История — наука, которая определяет самоощущение нации. Русская история до сих пор полна мифов, развеять которые невероятно тяжело: один из них касается «отсталости» нашей страны. Мысль о том, что «нам всегда приходилось догонять» более развитые государства и общества, повторяется сегодня не так явно, как это было еще двадцать лет назад. Но стереотипы изживаются долго. Археологи из Русского географического общества и Костромского госуниверситета обнаружили, что на месте деревушки Вёжи, недалеко от Костромы, некогда стояла крепость. Это исследование поможет лучше узнать о том, как жили наши предки, и развеять некоторые популярные заблуждения.
Всем, кто хорошо знаком с русской литературой, название деревни известно — именно там жил крестьянин Иван Саввич Мазайхин, ставший прообразом Деда Мазая. В предисловиях к изданиям Николая Некрасова этот факт обязательно отмечался. Кроме того, село Вёжи знаменито своей архитектурой. Вывезенная оттуда рубленая церквушка с двускатной крышей долгое время стояла на территории Ипатьевского монастыря. К сожалению, в 2002 году она сгорела.
«Чешуйки» и соль
Первые поселения людей в этой местности, обнаруженные археологами еще во второй половине прошлого века, относятся к неолиту, стоянки датируются пятым тысячелетием до н.э. и даже более ранними эпохами. В 50-х, перед тем, как здесь было построено водохранилище, в Вёжи направили специалистов по доисторическим временам.
«В 1952-м велись активные поиски, но работали только археологи по каменному веку. Да, они нашли массу стоянок кроманьонцев, собрали огромный фактический материал, но все, что касается Средних веков, их не интересовало. И в 1956-м все ушло под воду», — объяснил кандидат исторических наук доцент Костромского госуниверситета Сергей Кабатов.
Дело в том, что в археологии всегда огромную роль играла хронологическая специализация. Со стороны может показаться, что ученый должен разбираться сразу во всем, с легкостью атрибутируя любой найденный артефакт, но на деле исследователи, которые занимаются доисторическим периодом, предпочитают более поздние слои просто не трогать. Во-первых, и своей работы хватает, во-вторых, находки «чужого» исторического слоя легко истолковать неверно: ведь перед археологами зачастую — обрывки иссохшей ткани, кусок железа или деревянный брусок, назначение которого требуется установить.
В общем, Вёжи специалисты по доисторической эпохе оставили коллегам, но возвышенность, на которой стояла деревня, в начале 50-х превратилась в остров. Лишь в 90-х сюда впервые приехали археологи — рыбаки стали находить вымытые паводками из берегов отлично сохранившиеся предметы древнерусского обихода. Распад СССР поставил крест на исследованиях, заново раскопки стартовали только в нулевых, но тоже вскоре прекратились по финансовым причинам. Древнее поселение, по сути, начали исследовать только сейчас.
Уникальные находки стали обнаруживаться с первых же дней работы. Прежде всего выяснилось, что небольшая возвышенность, некогда стоявшая посреди болот на берегу притока реки Костромы, руками людей была превращена в довольно крупный холм — в ход шла щепа от строительства зданий, навоз, болотные кочки, ил. Все это находят археологи, причем создается впечатление, что засыпали только вчера — сохранность уникальная. В местном болотистом грунте минимум кислорода, соответственно, процесс разложения идет крайне медленно. Благодаря этому обстоятельству археологам становятся доступны артефакты, не сохранившиеся в других местах.
Древнейший горизонт, исследованный историками, датируется XI–ХII веками нашей эры — согласно теориям ученых, как раз тогда здесь появился город. Именно полноценный город, с крепостью. «В те времена, 800–900 лет назад, активно шла «колонизация» этих мест. Точнее, делили сферы влияния. С одной стороны наступали рати Владимиро-Суздальского княжества, а с другой — продвигались посланцы Господина Великого Новгорода. Поселение Вёжи стало пограничным городом, крепостью, контролирующей водный путь по Костроме в Волгу, — рассказал председатель Костромского областного отделения РГО, кандидат исторических наук Роман Рябинцев. — Кстати, слово «вёжа» как раз означает нечто вроде башни, крепости, границы. Естественно, тут и таможенный пост был».
