…1919 год. Уездный городишко на Юге России. Разгул Совдепии. Типичный пейзаж большевизма: голод, тиф, холера, СПИД (тогда он был известен под именем «грипп-испанка»), разруха, нищета, массовые казни заложников, валяющиеся на улицах трупы различного происхождения, сумрачное, как идеалы коммунизма, небо, страх, отчаяние, беспросветность и беззащитность мирных обывателей… (Дальше – веселее!)
Всюду – грязь, кровь, фекалии и юркие шустрячки-комиссары при кожанках, маузерах, портфелях и мандатах за подписью кадрового агента германского Генштаба Ленина – Ульянштейна. Крупным планом – комиссарские физиономии (назвать их лицами язык не поворачивается!) с несмываемой печатью дегенеративности, жестокости, хитрости, трусливости, алчности и всемирно – исторической обречённости. Разумеется, на добрых две трети это – участники всемирного сионистко – масонского заговора и поедатели христианских мальчуганов, остальные же – венгры, поляки, латыши, китайцы, сербы, немцы, греки, малайцы, негры, чукчи, эвенки и прочий безразличный к судьбам Матушки – России Интернационал.
…Уездное ЧК. Доверху забитые трупами замученных подвалы. Палачи – чекисты, любимое занятие которых – закалывать штыками беременных женщин, крошечных малюток и стареньких благородных княгинь. Среди множества отвратительных держиморд лишь одно вполне человеческое лицо – доброе, по-русски открытое, с умным и волевым взглядом. Разумеется, это внедрённый в ЧК белый офицер, кадровый сотрудник деникинской контрразведки, – его играет Вячеслав Тихонов времён Штирлица.
Во весь экран – знаменитые «думающие» тихоновские глаза. Голос за кадром: «Как быть?.. Доблестная Добровольческая Армия уже недалеко от города, и готовящиеся к паническому бегству большевисткие твари замыслили новое, самое ужасное из всех своих злодеяний – поголовный расстрел городской интеллигенции!.. То есть понятно, что интеллигентов пачками кончали и раньше, но чтобы – вот так, всех и сразу – такое пока что в новинку… Как же предотвратить это кошмарное преступление?.. На кого положиться?.. Кому довериться?.»
…Заседание бюро большевисткого укома. Чучело замученного попа в углу кабинета. Абажур из кулацкой кожи на настольной лампе. Застланный выдубленной шкурой бывшего исправника длинный стол. В книжном шкафу – труды основоположников марксизма – ленинизма и кайзера Вильгельма, а также порно – книжонки с весёлыми картинками и чья-то высушенная голова в офицерской фуражке. Стена украшена огромным кумачовым плакатом:
«…всей Конармией – в рот мировой буржуазии!»
За столом вразвалку сидят заправилы уездного большевизма – сплошняком выродки, негодяи, маньяки – садисты, мерзавцы и инородцы. Ярко выраженной славянской внешностью обладает лишь один из членов бюро укома – его играет Армен Джигарханян любого из своих возрастов. Крепко стиснув зубы, этот каким-то чудом не растерявший совестливости человек молча слушает леденящие душу планы своих однопартийцев насчёт будущего кровопускания из интеллигентных гнилушек…
Циничный хохот, стоэтажные матюки, похотливое ржание, цитаты из Маркса, Ульянштейна и начальника германского Генштаба, а также некоторые намёки на тесные гомосексуальные контакты большинства присутствующих друг с другом. Голос за кадром: «Всю жизнь посвятил борьбе за воплощению в действительность комутопии, и вот оно, горькое прозрение! Большевисткая партия на деле оказалась злобной сворой политических подонков и убийц…
Россия – мать накануне гибели!.. А он, патриот до мозга костей, по воле рока оказался здесь, среди этих пролетарствующих недо-человеков, а не там, в рядах доблестно сражающихся с большевисткими вурдалаками добрармейцев!.. Эх, сколько ужасов уже сотворено большевичками… Царя хотя бы взять, Николай Лександрыча святого…
Сидел себе смирно во дворце, никому не мешал, заботился как мог о благе Отчизны, любил свою жонку и детишек малых… Но тут набежали толпой агенты германского Генштаба, интернациональный сброд всякий, взбудоражили легковерный народишко, подняли на бунт, и Лександрыча – бого-помазанника со всем его семейством – к стенке, за милую душу… Пошто доброго царя сгубили, ироды?!. Не царь ведь был, а золото!. Опосля такого разве ждать чего хорошего от этой дорвавшейся до власти ленинской своры…»
…Официальная часть заседания бюро укома закончилась. На столе появились пузатые бутыли с самогоном и миски с салом, чесноком и луком, члены бюро приступили к выпивке, жратве, политическим дискуссиям и тесным гомосексуальным контактам. Джигарханян незаметно выбирается на улицу и бредёт, куда глаза глядят. Трагический «джигарханяновский» взгляд. Одинокая слезинка на щеке. Вздрагивающие от внутренней боли ресницы. Вдруг останавливается – перед ним Тихонов. Молча смотрят друг на друга. Пауза. Потом – кидаются друг другу в объятия, опознав друг в друге – «своего». (Что и нетрудно: коль у тебя – мало-мальски человеческое лицо, то всенепременно ты – злейший враг большевизма!)
