Образование Оренбургского казачьего войска

В 20-40 годы XVIII века российское правительство осуществляет ряд крупных мероприятий по укреплению юго-восточной границы империи и повышению роли казачества в её обороне. Два обстоятельства делали эти меры жизненно необходимыми.

Во-первых, были достигнуты значительные успехи в освоении Россией Поволжья и Урала. На Урале в начале XVIII века была создана крупнейшая по тем временам металлургическая база. Поволжье к этому времени становится житницей страны. Но именно Урал и Поволжье были районами империи, наиболее уязвимыми для нападений кочевников.

Во-вторых, в результате Северной войны Россия решила самые неотложные внешнеполитические задачи на своих западных границах и поэтому смогла сосредоточить основные усилия на востоке. И здесь сразу же выявилась слабость военно-политических позиций империи. Так, на западе к тому времени русскими были завоёваны берега Балтийского моря, и это открыло возможности торговли с Европой. Сильно ослабленные Швеция и Польша уже не могли угрожать Российскому государству. На востоке же сложилось совершенно иное положение. После неудачного Прутского похода Петра I выход в Азовское море был вновь утерян, и сильная Османская империя в союзе с большим числом полувассальных и вассальных государств не только закрывала для России выход в тёплые моря, но и представляла серьёзную угрозу в военном отношении. Среднеазиатские караванные торговые пути контролировали враждебные России ханства и эмираты. Неудачный поход в Хиву отряда Бековича-Черкасского, а затем крупные поражения казаков при отражении нападений кочевников на русские территории в 1723 и 1724 годах показали, что в чисто военном отношении возможности России здесь ограничены. Причём ограничены настолько, что было не только трудно проводить активную наступательную политику, но даже за безопасность собственно русских поселений нельзя было быть полностью уверенными.

Прежде всего, следовало позаботиться об укреплении оборонительных сооружений в Башкирии, непосредственно примыкавших к южноуральским заводам. Это был центральный участок обороны юго-восточной границы Российского государства, где несли службу преимущественно самарские и уфимские казаки Закамской оборонительной линии. Здесь в соответствии с Указом Сената от 15 марта 1728 года повсеместно вводится система сигнальных маяков. Вся Башкирия от города к городу, от крепости к крепости, в 20-30 годы была покрыта сторожевыми вышками (маяками) на расстоянии видимости один от другого. Маяки размещались на вершинах гор или возвышенностей. На маяках постоянно дежурили сторожевые казаки. При приближении опасности с помощью световых и дымовых сигналов они давали знать от маяка к маяку о том, что приближается противник и какова его численность. В случае необходимости наряд вызывал подкрепление или атаковал противника сам.

Кроме маяков, в труднодоступных местах для наблюдения устраивали дозоры, посты и “секреты”. И так на протяжении сотен вёрст от Башкирии до Поволжья. Но слабым местом Закамской линии была её несвязанность с территорией яицких казаков. Наиболее опасным был участок границы между Башкирией и средним течением Яика, где начинались заселённые яицкими казаками территории. Этот практически никем не оборонявшийся участок привлекал внимание азиатских хищников, именно здесь проникавших на русскую территорию и беспрепятственно двигавшихся до Поволжья. Для прикрытия этого пробела по распоряжению императрицы Екатерины I указом Военной коллегии в 1725 году был основан городок в месте впадения реки Сакмары в Яик. Яицкому атаману Меркурьеву предписывалось оказать казакам, пожелавшим поселиться на новом месте, всю необходимую помощь. При этом Коллегия чётко оговаривала населять городок исключительно вольными казаками, а ни в коем случае не беглыми из России крестьянами. Впрочем, в этой части указ оказался невыполненным. У части крестьян было желание бежать от помещиков к казакам, где была хоть и трудная и опасная жизнь на границе, но жизнь вольных людей. А у казаков было желание и материальный интерес принимать, а порой и приманивать, этих беглых людей. Беглые нанимались в работники к зажиточным казакам и из них вербовались удальцы для организации различного рода военных мероприятий. И казаки, насколько это было возможно, старались беглых укрывать. Неслучайно два года спустя именным указом Верховного Тайного Совета Сенату предписывалось выслать из городка Сакмары беглых людей и крестьян на прежнее место жительства. Правда, и этот указ оказался невыполненным. Однако этот городок был недостаточным прикрытием от набегов кочевников. Характерно, что проживавшие в этом районе башкиры, сами не слишком в ту пору надёжные подданные Российской короны и нередко сами нападавшие на русские селения, были вынуждены просить построить здесь несколько крепостей, чтобы загородить дорогу кочевникам. Связано это было с тем, что нападения их были систематичны и киргиз-кайсацкие кочевники склонны были мало разбирать, кого следует грабить, русских или башкир. К середине 30-х годов XVIII века вопрос о создании в этом районе системы укреплений был остро включён в повестку дня. Непосредственным поводом для этого послужили два события: формальное вступление в российское подданство в декабре 1731 года казахов (тогда их называли киргиз-кайсаками) младшего и среднего жузов; башкирское восстание 1735—1741 годов.

