологический настрой иподход ковсему иностранному, хотя Дипшкола вроде иготовила кадры для загранслужбы. Неслучайно выпускники школы, которые сразу попадали наработу внаши посольства, долгое время немогли приспособиться кязыку, терминологии иподаче материалов вбольшой буржуазной прессе. Тоже относилось подчас икразговорной практике. Они могли порой неплохо поддерживать беседу смарксистским лексиконом снашими друзьями (так напартийном жаргоне назывались иностранные коммунисты), нопопадали впросак, когда беседа касалась серьёзной политической или экономической темы синостранными дипломатами или просто спредставителями страны пребывания.
24 года посол СССР вСША провёл вэпицентре холодной войны. Наши страны жили вперманентном страхе ядерного противостояния. Посогласованию сиздательством Центрполиграф газета Совершенно секретно публикует фрагмент изкниги мемуаров Анатолия Добрынина.
Анатолий Добрынин на приёме в Белом доме у 39-го Президента США Джимми Картера и его супруги Розалин. Январь 1977
О подслушивании иподглядывании
В 1955году вСан-Франциско торжественно отмечалось 10-летие содня создания ООН. Советскую делегацию возглавлял Молотов. ВНью-Йорк он прибыл пароходом, новСан-Франциско решил поехать поездом, чтобы немного посмотреть страну. Впоездку он взял ссобой [тогдашнего посла СССР вСША] Зарубина, атот меня. Кэтому времени явроде неплохо разбирался впроблемах страны имог быть полезен впоездке. Мы проехали пожелезной дороге три дня идве ночи. Настанциях собиралось много любопытствующих, желавших увидеть живого Молотова. Холодная война была вразгаре, нопоездка прошла, ксчастью, без всяких эксцессов или инцидентов. Лишь наостановке вЧикаго, где живёт много эмигрантов славянского происхождения игде находилось руководство профсоюзов, враждебно настроенных вотношении СССР, собралась довольно большая толпа, которая, когда Молотов выглянул изокна, начала громко кричать: Бу-у-у (нобез других проявлений прямой враждебности).
Когда поезд тронулся, Молотов спросил Зарубина, что кричали собравшиеся. А это, Вячеслав Михайлович, знак приветствия уамериканцев, неморгнув глазом сказал посол (фактическиже вСША это проявление неодобрения). Молотов посмотрел нанего снекоторым недоумением, заметив, что уамериканцев странный способ приветствовать иностранцев. Япромолчал, чтобы неподводить посла.
Ещё ободном случае хотелбы вспомнить, эпизод небольшой, нодовольно характерный для оценки умонастроения Молотова. Подороге изНью-Йорка вСан-Франциско нас впоезде сопровождал (всвоём купе) официальный представитель Госдепартамента. Человек весьма любезный, нам ненадоедал, хотя охотно помогал, если кнему обращались запомощью. Как-то Молотов заинтересовался местами, где мы проезжали, изахотел посмотреть покарте, где мы находимся. Унас, ксожалению, ниукого неоказалось карты. Обругав всех нас безмозглыми, он надулся. Что делать? Япошёл тогда камериканцу. Он сказал: Нет проблем, подождите следующей остановки, иувас будет карта.
И действительно, он вскоре принёс красочную карту суказанием железных дорог ивсех станций нанашем пути. Однако наней было одновременно показано местоположение крупных военных лагерей ибаз наэтой территории суказанием железнодорожных станций, где надо было сходить, чтобы добраться доэтих объектов.
Принесли мы эту карту Молотову. Министр ужаснулся, увидев обозначения баз ивоенных лагерей. Заявил, что это провокация, что нам нарочно подсунули секретную карту, апотом дадут сообщение впечати, что Молотов подороге занимался сбором секретной информации. Вернуть сейчасже эту карту.
