НА ПОЛУОСТРОВЕ ГЕРМАНСКОМУ КОМАНДОВАНИЮ БЫЛИ НУЖНЫ НЕ ИДЕЙНЫЕ ПРЕДАТЕЛИ, А ОБЫКНОВЕННЫЕ НАЕМНИКИ
Одной из самых противоречивых страниц Второй мировой войны является история так называемого власовского движения и созданных в результате его военно-политического развития вооруженных сил, известных собирательно как Русская освободительная армия (РОА).
Какие цели преследовало это движение? Кто именно шел служить в эту армию? Наконец, что побуждало людей добровольно или недобровольно выступать на стороне врага своей Родины? В советское время на эти и многие другие вопросы следовал однозначно негативный ответ. Сейчас некоторые историки склонны считать, что не все было так просто с этим движением и с этой армией. И для понимания этой проблемы уже проделана колоссальная работа. Тем не менее некоторые ее аспекты до сих пор остаются без серьезного внимания. Одним из таких, неисследованных и запутанных, остается вопрос истории власовского движения и частей РОА на территории оккупированного немцами Крыма. «Совершенно секретно» восполняет этот пробел.
НАРУКАВНЫЙ ЩИТОК РОА. 1942 ГОД.
Фото из архива автора
На первом этапе власовского движения немцы посчитали, что предатель Власов будет выгоден им не как «военно-политический союзник», а как инструмент психологической войны против СССР. И одним из первых шагов в этом направлении стала разработка листовки «Обращение Русского комитета к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему Русскому народу и другим народам Советского Союза», которая была напечатана в Берлине 27 декабря 1942 года. В этой листовке, получившей пропагандистское название «Смоленского манифеста» (подразумевалось, что именно там, в России, она и была написана), провозглашалось создание нового правительства – Русского комитета и его вооруженных сил – РОА.
ГУБЕРНАТОР ЯЛТЫ В.И. МАЛЬЦЕВ
Первая власовская листовка – «Смоленский манифест» – получила сравнительную известность только в средней полосе России и практически осталась неизвестной на юге, тем более в Крыму. О бывшем советском генерале на территории полуострова заговорили в связи со следующим по времени пропагандистским шагом немцев – появлением открытого письма Власова «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом?» (18 марта 1943 г.). Именно этому документу, в котором он рассказывал «о своей жизни и своем опыте в СССР», объяснял причины, «побудившие его начать войну против сталинского режима», Власов был обязан своей популярностью в некоторых слоях населения.
В Крыму первым на это письмо публично отреагировал бургомистр Ялты В. И. Мальцев, человек трагической и вместе с тем интересной судьбы. Кадровый военный и полковник ВВС, он в 1937 году был назначен начальником Главного управления Гражданского воздушного флота Средней Азии и Закавказья. Менее чем за год это управление вышло на первое место во всесоюзном масштабе. По этой причине, а также за выдающиеся заслуги в области гражданского воздухоплавания Мальцев бы представлен к высокой награде – ордену Ленина. Однако получить орден он не успел. 11 марта 1938 года полковник Мальцев был арестован органами НКВД по обвинению в антисоветской деятельности. После 18-месячного заключения в ашхабадской тюрьме его освободили, реабилитировали, а затем назначили начальником санатория «Аэрофлот» в Ялте. На этой должности Мальцев находился с 1 декабря 1939 года и вплоть до вступления в город немецких войск.
«По занятии германскими войсками города, – вспоминал позднее Мальцев, – я в полной военной форме явился к германскому командованию и объяснил причины, побудившие меня остаться». После небольшого допроса он предложил немцам свои услуги по организации отряда для борьбы с Красной Армией. Однако немецкий комендант поступил несколько неожиданно. Выслушав Мальцева, он назначил его бургомистром Ялты. Интересно, что, находясь на этом посту, бывший советский летчик пытался вернуть город к нормальной жизни, чем заслужил уважение в определенных кругах местного населения. И конечно, серьезное доверие немцев.
В декабре 1942 года Мальцев был вызван в штаб Восточных добровольческих частей, который находился в Симферополе. Здесь ему было поручено приступить к созданию коллаборационистских формирований из местного населения. За очень короткий период Мальцев организовал шесть небольших отрядов, которые предназначались для борьбы с советскими партизанами.