Принимая русское подданство, казахи надеялись прежде всего на то, что Российская империя поможет им в борьбе против наступавших на них джунгар. Русское военное присутствие в степи казалось им необходимым. Они сами просили императрицу Анну Иоанновну построить в предгорьях Южного Урала крепость. 7 июня 1734 года по указу императрицы город был основан и повелено было “сему городу именоваться Оренбург и во всяких случаях называть и писать данным именем”. Первоначально город был основан в устье реки Орь. Позднее, в 1740 году, Оренбург был перенесён в урочище Красная Гора, старая же крепость стала называться Орской. По указу от 18 октября 1742 года город был перенесён уже на третье место в устье реки Сакмары, где он находится и сейчас, а прежняя крепость стала называться Красногорской. Строительство Оренбурга было начато, казалось, при самых благоприятных обстоятельствах. Его строительства желали все: русские, казахи, башкиры. Но желали для достижения разных, в сущности, даже противоположных, целей. Строившийся город мог быть вполне использован не только для защиты казахов от джунгар, башкир от казахов, но и против тех и других. Они довольно быстро сообразили это. Летом 1735 года нападением на русские войска под началом статс-секретаря Сената и основателя Оренбурга И.К. Кириллова началось башкирское восстание. Через 2-3 месяца мятеж охватил всю Башкирию. Это была невиданная по своим масштабам на юго-востоке Российской империи партизанская война, в которой обе воюющие стороны не стеснялись в выборе средств. Особенно частым и жестоким нападениям повстанцев, наряду с русскими селениями, подвергались деревни мещеряков, тептярей, мишарей и нагайбаков. Очень непростые отношения у восставших сложились и с местными татарами. Не случайно во время восстания большинство этих народов без колебаний поддержали правительственные войска. Для подавления восстания в Башкирию были отправлены в 1736 году значительные воинские силы, в том числе, помимо регулярных войск, до трёх тысяч волжских калмыков, три тысячи уфимских мещеряков, около тысячи донских, две тысячи яицких казаков. Главным начальником края был назначен генерал-лейтенант А.И. Румянцев. Он одержал две крупные победы над мятежниками на реке Думе и в горах между Яиком и Сакмарой. Но мятеж не ослабевал. Окончательное замирение края было связано с деятельностью князя В.А. Урусова, которому правительство вручило командование войсками. Он по-азиатски жестоко расправлялся с бунтовщиками, башкирских же старшин, не поддерживавших мятежников, одаривал от имени императрицы оружием, сукном, деньгами, чинами. Мир в Башкирии был установлен. Но правительство и местная администрация понимали, что мир здесь не может быть прочным и долговечным без создания надёжной системы обороны. Уже в ходе башкирского восстания 1735-1741 годов руководители российской администрации И.К. Кириллов, А.И. Румянцев, В.А. Урусов, В.Н. Татищев принимают экстренные меры по завершению строительства Оренбургской оборонительной линии. Создаются форпосты, редуты, крепости в которые переселяют на жительство самарских, алексеевских, донских, малороссийских, яицких и уфимских казаков. Особое внимание правительство уделяет укреплению обороны на Исети и в прилегающих к ней районах. Здесь строятся в 30-е годы XVIII века Челябинская, Чебаркульская, Миасская, Еткульская крепости, которые, с одной стороны, защищают заводы Южного Урала от кочевников, а с другой — разъединяют башкирские и киргиз-кайсацкие (казахские) племена.