Пришлось опять идти ксвязному. Он рассмеялся исказал, что это совсем несекретная карта, что накаждой станции США её можно получить бесплатно. Она годится идля туристов, как вданном случае, ноосновное её назначение для подгулявших или потерявшихся поразным причинам военнослужащих рядового состава, чтобы они лучше знали, как добираться досвоих лагерей или сборных пунктов, местоположение которых неявляется секретом, так как они неявляются секретными базами. Наследующей станции он достал для нас карту изкакого-то почтового отделения, нобез указания баз илагерей. Её мы иотдали Молотову, который был явно удовлетворён своей бдительностью. Старуюже карту, неговоря ему, явзял себе как сувенир напамять опоездке.
В Сан-Франциско мне пришлось везде сопровождать Молотова ипереводить его беседы, поскольку его постоянный переводчик ипомощник О. Трояновский вынужден был срочно вернуться изСША вМоскву напохороны отца. Должен сказать, что ятут впервые оценил всю сложность итрудность работы переводчика, хотя состороны она икажется довольно простой. Надо было точно переводить все нюансы бесед, ибо заними порой скрывался важный дипломатический иполитический смысл. Ихотя яуже неплохо говорил ипонимал по-английски, нодля работы вкачестве профессионального переводчика яврядли был готов, хотя вцелом мне удавалось без больших накладок вести перевод бесед наполитические темы.
Дополнительная сложность была втом, что когда Молотов хотел послать вМоскву информацию освоих беседах, скажем, сДаллесом, томне приходилось затем напамять делать эту запись (профессиональный переводчик должен знать стенографию, яже этого неумел). Молотов обязательно затем просматривал шифротелеграмму перед отправкой.
Непросто было исотправкой таких телеграмм вМоскву. Унас небыло втовремя своего представительства вСан-Франциско. Для Молотова мы временно сняли небольшую виллу вокрестностях города. Наша служба безопасности была уверена, что американцы поставили там немало звуко- ивидеозаписывающей аппаратуры. Однако обнаружить её неудавалось. Тем неменее, чтобы американцы не подсмотрели заработой шифровальщиков, они ложились накровать сдокументами ишифроблокнотами, амы, сотрудники, держали над ними одеяла, чтобы нельзя было делать фотосъёмок спотолка.
Надо сказать, что сильные опасения насчёт подслушивания иподглядывания проявлялись собеих сторон. Припоминается довольно забавный случай. ВМоскве, через пару лет после окончания войны, проходило совещание министров иностранных дел. Проводилось оно визвестной ещё дореволюции старинной гостинице Яр (потом Советская). Рабочие помещения для американской делегации были отведены навтором этаже. Под ними находились два ресторанных зала. Ивот впервыйже вечер работы совещания посетители одного иззалов заметили, что огромная подвесная люстра вцентре зала сильно задрожала. Поднялась тревога. Наверх были срочно посланы рабочие. Им долго неоткрывали двери. Когдаже американцы, которые были там, всёже впустили рабочих, товыяснилось вот что. Приехавшая самериканской делегацией спецслужба стала проверять, нетли вотведённых для делегации комнатах подслушивающих устройств. Посредине комнаты их приборы обнаружили под полом какую-то металлическую массу. Вскрыли вэтом месте паркет иувидели под паркетом какие-то металлические конструкции спроводами. Американцы стали дальше разбирать, отвинчивать отдельные детали. Аэто было крепление большой люстры, которая иначала раскачиваться. Хорошо, что это вовремя заметили ипредотвратили падение люстры ивозможные человеческие жертвы.
Вернёмся, однако, вСан-Франциско. Мне довелось переводить там все беседы Молотова сгоссекретарём Даллесом. Разговор был обычно жёсткий ипоходил скорее надиалог двух глухих, хотя исоблюдались внешние дипломатические рамки бесед. Это было символическое противостояние наиболее ярких представителей двух идеологических систем мира. Ипока они иим подобные находились увласти, холодная война неимела никаких шансов напотепление, асоветско-американские отношения немогли продвинуться нина шаг вперёд.
Приведу пример. Входе дискуссии Молотов как свидетельство враждебных намерений США заявил, что Вашингтон стремится окружить СССР повсему периметру его границ американскими военными базами. Даллес кратко, норезко ответил, что американское правительство несобирается отчитываться перед правительством СССР заподобные свои действия, так как считает, что они отвечают национальным интересам Америки иосуществляются путём открытых договоров состранами, где эти базы размещаются. Так Вашингтон намерен поступать идальше, если это будет нужно.