В марте 1943 года Мальцев прочитал «Открытое письмо» генерала Власова, которое произвело на него огромное впечатление. Ему показалось, что немцы наконец поменяли свою «восточную политику» и дают антисоветским силам возможность создать свой политический центр и собственные вооруженные силы для борьбы с коммунистами. Как и многие другие в то время, Мальцев ошибался и не знал, что немцы использовали имя бывшего советского генерала исключительно в пропагандистских целях. Тем не менее он начал действовать.
Весной 1943 года Мальцев окончательно решил присоединиться к власовскому движению и подал рапорт о своем переводе в распоряжение Русского комитета. Позднее, 4 июня, в органе Симферопольского городского управления, газете «Голос Крыма», был опубликован его ответ на письмо Власова. Ответ был написан также в форме открытого письма и озаглавлен «Борьба с большевизмом – наш долг». В этом письме Мальцев рассказывал, как он прошел путь от «коммунизма к борьбе с ним», и призывал всех коммунистов последовать его примеру, отдав все силы на благо русского народа, то есть поддержать Власова и РОА.
18 июня 1943 года, через две недели после опубликования этого письма, «Голос Крыма» сообщила об открытии при содействии Мальцева первого вербовочного пункта РОА на полуострове. Этот пункт был открыт в Евпатории. А уже 30 июня в Симферополе состоялось освящение помещения центрального вербовочного пункта РОА в Крыму, по случаю чего в 18 часов был отслужен торжественный молебен. Таким образом, народный энтузиазм действительно имел место. И немцам оставалось только им воспользоваться. Правда, выяснилось, что власовское движение имеет не только пропагандистский или военный аспекты.
РОА И КРЫМСКО-ТАТАРСКИЙ ВОПРОС
В целом создание РОА на территории Крыма свидетельтвовало о том, что пресловутый «русский вопрос» занял качественно иной уровень в немецкой оккупационной политике. И, как следствие, это привело к значительным изменениям в сфере межнациональных отношений на полуострове. Особенно это касается русско-татарских взаимоотношений, которые с 1941 по 1943 год претерпели значительную эвоюцию.
Американский историк Александр Даллин писал после войны, что в свете переселенческих планов нацистов их национальная политика по отношению к населению Крыма была долгое время не совсем ясна. Однако она явно была направлена на «дискриминацию русского населения».
«Оно, – писал этот историк, – вытеснялось со всех позиций в местном самоуправлении и экономике, особенно в сельской местности, и заменялось татарскими коллаборационистами».
Естественно, менталитет русского населения за 20 лет советской власти очень изменился. А интернационалистское воспитание привело к тому, что обычный русский человек вряд ли воспринимал крымского татарина как своего этнического или религиозного врага. На это в целом и рассчитывали немцы, когда планировали сделать татар опорой своего оккупационного режима. Началось все с заурядных подачек и экономических привилегий, которые, однако, распределялись по национальному признаку. Далее было создание национальных комитетов и помощь в религиозно-культурном возрождении. И наконец, в январе–феврале 1942 года крымские татары получили возможность иметь свои коллаборационистские формирования. Ничего этого, за редким исключением, у русских не было. Какова же была их реакция? В одном из отчетов крымской СД можно прочесть такой пассаж: «Русское население вследствие татарской активности чувствует себя несколько подавленным, и это совершенно нормальная реакция».
А вскоре крымско-татарские националисты попытались перейти от слов к делу, и претворить в жизнь свои планы национального строительства. Этому в целом благоприятствовало два фактора. Во-первых, как уже было сказано выше, начали создаваться крымско-татарские коллаборационистские формирования, в обязанности которых, даже с формальной точки зрения, входила борьба с партизанами и поддерживающим их населением. Во-вторых, эти партизаны и это население, как правило, были либо славянами, либо симпатизировавшими им лицами других национальностей. Таким образом, даже просто выполняя немецкие приказания по борьбе с сопротивлением, крымско-татарские добровольцы могли заниматься этническими чистками.
Так, уже в ноябре 1941 года, после организации первых отрядов самообороны, ходили слухи, что татары собираются вырезать русские деревни и даже кое-где уже режут русское население. Пока это делалось втайне от оккупантов, так сказать, в порядке частной инициативы. Однако уже зимой 1942 года руководители Бахчисарайского и Алуштинского мусульманских комитетов обратились к немецким властям с предложением уничтожить всех русских. Известно, что немцы никак не отреагировали на это. Тем не менее сам факт подобного обращения стал достоянием местного татарского населения, которое на свой страх и риск начало расправляться с русскими. Например, такие этнические чистки имели место в Бахчисарайском районе, а именно в деревнях Верхний Керменчик и Бия-Сала.