Севернее стоял Галич. Торговый путь в Европу шел именно в том направлении: маршруты древних негоциантов хорошо изучены.
Древнерусские серебряные монеты, датируемые XIII столетием, которые назывались «чешуйки», — на раскопе не редкость. Между тем именно наличие здесь подобных находок меняет всю историческую картину.
«Для тех времен одна чешуйка — огромные деньги. За нее, к примеру, можно было купить отличную лошадь («хозяйственную», конечно, боевой скакун стоил в разы дороже) или пару коров, — пояснил археолог Сергей Тупицын. — Или крупную партию рыбы, которую в те времена здесь ловили и заготавливали. Обнаружение монет свидетельствует об активной экономической деятельности, о наличии торговли с удаленными регионами. То есть Вёжи не были полубезлюдным «краем Ойкумены», наоборот, на этой территории жило много народа, а сами древние русичи отнюдь не бедствовали».
В пользу бойкой торговли говорит и сланцевая бирка — ее купец Онуфрий прикреплял на мешки с солью. На каменной плашке стоит отметка, кому именно принадлежит товар, указан его вес, содержится предостережение для воров, при этом весь текст перечеркнут крест-накрест. Делалось это в одном случае — когда товар был доставлен. Соль уходила рыбакам, а каменную табличку просто выбрасывали, предварительно «аннулировав» запись. Артефакт, найденный в прошлом году, уже исследовал известный российский лингвист и текстолог, доктор филологических наук, член-корреспондент РАН Алексей Гиппиус. Он высоко оценил этот исторический памятник. К сожалению, таких находок пока не так много.
Нефритовые орудия и украшения, привозные стекло, медь, керамика — жизнь здесь бурлила. Развито было и местное производство: все железо делали из болотной руды, причем в огромных количествах, гончары тоже не сидели без дела, процветали и другие ремесла. Соответственно, достаток был. И излишек тоже.
Сапог не сносить
Находки, сохранившиеся в болотистом грунте, опровергают теорию о том, что жили на Руси бедно, скудно. «Обнаружены многочисленные перстеньки, в том числе даже детские. Но больше всего нас удивила отлично сшитая детская кожаная обувь, где детали аккуратнейшим образом собраны «встык», а не «внахлест», — отметил Роман Рябинцев. — Считается, что тогда все ходили в лаптях, кожаные сапоги могли себе позволить немногие, а тут их шили даже мальчишкам и девчонкам, которые быстро вырастали. То есть кожаная обувь не являлась малодоступным предметом роскоши, напротив, это был вполне обычный товар. А вот лаптей тут нет. Первые, причем в весьма ограниченных количествах, обнаруживаются в слоях, относящихся к XVII веку и позже. До этого тут подобную эрзац-обувку вообще не использовали».
Стоит сказать, что в последнее время именно о лаптях в среде ученых кипят жаркие дискуссии. Одна из теорий такова: в среднем комплект не слишком прочной, плетеной из лыка обуви служил несколько дней, то есть требовалось 70–100 пар в год на человека. Умножаем на население Руси… Получается полный абсурд: все леса должны были извести на лапти чуть ли не тысячелетие назад. Но ведь не вырубили! А вот долговечная кожаная обувь, изготовленная из шкур домашнего скота, вполне вписывается в экономическую и экологическую картину прошлого. Видимо, в каждой деревне тачали нехитрые изделия местные умельцы, в городах их мастерство, естественно, было значительно выше. «Лапотной» Русь не была.
Нищей — тоже. В Вёжах сохранилась древнерусская усадьба, расположенная, как сейчас говорят, на второй линии внутри городской черты. Жил здесь «рядовой представитель малого бизнеса» со всем своим большим семейством. Нижние венцы строений целы: помимо жилых помещений, тут были и многочисленные хозяйственные постройки, объединенные в целый комплекс. При каждой усадьбе имелись баня, погреба, ледники, конюшни, птичники etc.
