Необходимость овладения Дарданеллами в случае противостояния с Оттоманской империей признавалась командованием Антанты с самого начала Первой мировой войны. Операция в Проливах позволяла вывести Оттоманскую империю из игры – и фактически это была наиболее перспективная стратегическая операция в ходе войны 1914 – 1918 гг.
Но операция могла быть реализована только при наличии полной стратегической и оперативной внезапности, а также грамотном руководстве действиями союзных сил. Вместе с тем, форсировать Дарданеллы силами одного флота (как это планировалось изначально) оказалось невозможно и пришлось впоследствии проводить комбинированную наземно-морскую операцию, успех которой был возможен лишь при тщательном взаимодействии флота и десанта, умелом руководстве командования в обстановке повышенной сложности.
Дарданелльско-Галлиполийская операция Антанты 19 февраля 1915 – 9 января 1916 гг. была тесно связана с болгаро-греческим вопросом и от исхода борьбы за позицию Болгарии и Греции во многом и зависел конечный успех этой важнейшей стратегической операции Первой мировой войны.
Так, уже при подготовке операции Высший военный совет Великобритании решил высадить (совместно с французами) войска и создать базы на греческих островах Имброс, Тенедос и Лемнос. Немаловажное значение придавалось и позиции граничащей с Турцией мощнейшей балканской державы – Болгарии. Именно влияние региональных балканских держав имело решающее значение для решения вопроса о государственной принадлежности ключевого геостратегического пункта Евразии – проливов Босфор и Дарданеллы.
Греция и ее роль в дипломатической подготовке Дарданелльской операции.
Позиция Греции в значительной степени подтолкнула британское командование к организации Дарданелльской операции. Греция предоставила союзным силам островную инфраструктуру в ходе реализации операции. В то же время позиция Болгарии существенно повлияла на сроки и параметры реализации операции.
В идеале союзники пытались склонить оба балканских государства на свою сторону.
Но без урегулирования сербо – болгаро – греческого конфликта, вытекающего из итогов Балканских войн, это было маловероятно. Попытки преодолеть последний дипломаты Антанты предпринимали как в преддверии, так и в ходе Дарданелльской операции.
Во время подготовки операции британский министр иностранных дел Э. Грей 23. 01. 1915 г. предложил Греции (взамен на активную помощь Сербии, союзной Антанте) территориальные приобретения в Малой Азии. При этом Болгарию заверили, что в случае если будут удовлетворены притязания Сербии и Греции, то и болгары получат компенсации – в Македонии.
Премьер-министр Греции Э. Венизелос назвал предложения «нелепыми», и в меморандумах от 24 и 30 января 1915 г. королю Константину настаивал на немедленном вступлении Греции в мировую войну: идеальной целью являлось создание неовизантийской империи. Столица империи – Константинополь – стал камнем преткновения для Англии, Франции, России и Греции.
Британская дипломатия Д. Ллойд Джорджа и У. Черчилля даже в ходе войны была направлена против своих союзников – Франции (косвенно) и России (прямо). Но, т. к. острый межсоюзнический конфликт был чреват победой Германского блока, его пытались избегать – британцы старались использовать в качестве «разменной монеты» интересы балканских стран.
Первый лорд Адмиралтейства У. Черчилль и Первый морской лорд Д. Фишер.
Фактически это был первый проявившийся во время Первой мировой межсоюзнический конфликт – и он касался решения вопроса о судьбе Оттоманской империи. Суть его заключалась в том, произойдет ли «интернационализация» Проливов и Константинополя или они отойдут (вместе с интересами Франции и Англии) под власть России.
Д. Ллойд Джордж
Помимо конфликта Франции и Англии с Россией присутствовал и конфликт Франции с Англией – он ярко высветился уже после победы над «германским милитаризмом» и являлся отголоском предшествующей исторической конкуренции между этими державами в Европе и мире.
Следует сказать, что если французские дипломаты в Константинополе (в меньшей степени) и на Балканах (в большей степени) привыкли достаточно давно ориентироваться на российскую политику, то для британских дипломатов, для которых был непривычным сам факт русско-английского сближения, было естественным сохранение собственных, как правило, антирусских контактов с балканскими государствами.