Несмотря на то что эти события так и не стали системой, не вызывать тревоги у русских они тоже не могли. И, самое интересное, большинство из них начали склоняться к мысли, что в таком положении виноваты не столько немцы. Один из свидетелей событий оккупации так отразил эти настроения: «Русский человек, – писал он, – в тот момент должен был быть в несколько раз осторожнее… и видеть двух врагов: это фашистов и подавляющее большинство татар, из-за которых погибло много партизан в лесу, подпольщиков и других. Кроме того, татары хотели вместе с немцами… уничтожить русских в Крыму».
Благосклонное поначалу отношение немцев к власовскому движению показало крымско-татарским националистам, что с дискриминацией русских (в определенной степени) покончено. А немецкая национальная политика в Крыму выходит на новые позиции. Одной из таких позиций должно было стать сотрудничество между коллаборационистами из различных национальных групп, а не их противопоставление, как это имело место раньше. В связи с этим будет небезынтересно упомянуть тот факт, что в крымских частях РОА служили не только русские, но и крымские татары. Это подтверждает целый ряд публикаций в «Голосе Крыма», свидетельствующих о «совместной борьбе татар и русских против большевизма»: «Плечом к плечу с РОА», «Борьба татар против большевизма», «Голос крови зовет меня» и т. п. Основной смысл этих статей можно выразить следующей фразой, встретившейся в одной из них: «Победа или смерть! Плечом к плечу с Русской армией мы пойдем на борьбу за наше освобождение».
В крымско-татарской прессе можно было встретить такие же высказывания. Так, 28 апреля 1943 года орган Симферопольского мусульманского комитета газета Azat Kirim опубликовала передовую статью со следующим пассажем: «Русские интеллигенты, военные офицеры и крестьяне своим объединением вокруг генерала Власова показали, что они вышли на правильную дорогу. Отныне на фронтах татары, украинцы и донско-кубанские казаки неодиноки: в их ряды включаются и русские добровольцы. Отныне наступление, начатое из областей, освобожденных благодаря германским войскам, будет всеобщим наступлением наций, которые являются братьями по оружию».
В дальнейшем развитие военного сотрудничества коллаборационистов должно было привести к сотудничеству политическому. В январе 1944 года так и произошло. Речь идет о проекте командующего войсками вермахта в Крыму генерал-полковника Э. Йенеке, направленном на создание на полуострове местного правительства, куда должны были войти представители трех наибольших национальных групп полуострова – русских, украинцев и крымских татар. В целом этот замысел так и остался на бумаге. Его претворению в жизнь помешало начавшееся наступление Красной Армии.
КОМАНДУЮЩИЙ ВВС РОА ГЕНЕРАЛ-МАЙОР В.И. МАЛЬЦЕВ БЕСЕДУЕТ С ПОДЧИНЕННЫМИ. ГЕРМАНИЯ. ЗИМА 1944–1945 ГГ.
Фото из архива автора
КРЫМСКИЕ ВЛАСОВЦЫ: КТО ОНИ БЫЛИ, СКОЛЬКО ИХ БЫЛО И ЧЕМ ОНИ ЗАНИМАЛИСЬ
В результате вербовочной кампании к осени 1943 года удалось создать несколько подразделений РОА. Кто же из крымчан шел добровольцем в эту армию? Для советской стороны были характерны такие высказывания: «Немцы и их лакеи – предатели советского народа – развернули в Крыму бешеную кампанию по вербовке добровольцев в так называемую «русскую освободительную армию». Они проводят митинги, собрания, пишут статьи в своих бульварных газетках, призывают и угрожают… Но добровольцев идти на службу к гитлеровцам не оказывается. Затея немцев явно провалилась. В Симферополе фашисты кое-как наскребли 6–7 «добровольцев», решивших под угрозой расстрела пойти на черное дело. Не имеет успеха вербовка и в других городах, и в сельской местности Крыма. Поэтому гитлеровцы прибегают к излюбленному методу насильственной мобилизации населения».