…Ночь накануне вступления в город славных белогвардейцев. Подвальное помещение ЧК, где содержатся приговорённые к казни. На донельзя грязном и заплёванном паркетном полу лежат, сидят и стоят врачи и артисты, агрономы и астрономы, физики и лирики, купцы и чиновники, инженеры и литературоведы, таланты и поклонники, а также и просто – порядочные и образованные люди, составляющие цвет местной интеллигенции.
Деликатно – тихие разговоры, в основном на одну и ту же тему: что с ними сделают завтра? Расстреляют ли, повесят ли на фонарных столбах, четвертуют ли, отравят ли дихлофосом, сожгут ли заживо, посадят ли на кол, утопят ли по одному в общественном нужнике ( как это сотворили с интеллигенцией в соседнем уездном центре чекисты – изобретатели), или же для них заготовлена какая-то иная, менее гуманная и более мучительная расправа? От них-то, от «красно – пёрых», лёгкой смерти ведь не дождёшься…
Примадонна гастролирующей в городе оперетты ( в исполнении Аллы Пугачёвой ) исполняет что-нибудь весёленькое, вроде похоронного марша.
У входа в подвал, греясь у костра, лениво переговариваются двое охранников – чекистов, щедро пересыпая речь солёными матюками и цитатами из последней статьи Ленина – Ульянштейна. Съёжившийся от ужаса зритель выслушивает историю о том, как вчера за городом эти двое встретили юную барышню – гимназистку с лукошком грибов. Понятно, ч т о они с нею сделали всеми излюбленными в «чрезвычайке» приёмами и способами… И надо ли уточнять, кого после этого зажарили на костре и слопали с грибами и луком?..
– А чё, нормалёк была деваха! – гогочут ироды, облизываясь от аппетитных воспоминаний. Потом начинают обсуждать, что следует сделать завтра перед казнью с Аллой Борисовной… Мол, один хрен её крышка, так чего добру зазря пропадать?!.
В этот момент из окружающей тьмы появляются Тихонов и Джигарханян, якобы посланные сюда для проверки караула. Дружеская беседа о том, о сём, в ходе её наши герои угощают охранников вначале – махоркой, а затем – и финкой под ребро, каждого. Трупы негодяев под дружные аплодисменты зрителей в зале кидаются в костёр.
Он разгорается ещё ярче, и из мрака выходит дюжина молодых людей с прекрасными одухотворёнными лицами – это члены подпольной монархической организации «Юный Монархист», с которой удалось связаться Тихонову. ( Исполнять их роли можно поручить юношеской сборной страны по боксу). Поскольку просто отпустить интеллигентов из подвала по какой – либо причине нельзя (скажем, кругом чекисткие заслоны), то славным витязям надо продержаться в обороне подвала с укрывшейся там культурной элитой города до прихода своих, Они роют окопы, заправляют ленту в очень кстати оставшийся в наследство от караульных «максим» и ждут…
…Рассвет. Неутомимо строчит пулемёт, в упор кося атакующих и вдребезги пьяных красноармейцев. (За весь фильм не удаётся увидеть ни одного трезвого бойца и уж тем более командира РККА). Они падают, падают, падают… Но уцелевшие всё равно продолжают атаковать, хрипло вопя: «Уря-я-я-я!..» и размахивая ржавым от неухоженности оружием, красными знамёнами и бутылями с мутным самогоном. Один за другим гибнут юные подпольщики. Интеллигенция в подвале боязливо ёжится и жмётся к стенкам, ожидая своей участи.
Наконец из всех защитников в живых остаются только Тихонов и Джигарханян. Кончились пулемётные ленты в «максиме», иссякли патроны в револьверах. Тихонов с достоинством говорит Джигарханяну:
– Только благодаря Вам я понял сегодня, что не все коммунисты – сволочи!
С не меньшим достоинством Джигарханян отвечает:
– Ошибаетесь… Вчера вечером я порвал свой партбилет и де-факто вышел из рядом этой гнусной шайки… И очень Вас прошу, если я сейчас погибну – считайте меня антикоммунистом!..