Будет убито 100 миллионов человек
Опасалсяли СССР нападения США? Могу засвидетельствовать, что иХрущёв, иБрежнев, иАндропов, иЧерненко совсей серьёзностью задавались этим вопросом. Однако ответ был неоднозначен. Все они (иих окружение, входившее всоветское руководство) исходили изтого, что США вдолгосрочном плане представляют постоянную угрозу для безопасности нашей страны. Изэтого исходило ивсё военное планирование. Однако они несчитали, что это может произойти влюбой момент ивнезапно, как это было, например, снападением Японии наПёрл-Харбор. Такие опасения непревалировали. Дасобственно, кроме кубинского кризиса 1962года, унас небыло конфронтации, по-настоящему чреватой военным столкновением между обеими странами. Ивсё-таки вМоскве опасались, что вкакой-то непредсказуемый напряжённый момент вбудущем такая конфронтация моглабы произойти, учитывая постоянное силовое политическое ивоенное противостояние обеих сверхдержав, атакже наличие вВашингтоне авантюристического президента, каким, например, вначале считали Рейгана, который вызывал определённую настороженность.
Что касается ядерной войны, тосоветское руководство ивысшее военное командование считались стакой возможностью. Они были убеждены, что большой военный конфликт между СССР иСША, если он произойдёт, неизбежно приведёт кприменению ядерного оружия. Однако, несмотря напропагандистские патриотические заявления, советское руководство вдействительности неверило ввозможность победы вядерной войне. Оно при этом надеялось, что также думает ивысшее руководство вВашингтоне. Надеялось, нополностью вэтом небыло уверено, видя постоянные попытки США добиться превосходства встратегических силах. Отсюда твёрдая решимость сделать необратимым достигнутый военный паритет сСША.
Американский народ, пожалуй, более эмоционально воспринимал угрозу ядерной войны, чем советский, находясь периодически под активным воздействием своих средств массовой информации икинокартин обужасах такой войны. Однако советские люди испытывали постоянное, более глубокое чувство опасности войны, памятуя все ужасы Великой Отечественной.
Надо сказать, что президентство Рейгана вызвало унашего руководства, вчастности лично уАндропова иУстинова, впечатление идаже убеждение втом, что новая администрация США активно готовится квозможности ядерной войны. Врезультате этого Политбюро поинициативе Андропова санкционировало специальную директиву нашим разведслужбам (полинии КГБ иГенштаба) организовать тщательный сбор информации овозможных планах США иНАТО совершить внезапное ядерное нападение наСССР. Это была самая крупномасштабная послевоенная разведывательная операция, продолжавшаяся с1981 по1984год под кодовым названием РАЯН (ракетно-ядерное нападение). Все наши резиденты зарубежом получили детальные инструкции посбору такой информации. Особая важность раскрытия подобных возможных американских планов первого ядерного удара подчёркивалась втечение 1983года, когда антисоветская риторика Рейгана достигла пика. Только в1984году эти опасения вКремле стали ослабевать.
Следует отметить, что МИД остался какбы вне этой операции. Никаких телеграмм или поручений наэту тему нашим послам ненаправлялось. Они вообще ничего незнали оней. Ясам узнал обэтом лишь отрезидента КГБ. Правда, мы сним оба расценили все эти опасения довольно скептически, нодолжны были всёже серьёзно отнестись кним, поскольку Москва могла располагать секретной информацией, окоторой нам небыло известно.
В этой связи мне припоминается разговор смаршалом Ахромеевым, начальником Генерального штаба Советской армии в1980-х годах. Он был одним изнаших наиболее образованных иосведомлённых высших военачальников. Как-то вовремя одного измоих приездов вМоскву он предложил мне побеседовать по душам онаших отношениях сСША. Ясогласился, мне было интересно узнать военные аспекты этих отношений. Встреча состоялась вего импозантном кабинете, увешанном разными картами. Карты были повсюду. Япопросил маршала сделать краткий обзор военного положения страны, как оно видится им сучётом отношений СССР сСША. Он бегло прошёлся понашим границам (восновном западного направления настыках сНАТО). При этом он говорил вшироком плане, без деталей. Например, натаком-то направлении унас, поего мнению, достаточно сил, анадругом надобы добавить 34 дивизии ипостроить дополнительные военно-инженерные сооружения, агде-то надобы укрепить ещё наши силы танками, самолётами, мотопехотой ит. п.Всего этого, сказал он, сразу несделаешь, даинехватает денег. Придётся опять просить их уПолитбюро, ибо, помнению Генштаба, надо быть готовыми повсем направлениям. Япрямо спросил его:
Ты что, действительно веришь, что США иНАТО вближайшее время могут напасть наСССР?