В результате в 30-40-е годы XVIII века на Урале и в Приуралье создаётся громадная по масштабам и протяжённости система приграничных укреплений. Она включает в себя шесть оборонительных линий:
— Самарскую — от Самары до Оренбурга (крепости Красносамарская, Бордская, Бузулукская, Тоцкая, Сорочинская, Новосергеевская, Ельшанская)
— Сакмарскую от Оренбурга вверх по реке Сакмаре на 136 вёрст (крепости Пречистинская и Воздвиженская, редуты Никитский и Жёлтый);
— Нижнеяицкую — от Оренбурга вниз по Яику на 125 вёрст до Илецкого городка (крепости Черноречинская, Бердская, Татищевская, Рассыпная, Нижнеозёрная и 19 казачьих форпостов);
— Верхнеяицкую — от Оренбурга вверх по Яику на 560 вёрст до Верхнеяицкой крепости (крепости Орская, Карагайская, Губерлинская, Ильинская, Озёрная, Каменноозёрная, Красногорская, Таналыкская, Уртазымская, Магнитная, Кизильская, Верхнеяицкая, три форпоста и тринадцать редутов);
— Исетскую — по реке Миасс до впадения её в Исеть (крепости Миасская, Челябинская, Еткульская и Чебаркульская, острожки Усть-Миаский и Исетский);
— Уйско-Тобольскую — от Верхнеяицкой до Звериноголовской крепости, включая кроме неё крепости Карагайскую, Уйскую, Петропавловскую, Степную, Коельскую, Санарскую, Кичигинскую, Троицкую, Усть-Уйскую.

Вся эта система протяжённостью 1780 вёрст получила название Оренбургской оборонительной линии. Она начиналась от Гурьева городка на берегу Каспийского моря и оканчивалась у Алабугского отряда, расположенного на границе Тобольской губернии. Для её обороны наряду с Яицким войском целой серией правительственных постановлений было создано Оренбургское казачье войско на основе слияния вольных казаков и людей, причисленных к казачьему сословию правительственными указами. Ядром войска послужили общины переселённых на Оренбургскую линию уфимских, алексеевских, самарских и яицких казаков. В состав войска с широкой автономией были включены исетские казаки (потомки ермаковцев). В 1741 году на линию из Малороссии прибыла первая группа украинских казаков в составе 209 семей (в общей сложности 849 служилых казаков). К казачьему сословию приписали переселённых ещё при Петре I стрельцов, не замешанных в стрелецких бунтах. Но всего этого не хватало. При всей нелюбви к беглым крестьянам правительство вынуждено было смотреть сквозь пальцы на то, что они при попустительстве местных властей на Урале и в Сибири записываются в казаки. Более того, с началом башкирского восстания именным указом императрицы Анны Иоанновны всем беглым на Урале была прощена их вина в обмен на согласие записаться в казаки во вновь построенные городки. В этот же период для обороны пограничной линии в казаки записали всех ссыльных и даже некоторых каторжников. Как бы то ни было, но численность казачества на Оренбургской оборонительной линии быстро росла. В 1748 году Военная коллегия Сената издала указ об организации Оренбургского иррегулярного войска и о введении института войскового атамана. Первым атаманом назначается самарский казак Могутов Василий Иванович. В состав войска включили: самарских, уфимских, алексеевских, исетских казаков, ставропольских крещёных калмыков, отдельные команды переселённых яицких, донских и малороссийских казаков и всех зачисленных в казаки служилых дворянских, боярских и бывших пленных людей (инородцев), отставных солдат и офицеров, беглых, пришлых людей (сходцев), осевших в крепостях Оренбургской линии. Этот указ фактически завершил серию правительственных постановлений, связанных с созданием Оренбургского казачьего войска, ставшего вскоре третьим по численности среди казачьих войск России. Старшинство войска было заимствовано у старейших уфимских казаков. После покорения Казани в 1574 году воеводой Нагим было устроено Уфимское укрепление, заселённое городовыми служилыми казаками. Эта дата и стала годом старшинства Оренбургского войска. Следовательно, можно сделать вывод, что Оренбургское казачье войско, в отличие от Донского, Волжского и Яицкого, складывалось и крепло не стихийно, а было создано указами сверху, организовано и сведено в единое целое административно-командным путём. Оно с самого начала не знало вечевой вольницы и казачьего самоуправления (за исключением исетских казаков), а всеми делами в войске заправляли штабные и армейские офицеры и чиновники. И тем не менее, на юго-востоке великой империи родилось, окрепло и стало честно служить Отечеству мощное, хорошо организованное и дисциплинированное Оренбургское казачье войско. С самого начала оно не знало покоя и временных передышек от весьма активных действий, агрессивно-жестоких наскоков соседних киргиз-кайсацких, башкирских, калмыцких или каракалпакских воинственных племён, которые, несмотря на клятвенные обещания честно служить России и соблюдать мир на границе, продолжали заниматься разбойно-воровским промыслом. Поэтому оренбургские казаки, служа на границе, всегда держали порох сухим и всегда были готовы дать достойный отпор любителям лёгкой наживы.