Что же касается тех, кто все-таки пошел служить в РОА, то о них коммунисты говорили только так, и не иначе: «По Симферополю еще набрали в РОА около 15 человек, и то из числа уголовников и других враждебных элементов, подвергшихся репрессиям со стороны советской власти».
В конце июля 1943 года в коллаборационистских формированиях, лагерях военнопленных и немецких дивизиях, расположенных в Крыму и имеющих русский персонал, появились выпускники школы пропагандистов в Дабендорфе – офицеры-инспектора РОА, призванные «следить за физическим и моральным состоянием своих соотечественников». Это было еще одной из обязанностей офицеров РОА.
Помимо чисто пропагандистских целей, части крымских власовцев использовались и по своему прямому назначению – для участия в боевых действиях против Красной Армии и партизан, что было также своего рода пропагандой. Недаром, находясь еще в лагере военнопленных, генерал Власов говорил немецким офицерам: «Чтобы добиться победы над Советским Союзом, нужно ввести в бой против Красной Армии военнопленных. Ничто не подействует на красноармейцев так сильно, как выступление русских соединений на стороне немецких войск…»
Формирование частей крымской РОА началось практически сразу после открытия вербовочных пунктов. Однако об их общей численности судить очень трудно, так как немецкая сторона эту численность явно завышала, заявляя о «тысячах добровольцев», которые с утра до вечера толпились у дверей, например, симферопольского пункта. Один из очевидцев позднее вспоминал: «Желающих записаться было такое огромное число, что прикомандированые к пункту не справлялись с работой. Сюда приходили и 17-летние юноши, и 50-летние мужчины, требуя записать их и дать им оружие в руки, для борьбы с большевизмом. Здесь было много сцен истерики при отказе по возрасту».
В целом же с лета 1943-го до весны 1944 года численность крымских формирований РОА колебалась от 2 до 4 тысяч человек, которые повзводно и поротно были распределены по частям крымской группировки вермахта. Ближе к зиме 1944 года почти треть из них перешла на сторону партизан. Это привело к тому, что немцы отвели с передовой некоторые подразделения РОА, разоружили их, а личный состав отправили в концлагеря. Или вообще за пределы Крыма – в Италию или Францию.
РЯДОВОЙ РОА
Фото из архива автора
СОВЕТСКИЕ ПАРТИЗАНЫ VS ВЛАСОВЦЫ
Определенный рост «власовских настроений» в Крыму очень сильно обеспокоил советское военно-политическое руководство и его «длинную руку» – крымских партизан. И причина этого была в следующем. Нельзя не отметить, что в военном отношении власовское движение и РОА не представляли на территории Крыма сколько-нибудь значительной силы. Приведенные выше цифры свидетельствуют о том, что к весне 1944 года в их рядах находилось менее одного процента от численности русского населения полуострова. Однако следует признать, что, несмотря на слабость в военном отношении, сила этих формирований заключалась в отношении политическом (даже несмотря на то, что с именем генерала Власова все крымское власовское движение было связано весьма относительно).
Указанные факты говорят о том, что советское военно-политическое руководство хорошо осознавало это, хотя и делало вид, что «проблемы РОА» не существует. Такая позиция была характерна не только для крымской ситуации. Однако политико-пропагандистская роль РОА на полуострове проявилась наиболее сильно, что и заставило советское руководство провести целый комплекс соответствующих мероприятий. И выполнение этих мероприятий было возложено на крымских партизан.
Для того чтобы сорвать набор добровольцев и очернить в глазах населения саму идею власовского движения, был предпринят целый комплекс мероприятий военно-политического характера. За линией фронта этим занимались органы советской пропаганды, в Крыму – партизаны и подпольщики. Так, в ответ на начало вербовочной кампании на полуострове Главное политуправление Красной Армии выпустило в количестве 300 тыс. экземпляров листовку «Солдаты и офицеры РОА».
В ней была предпринята попытка повлиять на записывающихся в эту армию добровольцев – и уже не только уговорами.