Да и вес держав Антанты в различных балканских странах был неодинаков. Из 3 исторических держав-покровительниц Греции – Франции, Англии и России – 2 первые, несмотря на то что объективно и сыграли меньшую чем Россия в роль достижении Грецией независимости, но, по различным причинам, имели в Греции доминирующее положение. Франция интересовалась Сербией лишь с точки зрения займов и заказов вооружения, в то время как Англия была в Сербии заинтересована еще меньше. Болгария с 80-90-х гг. XIX в. стала полем борьбы как австрийского и русского, так и английского и русского влияния – этой стране, по мнению европейских политиков, отводилась на полуострове ведущая роль.
И разнородность, если не враждебность русской и английской политики проявились именно в Греции и Болгарии (Сербия уже участвовала в войне) – что было очень некстати в преддверии судьбоносной Дарданелльской операции. И Россия и Англия понимали значение Балканского ТВД, считая наиболее желательным восстановление Балканского союза. Но последний должен был быть направлен (прежде всего) против Австрии (точка зрения России) и против Австрии, Германии и Турции (в перспективе и против России) (точка зрения Англии). Конкурируя между собой, державы Антанты утратили (прежде всего в Болгарии) заметную долю своего влияния, уступая позиции Германии и Австрии.
Другим аспектом, предопределившим глухую борьбу Англии и России (с Францией на стороне Англии), стал вопрос о судьбе Оттоманской империи и Константинополе.
Константинополь Францию интересовал больше, чем Проливы. Она интересовалась не столько проблемой Проливов в узком смысле слова (т. – е. правом России беспрепятственно проводить через Проливы суда), сколько вопросом о защите Константинополя (в котором присутствовали серьезные французские интересы) – как от английского, так и от русского засилья.
Англия напротив, могла отнестись более равнодушно к Константинополю, чем к Проливам – хотя вопрос о Проливах не принадлежал к числу «первостепенно» затрагивающих ее интересы, но это не означало, что она, как владычица морей и колониальный доминион того времени, была готова созерцать воцарение в Проливах России, получавшей возможность свободного выхода ее флота из Черного моря.
По мнению англичан, на роль враждебного России «привратника Черного моря» вместо разлагающейся Турции, лучше всего годились болгары – наиболее крепкая, энергичная и жизнеспособная нация Балканского полуострова.
Но несдержанная политика правительства царя Фердинанда болгарского возложила на Болгарию ответственность за межсоюзническую Вторую Балканскую войну, и этим рассредоточила внимание английских политиков между Грецией и Болгарией – тем более что Греция была и морской державой восточного Средиземноморья, особенно полезной в период проведения Дарданелльской операции.
Поэтому Греция, имевшая флот и мечтавшая о захвате Галлиполийского полуострова, и Болгария, имевшая самую сильную армию на Балканах, были желанными союзниками Антанты.
Русская дипломатия считала, что содействие Болгарии, причем независимо от исхода войны, может быть обеспечено передачей этому государству македонских территорий Иштиба и Кочан (до Варадара), а в случае победоносной войны Болгария получает так называемую спорную территорию, предусматривавшуюся 2-й статьей тайного приложения Сербо-болгарского договора от 29 февраля 1912 г. – от вершины Голема, севернее Кривой Паланки, до Охридского озера (с включением Струги).
Сербия должна была гарантировать эти положения.
Но греки и сербы воспротивились территориальным уступкам Болгарии.
Еще 1-го сентября 1914 г. премьер-министр Сербии Н. Пашич категорически отказался от каких-либо уступок, до тех пор пока державы Антанты не гарантируют Сербии «сербско-хорватских земель с прилегающим к ним побережьем», что на данной стадии войны было явно невозможно – как исходя из сложившейся обстановки на фронтах, так и вследствие опасности оттолкнуть Италию от Антанты предоставлением Сербии Фиуме и Далмации.
Никола Пашич
Британский МИД считал, что державы Антанты должны ограничиться лишь указанием на желательность компенсаций в пользу Болгарии, предоставив балканским государствам самим, взаимными переговорами, определить их размер. Очевидно, что рассчитывать на добровольные уступки со стороны Сербии было невозможно. По отношению к Греции Э. Грэй заявил о гарантиях против нападения на нее Болгарии, не отдавая себе отчета в том, что успокоенное подобными заверениями греческое правительство тем более не хотело идти на уступки Болгарии.