Одновременно происходят существенные изменения в хозяйстве и быте казаков. Казачьи крепости, городки, форпосты, слободы, острожки всё более теряют черты временных поселений. Казачество по-настоящему обживает заселённые им районы. Хозяйство казаков становится более устойчивым и разносторонним. Благосостояние казаков зависело от размеров правительственного жалованья, а также размеров прав и привилегий. Следует сказать, что денежное жалованье и вещевое довольствие было очень невелико, в ту пору не превышало полутора рублей в год на одного казака. Хотя и это имело значение. Для сравнения: годовой оброк (выплата помещику или государству) среднего крестьянина в ту пору составлял около двух рублей. Поэтому важнейшей привилегией казачества было освобождение его от всех налогов (оброков) и повинностей, кроме военной службы. Казаки значительно лучше, чем даже уральские и сибирские крестьяне, наделялись землёй и угодьями. Их наделы в 4-8 раз превышали наделы соседних с ними крестьян. Правда, на Урале это не имело в ту пору существенного значения, земли хватало всем. Гораздо большее значение имело качество наделов и размеры прав на пользование пастбищами, охотничьими и рыбными угодьями полей, лесов, рек и озёр. Поэтому реально казаки жили более зажиточно и имели более лучшие условия жизни, чем соседствующее с ним крестьянство. Однако жизнь казаков, особенно рядовых, нельзя рисовать в розовых тонах и красках. Она была не простой и не лёгкой, поскольку очень нелёгкой, хлопотной и опасной была главная обязанность казака — военная служба и защита Отечества. Какие реально уральский казак мог иметь доходы, кроме жалованья? Их было несколько:

1. Добыча, полученная в военных походах. В случае удачи она могла быть очень значительной, особенно если казакам удавалось захватить породистых лошадей, которые ценились очень высоко. Поэтому захват башкирских, ногайских, киргиз-кайсацких, каракалпакских табунов был одним из самых распространённых видов военного промысла у казаков. Впрочем, кочевники в этом ничуть не уступали станичникам. Читая документы об этих инцидентах, можно сказать, что для тех и других это был не только повседневный промысел, но и своего рода чуть ли не спорт.

2. Важной статьёй дохода было сельское хозяйство. Правда, земледелие носило хоть и важный, но второстепенный характер. Его развитию мешала военная служба, из-за которой казаки были вынуждены подолгу отлучаться из дома. Развитие земледелия сдерживала постоянная военная опасность со стороны кочевников, особенно охотно нападавших на работающих в поле вдали от форпостов. Зато животноводство, особенно разведение лошадей, было развито хорошо. Развивалось также огородничество, но в основном для удовлетворения семейных потребностей. В южных районах в больших количествах выращивались арбузы и дыни на продажу.

3. Одной из главных статей дохода казаков были охота и рыболовство, благо рыбы и дичи было в изобилии. Для казаков, жившим по рекам, рыболовство было зачастую более выгодным, чем походы “за зипунами”. Казаки самым ревнивым образом оберегали свою привилегию — право багрения. К багрению допускались исключительно служивые казаки (отставные или не служившие этого права не имели). “И так случается, что один казак, которому посчастливится во время багрения от сорока до пятидесяти и более осетров поимает, и так рублёв на двадцать или тридцать выбагрит…” Промысловое рыболовство было развито не только на Яике, но и на Миассе, Тоболе, Исети и других реках и озёрах, которых в этих краях множество.