Обнявшись, они крепко целуются. Интеллигенты в подвале поют: «Боже, царя храни…» (Правда, недосохранённого царя уже шлёпнули, ну а вдруг – воскреснет?..) Поднявшись в полный рост и крепко сжав в четыре руки последнюю гранату, наши герои в окопе ждут приближения улюлюкающих краскомов.
Но вдруг из-за дальних холмов вынесся на лихом коне красавец – генерал (его играет Михаил Ульянов образца середины 60-х, только никак не позднее). Да не один, вестимо, а вместе со своей прославленной в боях кавалерийской дивизией. Побросав ружья со знамёнами и крепко прижимая к груди самогон, рабы коммунизма пытаются спастись бегством, но резвые кони настигают их, а острые сабельки – косят как сорную траву. Безмозглые красноармейские головы одна за другой катятся по затоптанной копытами траве.
Из подвала выбираются спасённые интеллигенты, обнимают и радостно целуют своих спасителей – Тихонова, Джигарханяна и Ульянова. Особенно пылко целуются Джигарханян и Пугачёва, из чего зритель легко догадывается, что… ну, вы меня понимаете!..
…Спустя неделю – тот же уездный городок, уже под властью белых. Совсем другая картина: общественный порядок, спокойствие, изобилие продуктов в магазинах, множество нарядных барышень на очищенных от пролетарствующего сброда бульварах, галантные патрульные во главе с душками – поручиками, уходящие на фронт кавалеристы – ульяновцы, бдительно и умело (но – в строгих рамках капиталистической законности!) стерегущая покой мирных граждан контрразведка. Начальник контрразведки, моложавый и чертовски привлекательный полковник (его играть может только Юрий Соломин времен «Адьютанта Его Превосходительства»), нервно хрустя аристократическими пальцами, с укором кидает понурившемуся Тихонову:
– Вы, кажется, забыли, штабс-капитан, что работаете уже не в ЧК, да-с!.. У нас, милостивый государь, арестованных не бьют-с…
Тихонов убито молчит. Возразить нечем. Час назад при допросе одного из захваченных в плен комиссаришек тот позволил себе не только многоэтажно обматюкать особу почившего в бозе ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА, но ещё и смачно харкнул в висевший на стене портрет оного!..
И он, Тихонов – офицер, дворянин, контрразведчик, наконец! – не сдержался и ударил мерзавца!.. И хоть ударил – то чисто символически, лайковой перчаткой по щеке, и хотя самого комиссаришку через два часа после допроса расстреляли во дворе контрразведки (суд над ним был открытым, гласным, с участием опытного адвоката, которого также расстреляли за компанию с его подзащитным), но это уже ничего не меняло. Он, штабс-капитан Тихонов, позволил себе поднять руку пусть и на большевика, и трижды негодяя , и душегуба, но – ЧЕЛОВЕКА!.. Т а к о е сотруднику деникинской контрразведки – не прощалось…
– Я уважаю, ценю и очень люблю Вас, Вячеслав, но завтра утром Вы будете расстреляны! – печально сообщил Соломин. Тихонов щёлкнул каблуками:
– Так точно-с, господин полковник! Заслужил-с!..
…Утро. Подвал контрразведки. Чистота, уют, одиночные камеры-люкс, ватер-клозет. Через подкоп сюда проникает Джигарханян. Он предлагает Тихонову скрыться. Тихонов с негодованием отвергает этот план своего спасения. Не к лицу ему, офицеру, дворянину, человеку чести, избегать пусть и строгого, но – справедливого наказания! Потрясённый столь возвышенными чувствами, Джигарханян крепко обнимает друга перед вечной разлукой.
Но она внезапно откладывается: за стеной гремят выстрелы, рвутся снаряды, стучат по брусчатке колёса тачанок и копыта коней – это в город ворвались повстанцы Нестора Махно, воспользовавшегося отсутствием почти полностью ушедшего на фронт гарнизона. ( Кстати, о Махно: трагически противоречивая фигура гражданской войны, с одной стороны – герой, ибо беспощадно истреблял красную сволочь, а с другой – бандитствующий элемент, поскольку поднимал руку и на белых орлов!) Прикрывая огнём отход товарищей, остатки добрармейцев несуетливо отступают в окрестные леса.
Туда же спешным шагом следуют выбравшиеся из подвала Тихонов и Джигарханян. На опушке леса вскоре они обнаруживают как всегда элегантного Соломина. Обрадованный Тихонов тут же предлагает, умоляет и даже требует от Соломина немедленно привести в исполнение смертный приговор ему. Соломин отнекивается: не время, не место, не то настроение, да и патроны надо беречь… Тихонов в отчаянии пробует застрелиться, Соломин с Джигарханяном удерживают его, успокаивают… Сходятся на том, что Тихонова обязательно расстреляют, но не сейчас, а чуть позже, после изгнания махновцев из города. Тихонов – счастлив.