Это немоя задача верить или неверить, заявил он вответ. Янемогу полагаться только наполитиков идипломатов инаразные ваши конференции. Сегодня вы вроде очём-то договорились сВашингтоном, нозавтра какая-то новая вспышка намеждународной арене или всоветско-американских отношениях может снова отбросить нас кхолодной войне или даже квоенным конфликтам. Достаточно вспомнить арабо-израильский конфликт 1973года, когда США неожиданно объявили состояние повышенной боевой готовности своих вооружённых сил против нас. Ибыло это впериод разрядки при Никсоне. Апрезидент Рейган разве внушает больше доверия? Вот почему мой девиз как начальника Генштаба: военная безопасность нашей страны повсем азимутам! Мы исходим изнаихудшего сценария: снами воюют одновременно нетолько США, ноиих союзники изЗападной Европы, авозможно, иЯпония. Надо быть готовыми клюбой войне сприменением любого оружия. Военная доктрина СССР, если говорить кратко, сводится кследующему: 1941год никогда больше недолжен повториться.
Надо полагать, что иамериканские коллеги нашего маршала вПентагоне также исходили из наихудшего сценария. Трудно себе даже представить, кчему моглобы привести человечество осуществление таких сценариев.
Мне вспоминается вэтой связи разговор сУотсоном, бывшим послом США вМоскве. Доэтого он руководил крупнейшей американской компанией попроизводству компьютеров. Вэтом качестве президент Картер поручил ему вместе сгруппой крупных бизнесменов опытными гражданскими глазами взглянуть навоенное планирование США, предоставив ему право вызывать высших военных чинов Пентагона для доклада. После трёхмесячного знакомства наместах сядерными стратегическими силами США (ихтриады) Уотсон приехал вПентагон для беседы свысшим американским генералитетом. Он попросил изложить ему сценарий возможной ядерной войны сСССР (запуск американских ракет вслучае неминуемой ядерной угрозы состороны СССР). Генералы показали Уотсону насветящейся карте мира, откуда икакими ядерными средствами США будут атаковать Советский Союз. Поих оценкам, более тысячи целей, военных игражданских (включая города), натерритории СССР будет уничтожено. Погибнет более 100 миллионов человек, остальные будут сильно поражены радиацией отвзрывов ядерных зарядов.
А что случится сСША вслучае обмена ядерными залпами, даже внаилучшем варианте, тоесть когда американской стороне удастся опередить иуничтожить значительную часть советских ракет ещё доих запуска? спросил Уотсон. Ему ответили, что влюбом случае надо исходить изтого, что будет убито около 80 миллионов американцев, причём сильному радиоактивному облучению подвергнутся многие изоставшихся вживых. Будут уничтожены крупнейшие города Америки: Вашингтон, Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес идругие.
Ну ачтоже мы будем делать после всего этого? задал Уотсон следующий вопрос своим генералам. Тепереглянулись исказали, что им трудно ответить наэтот вопрос, так как ситуация будет совсем непредсказуемая.
Рассказывая затем обо всём этом президенту Картеру, Уотсон сделал следующий вывод: генералы хорошо знают, как начать ивести ядерную войну намаксимальное уничтожение, ноне имеют нималейшего представления, как жить иможноли вообще жить, после такой войны? Короче, вопросы ядерной войны нельзя оставлять наусмотрение военных, обязательно нужен повседневный строгий гражданский контроль над их действиями иих планированием. Картер полностью согласился сУотсоном.
Фото предоставлено издательством Центрполиграф