«Еще один аргумент в пользу достатка и активной торговли — навесные замки. Дома тут запирали, а сами изделия отличались техническим совершенством, — рассказал Сергей Тупицын. — Как известно, до второй половины ХХ века в деревнях дома никто не закрывал, просто прислоняли к двери палку. Тут же было иначе. Выводов — три, причем все очень важные. Во-первых, в Вёжах бывало много приезжих, среди которых, понятное дело, всякие персонажи попадались. Во-вторых, это была не деревня, а именно город. В-третьих, если дома запирали на замок, значит, имелись небольшие, но дорогостоящие предметы, которые можно легко похитить».
Действительно, ювелирных изделий — как местных, так и привозных — археологи находят в изобилии. Хватает и серебра. И там же, в избах, обнаруживают куски бересты, как обработанной, так и «сырья». Это стало причиной появления версии о высокой грамотности местных.
«Пока что грамот мы не нашли, — уточнил Сергей Кабатов. — В ближайшее время отправим все найденные куски бересты на тщательное исследование, при помощи ультрафиолета и других методов будем искать следы надписей. В успехе мы уверены».
Среди обнаруженных артефактов — слоеные «самозатачивающиеся» ножи, созданные древнерусскими умельцами по той же технологии, что и знаменитые японские катаны. Кузнец многократно проковывал заготовку, раз за разом складывая ее пополам, добавляя между полосами мягкого железа стальные пластины. Из того же самого материала делали и косы: сено являлось важным предметом экспорта. А на заливных лугах, ныне скрытых под водной гладью, паслись стада коров — уже за границу, то есть в Европу, на ладьях плыли костромское масло, обработанные кожи, солонина…
Каменная табличка купца Онуфрия тоже вскоре отправится в лабораторию — к геологам. Как правило, подобные предметы изготавливали из местного материала, и анализ сланца позволит определить, откуда именно в Вёжи привозили соль. Логистика древней торговли тоже способна дать ответы на многие исторические вопросы.
Теория и практика
Среди тех, кто помогает ученым, немало молодежи — на раскопках в этом году трудятся 18 студентов и шесть волонтеров. Причем добровольцы прибывают со всей страны. «Мне интересно самому взглянуть, как жили наши предки, подержать в руках их вещи, понять, каким тогда был быт, — пояснил волонтер Максим Храмцов, приехавший на раскопки из Йошкар-Олы. — Сам пока учусь на механика, скоро уходить в армию, но потом собираюсь поступать в Костромской университет на исторический факультет. Стану археологом, тоже буду изучать Древнюю Русь. Хочется понимать, почему мы такие, откуда появились, как долго тут живем. Все самому увидеть и потрогать — это бесценно. И науке помочь тоже надо».
Стоит отметить, что молодые люди находкам удивляются. Вместо примитивных землянок, костяных орудий и пресловутых лаптей обнаруживаются просторные бревенчатые дома, запирающиеся на замки, украшения, железные изделия, письменные артефакты…
В полном соответствии с исторической логикой появление свежих археологических находок влечет за собой и возникновение новых теорий. Какие-то из них впоследствии отбрасываются как ложные, другие получают подтверждение и продолжают развиваться.
Пока определенно нельзя сказать «историки утверждают», хотя, конечно, хочется. Но наука требует исследований, проверки фактов и доказательств, верификации. Археологи не спешат выдавать в свет сенсационные идеи, но всерьез готовы ждать результатов экспертиз, чтобы выдвигать научно обоснованные версии. Подобный подход привлекает людей серьезных и основательных: на раскопе не найти никого, кто бы приехал сюда просто так.
«Исследования старины — это не единственная наша задача. Не менее важное дело — воспитание подрастающего поколения. Но только тот, кто самостоятельно прикоснулся к истории, кто своими ногами прошел по дорогам предков, кто кормил комаров на раскопе, таскал на себе мешки с грунтом, может считать себя настоящим знатоком родной земли», — уверен Роман Рябинцев.