Т. о., по мнению С. Д. Сазонова, Англия была в значительной степени ответственна за такой исход переговоров – имея войну против Германии и Австрии, невозможно не стремиться избегнуть столкновения с Турцией и Болгарией из-за безрассудства Греции, опирающейся на попустительство англичан.
Такая ситуация сложилась в преддверии штурма Проливов – союзники не смогли даже дипломатически подготовить эту операцию.
О том, как виделась политическая коньюктура в случае начала штурма Дарданелл, свидетельствуют четыре соображения У. Черчилля, которые были им приняты в расчет при подготовке операции:
1) появление английского флота перед Константинополем должно было вызвать восстание греческого и армянского населения Турции и движение среди самих мусульман против младотурецкого правительства;
2) начинается «неминуемое» движение болгар на Адрианополь;
3) Россия сочла бы себя вынужденной, как бы ни была тяжела обстановка на австро-германском фронте, принять участие в водворении креста над храмом св. Софии – т. е. помогла бы Англии довершить дело захвата Проливов и Константинополя (в то же время не имея достаточных сил чтобы самой занять здесь доминирующее положение);
4) в случае падения турецких фортов в Дарданеллах Греция присоединяется к Антанте, передавая свои вооруженные силы в распоряжение англичан.
Конечно, в значительной степени это был не политический расчет, а мечты британской политики об идеальном развитии ситуации.
Последняя посылка содержит в себе ключ к пониманию сути Дарданелльской операции в ее ранней фазе. Британские войска, используемые в качестве десанта, должны были оказать «нравственное воздействие» на Грецию и вовлечь ее в операцию.
Именно приобретение такого выгодного геополитического союзника как Греция было важнейшей целью операции у Дарданелл для англичан.
Т. о., первоначально суть Дарданелльской операции мыслилась в овладении Грецией (при поддержке Англии) Проливами и Константинополем (с интернационализацией последнего), в то время как Англия, осуществляя демонстрацию и поддерживая греков в Проливах, получала контроль над нефтяными районами Ближнего Востока.
Фактически Дарданелльская операция проводилась против России – точнее, против установления ее владычества в Проливах.
Этим объясняется и внезапный перелом в настроении Э. Венизелоса, когда он уже 24 января 1915 г. страстно доказывал королю, что Греции следует немедленно принять участие в войне и не только отказаться, ради привлечения к делу Болгарии, от противодействия сербским уступкам в Македонии, но и самой добровольно отказаться от Кавалы. Его меморандум, представленный королю 30-го января был посвящен территориальным приобретениям в Малой Азии и надежде, что территория Греции в перспективе будет удвоена.
Премьер-министр Греции Э. Венизелос
В то же время С. Д. Сазонов сообщил англичанам, что Россия не будет препятствовать оккупации Галлиполи Грецией – но при условии, что французское и британское правительства примут меры к тому, чтобы Греция не противодействовала русской политике и русским интересам в вопросе о Проливах. Русская оговорка, поддержанная Францией, весьма разочаровала греческое правительство.
Министр иностранных дел Российской империи С. Д. Сазонов.
Переговоры Англии, Франции и России в Афинах 14-го февраля, осуществленные чтобы простимулировать Грецию выступить на помощь Сербии (в связи с отправкой туда двух союзных дивизий, будто бы гарантирующих ее против нападения со стороны Болгарии), показывали, что от теории 2-кратного увеличения территории до практического оформления приобретений – огромная дистанция, а без согласия России, не желавшей допустить греков в Константинополь, но готовой втянуть ее вооруженные силы в борьбу с Австрией, решить вопрос не удастся. В итоге, Э. Венизелос ответил отказом на вступление Греции в войну – и этот отказ, как было заявлено, будет действовать до тех пор, пока Антанте не удастся привлечь на свою сторону Румынию. Греческий премьер назвал вступление Греции в войну на указанных союзниками условиях «актом безумия».
О значении Балканского полуострова для дела Антанты говорят следующие мысли, изложенные на заседании британского Военного Совета 26-го февраля 1915 г. с рассмотрением роли основных театров военных действий, сложившихся к этому моменту:
1. Россия. Не следует ожидать, что Россия в течение предстоящих месяцев сможет с успехом вторгнуться в Германию. Однако можно рассчитывать на то, что она свяжет и задержит весьма значительные германские силы на своем фронте. Нет оснований предполагать, что Германия сможет в какой-либо срок перебросить на запад около 1 миллиона бойцов, нужных ей против России.