4. Казаки Оренбуржья имели право заниматься промыслами. К ним относились: извоз, содержание бродов и перевозов, ломка камня, сплав леса, пчеловодство. К специальным промыслам относилось производство замечательных платков из козьего пуха и армячины из верблюжьей шерсти.

5. Оренбургские казаки занимались и торговлей. Главными предметами торговли были: хлеб, скот, кожа, масло, сало, рыба, соль, фабричные товары и изделия.

В целом, с учётом этих и других доходов, казачество на Урале было всегда довольно зажиточным, особенно в сравнении с крестьянством центральных губерний России. Но этот более высокий уровень жизни достигался ценой постоянных, очень нелёгких трудов мирных и военных.

Отдельно хочется остановиться на этнических истоках нового казачьего войска. Многовековая полиэтническая история и процесс последующего обрусения коренных и природных российских казачьих войск (донского, волжского, яицкого) подробно описаны казачьими историками и писателями и были также затронуты во многих статьях серии по истории казачества (http://topwar.ru/22250-davnie-kazachi-predki.html; http://topwar.ru/31291-azovskoe-sidenie-i-perehod-donskogo-voyska-na-moskovskuyu-sluzhbu.html).

Но несмотря на это, а также вопреки фактам и даже собственным глазам, большинство российских граждан упорно считает, что казачество — это исключительно русское явление, главным образом потому, что так хочется считать самим этим гражданам. В этой связи любопытно обратить внимание также на полиэтнический характер войска, образованного уже не стихийно, а правительственными административными мерами. Нет сомнения, что главным поставщиком бойцов во вновь образованное войско был русский этнос, но и участие других этносов с последующим их обрусением и переопылением не следует преуменьшать. Как известно, народные пословицы и поговорки — это концентрированный сгусток философии прошлого. Так вот, поговорка “Глаз узкий, нос плюский, по паспорту русский — наш основной за Волгой народ” как нельзя лучше характеризует этнографическую ситуацию в Заволжье, на Урале и в Сибири. И оренбургские казаки в этом деле — совсем не исключение.

Какие же основные этносы поучаствовали в создании оренбургского казачества?

Практически одновременно с Оренбургским казачьим войском и в непосредственной близости от него формируется Ставропольское калмыцкое казачье войско. Калмыцкая орда ещё в 1655 году приняла российское подданство и с тех пор служила царям военную службу. Русское правительство не вмешивалось во внутренние дела калмыцких улусов, но православная церковь достаточно активно вела среди них миссионерскую деятельность. В результате в 1724 году до полутора тысяч калмыцких семей (кибиток) приняли православную веру. Первое время они продолжали жить на своих старых местах между Царицыном и Астраханью, но совместная жизнь с некрещёными не ладилась, “и будучи оныя крещёныя с некрещёными калмыками в близости имеют завсегда между собой ссоры и без того жить не могут”. Калмыцкий хан Дондук Омбо “докучно просил” российскую власть крещёных калмыков отселить от некрещёных. 21 мая 1737 года указом императрицы Анны Иоанновны они были переселены на Закамскую оборонительную линию и был основан город Ставрополь (Волжский). Управление войском было устроено по казачьему образцу. Позднее Ставропольское калмыцкое войско было включено в Оренбургское казачье войско и переселено на новые линии. В ходе многовекового совместного проживания и службы с оренбургскими казаками, на сегодняшний день, крещёные калмыки практически обрусели.