– Спасибо, друзья! – сдержанно улыбается он.
Но тут обстановка неожиданно обостряется. На опушке появляется группа конечно же нетрезвых красноармейцев (откуда они тут взялись, спрашиваете? так махновцы ведь фронт прорвали!), в сопровождении телеги с самогонным аппаратом и пленённой Аллой Борисовной в аккуратно разодранном до пят платье. Испито гнусавя «Миллион, миллион алых роз…», эти плебеи и хамы в буденовках приступают к «хоровому» изнасилованию народной любимицы.
Зритель с разинутым ртом ждёт, что наконец-то ему покажут о ней ВСЁ, но показывают только самое начало, да и то мельком, а потом на жалобные крики Аллы Борисовны из-за деревьев выбегают спрятавшиеся там было наши герои (ну не могли же они оставить в беде даму!), и меткими выстрелами разят застигнутых врасплох насильников. Всхлипывающая от счастья певица целует своих спасителей, причем на этот раз с особой горячностью чмокает она Соломина, из чего зрителю нетрудно догадаться, что…
Но тут из чащи на звуки выстрелов прибегает назюзюкавшийся до упора целый батальон РККА. Бежать?.. И некуда, и поздно, да и не много ли чести этому плебсу?!.
Офицеры и Джигарханян занимают круговую оборону. Полковник Соломин, как старший по званию, галантно предлагает Алле Борисовне отдаться в лапы набегающему неприятелю, дескать: хоть и наизнасилуются вволю, но хоть живой оставят!.. На что наша звезда гордо отвечает:
– Лучше умереть стоя рядом с белогвардейскими чудо – богатырями, чем жить на коленях у большевисткого быдла!..
После чего наши рыцари открывают ураганный огонь, каждым выстрелом поражая 2-3 мертвецки пьяных краснопузиков… К великому сожалению, патронов в этот раз оказывается раз в десять меньше, чем вооружённых алкоголиков, и хоть совсем уже недалеко брошенный на ликвидацию прорыва и мчащийся на выручку Ульянов в бурке, но времени дождаться его нет. И что остаётся?.. Правильно, только одно: умереть героями!..
Встав плечо к плечу и зажав в восемь рук уже знакомую нам последнюю гранату, доблестные джентльмены и прекрасная дама поют: «Боже, царя храни…». Мутно – шумная волна пьяни, рвани и дряни в красноармейской форме накатывает на них.
ВЗРЫВ!!!!!!!!!
…Огонь, дым, комья земли, ничего не видать…Потом дым рассеивается. Из-за холмов как по заказу выносится Ульянов – красавец в бурке и на лихой кобыле, а с ним – его бесстрашная дивизия. Красные бросаются наутёк… сабельки крошат их в капусту… Красота!..
…Четверо народных артистов СССР (была когда-то такая страна, я в ней родился и прожил некоторое время) в слегка окровавленном виде лежат на зеленой, ничуть не повреждённой страшным взрывом травке. Ульянов спрыгивает с коня, застывает над телами, весь – в скорби, смачно рыдая и сморкаясь в подвернувшееся ему под руку красное полотнище, потом подхватывает безжизненную Аллу Борисовну на руки и долго несёт её куда-то за горизонт, явно – как можно дальше от сооблазнительного даже в роли убиенного Соломина. (Из чего зритель легко сделает вывод, что…) Мужественные слезы стекают по его обветренному в боях за свободу и права человека лицу…
…Под звуки «Реквиема» Моцарта – голос за кадром:
«Так почему же в итоге победили всё-таки большевисткие упыри, а не эти вот могучие белогвардейцы?.. Да потому – и ты, зритель, наверняка уже догадался об этом! – что Ильи Муромцы белого движения по причине своего неискоренимого благородства не смогли… не сумели… просто оказались не в состоянии ОПУСТИТЬСЯ до тех мерзостей и подлостей, до которых были весьма охочи комлюдоеды!.. Цена Победы оказалась слишком кровавой, вожди Белого Движения не решились уплатить её, а поэтому – и проиграли… И тем самым – на долгие десятилетия сдали Мать – Россию в окровавленные по локоть ручища ленинцев-гомосеков!.
Так анафема же вам, большевички – христопродавцы!..
Вечная слава героям, павшим в боях за Царя, Бога и Отечество!..»
Звучит бессмертная музыка.