2. Англо-французские позиции на Французском фронте весьма сильны, и не могут быть подвергнуты обходному движению. Союзные позиции и силы во Франции несравненно более значительны, чем в начале войны. Поэтому союзники должны приветствовать всякое германское наступление самого крупного масштаба. Шансы отражения его будут благоприятными – но даже если потребовалось бы отступление на другие позиции, более крупные потери германцев, чем у союзников, представляли бы хорошую компенсацию. Причем на этот результат не могли бы оказать решительного влияния четыре или пять британских дивизий.
3. Решительным пунктом, и единственным пунктом, где возможно захватить и сохранить инициативу, является Балканский полуостров. При условии соответствующего взаимодействия сухопутных и морских сил и при имеющихся силах присутствует уверенность, что удастся захватить Константинополь в конце марта 1915 г. и уничтожить турецкие силы в Европе (за исключением находящихся в Адрианополе). Этот удар может быть нанесен раньше, чем решится судьба Сербии. Его успех мог бы иметь решающее влияние на обстановку на Балканах. Он мог бы уничтожить Турцию как военную силу.
Союзники также отмечали, что необходимые для операции войска могут быть сконцентрированы у Булаирского перешейка (на Галлиполийском полуострове) к 21-му марта 1915 г. – если морская операция не приведет к успеху, они могут быть использованы на Галлиполийском полуострове и для обеспечения продвижения флота. Как только Дарданеллы будут открыты, эти войска смогут: а) оперировать у Константинополя; либо б) если Болгария выступит на стороне Антанты и решит занять территорию до линии Энос – Мидия, они смогут пройти через Болгарию на помощь Сербии; либо в) если Болгария сохранит дружественный нейтралитет, но Греция вступит в войну, они смогут продвинуться через Салоники на помощь Сербии.
Причем на этом этапе Э. Венизелос, опасавшийся что Англия найдет необходимую ей точку опоры для реализации Дарданелльской операции в Болгарии, 1-го марта предложил отправить к Дарданеллам три греческие дивизии.
После очередных англо-греческих переговоров, британцы, заинтересованные в поддержке греками (после русского демарша потерявших интерес к операции) своего флота, предложили им в качестве возможного варианта определения будущей судьбы Константинополя «принцип интернационализации».
Фактически речь шла об «интернационализации» целого государства, контролируемого державами-победительницами. Грекам делался прозрачный намек на возможность появления греческого принца в роли Верховного комиссара в «интернационализированном» Константинополе.
Но 2-го марта 1915 г. ушатом холодной воды на головы греков, и не только одних греков, стала фраза С. Д. Сазонова, что «ни при каких условиях мы не можем допустить участие греческих войск во вступлении союзных войск в Константинополь».
Э. Грэй обратил внимание русского коллеги на важность форсирования Дарданелл для воздействия на все балканские государства и заметил, что Адмиралтейство по техническим соображениям придает большое значение греческому флоту, заявив при этом, что «препятствовать Греции означало бы сильно замедлять события».
5-го марта состоялось очередное заседание греческого Совета, на котором размер греческого десантного отряда был снижен с трех до одной дивизии. Также было отмечено, что планов на Константинополь Греция не имеет и греческие войска, вступившие в Оттоманскую столицу, ее покинут, ограничившись посещением храма Св. Софии.
В итоге, С. Д. Сазонов 6-го марта заявил британскому послу в России Д. Бьюкенену о позиции императора – что он ни при каких обстоятельствах не даст своего согласия на какие-либо морские или сухопутные операции вооруженных сил Греции в районе Проливов.
Посол Великобритании в России Д. Бьюкенен
Россия соглашалась допустить проведение греками военных операций в районе Смирны, но это согласие сопровождалось четырьмя достаточно тяжелыми для Греции условиями: 1) чтобы Греция сама предложила свою помощь в Дарданелльской операции, а не была приглашена Антантой; 2) каковы бы ни были результаты операции в Проливах, Греция не получит никаких территориальных компенсаций ни в южной Фракии, ни вблизи Проливов; 3) военные действия греческой армии должны быть ограничены теми местностями, которые будут установлены союзным командованием; 4) греческая армия ни при каких обстоятельствах не должна вступить в Константинополь.
В итоге, король Греции отказался одобрить инициативы Э. Венизелоса, отправив его в отставку.
Продолжение следует
Автор: Олейников Алексей