«Комплексное исследование памятника русского Средневековья селища Вёжи как способ историко-патриотического воспитания молодежи» — так называется программа, реализуемая РГО параллельно с научными исследованиями. Отбоя от желающих помочь ученым нет, приходится устраивать своеобразный кастинг — отбирать наиболее образованных, сильных и привычных к полевой жизни. И молодежь старается, попасть на раскопки хотят многие, и год от года число потенциальных добровольцев растет.
Русская Атлантида
Не все древнерусские города, названия которых сохранились в памяти людской, найдены археологами. Самые известные из легендарных поселений давно приковывают внимание и специалистов, и искателей тайн.
Бесспорно, на первом месте среди «городов-призраков» стоит Китеж. Согласно первоисточнику, находился он на территории нынешней Нижегородской области на берегу озера Светлояр (около 130 километров на северо-восток от областного центра). И, если судить по легенде, как раз Китеж в те времена являлся местной столицей. «А начали город тот каменный строить в год 6673, месяца мая в первый день, на память святого пророка Иеремии и иже с ним. И строился город тот три года, и построили его в год 6676, месяца сентября в тридцатый день», — повествует «Китежский летописец». В переводе на современное летоисчисление это 1165 и 1168 годы, то есть стройка шла уже после того, как Юрий Долгорукий основал Москву.
Несмотря на наличие столь точного «адреса», профессиональных археологов на берегах озера никогда не было. Энтузиасты-поисковики еще в советское время установили, что под водой на глубине около двадцати метров расположена большая терраса, на которой действительно мог стоять древний город. Но на этом все и закончилось. Мощный, более десяти метров, слой ила не позволил что-либо рассмотреть на дне.
Грустина — так австрийский путешественник и дипломат Сигизмунд фон Герберштейн обозначил административный центр освоенной части Сибири, хотя, вполне возможно, просвещенный европеец и исковеркал настоящее название. Тем не менее город существовал, он присутствует на всех картах того времени, судя по ним, он находился на месте нынешнего Томска. Примерный район поисков локализовать тоже не так и сложно, австриец оставил довольно точные координаты. «От устья реки Иртыша до крепости Грустины два месяца пути; от нее до озера Китая рекою Обью, которая, как я сказал, вытекает из этого озера, более чем три месяца пути», — писал фон Герберштейн. Однако и в этом случае ученые проявляют удивительную пассивность, поиски Грустины никогда даже не предпринимались.
В отличие от двух предыдущих примеров, факт существования Мангазеи официальной наукой не отрицается, это попросту невозможно. Из первого русского города за Полярным кругом шел настолько большой поток товаров, что документов на сей счет не счесть. И с месторасположением все ясно: согласно бумагам времен Ивана IV и более поздних эпох, Мангазея стояла в 180–200 километрах от побережья Северного Ледовитого океана на берегу реки Таз. Данные отечественных и иностранных источников хорошо сходятся, европейцы знали даже планировку города — об этом говорилось в публикациях XVII века. Но город числится в числе пропавших. Раскопки в тех местах велись, но никакой уверенности в том, что найдена именно Мангазея, нет. Археологи обнаружили остатки некоего острога, его в настоящий момент и отождествляют с той самой столицей Русского Севера. Однако далеко не все историки с этим согласны. Скорее всего, это всего лишь форпост, прикрывавший большой город с моря.
И наконец, Новгород, тот самый — Господин Великий. Само его название подразумевает, что где-то стоял старый город, из которого жители были вынуждены по какой-то причине уйти и основать другое поселение. Поиски «Старого города» идут уже много столетий, гипотез, в том числе самых немыслимых, не счесть. Наиболее стройной выглядит версия со Старой Ладогой — первой столицей древнерусского государства, именно там правили Рюрик и Олег. Дескать, столицу оттуда просто взяли и перенесли. Однако в этой теории также есть изъяны, древнюю крепость («Культура» подробно писала о Старой Ладоге в материале «Кубик Рюрика») никто никогда не забрасывал. И логика в переносе столицы тоже никак не объясняется. Захотели и перенесли — примерно так говорят историки. Иными словами, вопросов пока больше, чем ответов.
Иллюстрация на анонсе: Всеволод Иванов. «Предстоящая беседа»