«Вы стараетесь прикрыть свою измену, – говорилось в листовке, – громкими фразами о «борьбе с большевизмом» «за счастье народа», за «Новую Россию». Все это ложь – вы изменники. Вы просто служите немцам, потому что вам там хорошо живется. Вы продались за сытную еду, за красивую форму, за легкую жизнь. Немцы перед вами всячески заискивают, стараются вам угодить, лишь бы вы дрались вместе с ними. Но вы просчитались…»
Если советская власть была еще вне пределов Крыма и могла действовать пока только пропагандой, то партизаны и подпольщики получили указания срывать вербовку в РОА любой ценой, вплоть до применения террора. В целом своей пропагандой и агитацией партизаны должны были создать атмосферу недоверия и нетерпимости по отношению к этой армии и тем, кто в нее записывался. Для этого следовало ответить на ряд вопросов, которые могли бы возникнуть у населения: «Что означает эта новая авантюра Гитлера… Для чего нужна Гитлеру РОА?» Говорить надо было так: «Германии до зарезу нужны солдаты, нужно мясо для пушек. Для этого и нужна немцам так называемая РОА. Гитлер хочет заставить русских людей воевать против России, против своих единокровных братьев, за чуждые нам интересы немецких князей и баронов». На очень существенный вопрос «из кого состоит РОА?» предполагалось отвечать, что «она состоит из белогвардейцев, разгромленных в свое время Красной Армией и бежавших за границу. Кроме того, немцы силой загоняют в эту армию военнопленных. Гитлеровцы в своих газетах открыто пишут, что им нужна «белая армия»… Вот о какой армии мечтают немцы, в какую армию они хотят загнать русских людей и заставить воевать против своей отчизны… РОА – это наглый обман, это ловушка для русского народа».
«РУССКИЕ ФАНТАЗИИ» ИЛИ КОНЕЦ КРЫМСКИХ ВЛАСОВЦЕВ
Как известно, весь 1943 года прошел под знаком ухудшения положения германских вооруженных сил на Восточном фронте. Это, естественно, не могло не сказаться и на ситуации с крымским власовским движением. Например, уже в январе 1944 года в одном из отчетов Штаба пропаганды «Крым», озаглавленном «Об откликах населения на немецкую пропаганду», было отмечено некоторое ослабление энтузиазма крымчан и местных властей относительно власовцев. В газете «Голос Крыма», говорилось в этом отчете «… совершенно не пишется о РОА. Нужно было что-нибудь писать о ней, даже если она используется где-то на Итальянском фронте». Как ни парадоксально, но одновременно с этим немецкие власти не рекомендовали распространять власовские газеты, такие как «Доброволец», «Заря», «Боевой путь» и другие, среди рабочих трудовых лагерей, опасаясь возникновения «русских фантазий».
Скорее всего, имелись в виду «фантазии» о русской национальной идее и так называемой третьей силе, то есть использовании РОА в качестве инструмента в борьбе и против большевиков, и против нацистов. Так, в том же отчете Штаба пропаганды «Крым» указывалось, что «среди населения имеется много сторонников… «третьей силы». Это – люди, ожидающие окончательного завершения войны, которое наступит после полного поражения Германии и Советского Союза… Совершенно определенно, эти идеи косвенно или прямо направлены против немецких интересов. Несмотря на это, «Голос Крыма» опубликовал уже несколько статей, посвященных этому вопросу и созвучных общему мнению населения. Последней из таких публикаций является статья «Третья мировая война» в номере от 7 января 1944 года, где речь идет о том, что Англия и Америка третью мировую войну будут вести против СССР… А Германия… вычеркивается».
В данном случае немцев беспокоило прежде всего то, что такие убеждения «снизили страх перед возвращением большевиков», что они могли сказаться на лояльности населения к оккупационным властям и повлиять на желание совместно с ними оборонять Крым. В конце концов подобные высказывания привели к тому, что теперь за пропагандистами РОА было установлено постоянное наблюдение, а для проведения лекций были выработаны унифицированные образцы докладов, которые утверждались в Штабе пропаганды «Крым».
В результате такие мероприятия привели к тому, что крымское власовское движение и крымская РОА прекратили фактически свое существование еще до полного освобождения полуострова. В феврале 1944 года немцы закрыли симферопольский вербовочный пункт. Как позднее вспоминал один из власовцев, «он стал привлекать к себе антибольшевистские силы с заводов и фабрик, из татарских аулов и городов Крыма». Таким образом, немцы и здесь остались верны себе: им нужны были обыкновенные наемники, а не идейные добровольцы. Эти наемники продолжали служить в рядах вермахта еще два месяца, до весеннего наступления Красной Армии, в ходе которого была разгромлена немецкая группировка на Крымском полуострове.