Несмотря на довольно частые восстания башкир и их активное участие в пугачёвском бунте правительство, чем дальше, тем больше привлекает башкир к военной службе и охране пограничной линии. Первый шаг в этом направлении сделал ещё Иван Грозный, который привлёк башкирские отряды для участия в Ливонской войне. Пётр I, хотя и опасался башкирских мятежников, широко использовал их отряды в Северной войне. После подавления башкирского восстания 1735-1741 годов башкир всё шире привлекают для пограничной службы, но отряды их ставят вперемежку с более надёжными отрядами из мещеряков, служилых татар, нагайбаков и казаков. По мере того, как это происходило, башкиры по своему сословно-правовому положению всё более начинают сближаться с казаками. В 1754 году с башкир была снята обязанность платить ясак. В царском указе прямо говорилось, что башкиры “без платежа ясака единственно служилыми будут так, как и казаки”. 10 апреля 1798 года последовал указ о введении в Башкирии кантональной системы управления, фактически окончательно превративший башкир и мещеряков в военное сословие по образцу казачьего. Башкирских и мещерякских казаков, также как тептярей, активно привлекали к участию в войнах и заграничных походах. В 1812-1814 годах, вслед за Доном, вторыми по численности направленных на фронт войск были казачьи войска с Урала. 43 полка направили они на борьбу с Наполеоном, в том числе 28 башкирских. После Отечественной войны в оренбургские казаки было зачислено также несколько тысяч французских военнопленных. Однако главной задачей уральцев была защита пограничной линии от Тобола до Гурьева. В 20-30-е годы XIX века до 70% казаков на пограничной линии составляли башкиры и мещеряки. В общем же башкиро-мещерякское войско стало к началу XIX века самым крупным по численности казачьим войском на Урале.

В 30-50-е годы XIX века начинается постепенное расформирование Башкиро-мещерякского войска. Часть башкир и мещеряков внутренних кантонов переводят в Оренбургское и Уральское войско, других в податное население. После окончания Крымской войны и покорения Кавказа начались внутренние реформы в России. В области военной их проводил военный министр Милютин, некоторые из них касались и казачества. У него была мысль о растворении казаков в общей массе российского народа. Он подготовил и 1 января 1863 года разослал по войскам записку, в которой предлагалось:
— заменить поголовную службу казаков набором охочих людей, любящих это дело;
— установить свободный доступ и выход людей из казачьего состояния;
— ввести личную поземельную собственность на землю;
— разграничить в казачьих областях военную часть от гражданской, судебную от административной и внести имперское право в судопроизводство и судоустройство.

Со стороны казаков эта реформа встретила резкое противодействие, потому что фактически означала ликвидацию казачества. Казаками было указано военному министру на три незыблемых начала казачьей жизни:
— общественная земельная собственность;
— кастовая замкнутость войска;
— обычай выборного начала и самоуправления.

Решительными противниками реформирования казачества были многие вельможи и прежде всего князь Барятинский, умиривший Кавказ преимущественно казачьими саблями. Сам император Александр II на такую реформу казачества так и не решился. Ведь ещё 2 октября 1827 года (9-ти лет от роду) он, тогда наследник и великий князь, был назначен атаманом всех казачьих войск. Войсковые атаманы становились его наместниками в казачьих областях. Всё его детство, юность и молодость прошли в окружении казаков: дядек, денщиков, ординарцев, инструкторов, тренеров и воспитателей. В конечном итоге после многих споров была объявлена грамота, подтверждавшая права и привилегии казаков. А вот башкиро-мещерякское войско отстоять не удалось. Войско было упразднено по высочайше утверждённому мнению Государственного совета “О передаче управления башкирами из военного в гражданское ведомство” от 2 июля 1865 года. Но значительная часть башкирских, мишарских, нагайбакских и тептярских воинов к этому времени уже состояла в оренбургском войске. Большая часть потомков этих бойцов к настоящему времени совершенно обрусела и о своём происхождении знает лишь из семейных преданий.

Вместе с тем, в местах компактного проживания в Чебаркульском и Нагайбакском районах Челябинской области, потомки казаков-нагайбаков (крещёных татар) до настоящего времени сохранили двуязычие (говорят по-русски и по-татарски) и многие элементы национальной культуры. Но урбанизация и индустриализация берут своё. Потомки казаков-нагайбаков отправляются на ПМЖ в города, и проживающие в диаспоре ныне практически обрусели.

Вот в таких условиях происходило образование и становление Оренбургского казачьего войска, ставшего третьим по численности среди одиннадцати казачьих войск, одиннадцати жемчужин в блистательной военной короне Российской империи. До момента ликвидации казачества советской властью оренбургские казаки совершили немало знатных дел, но это уже совсем другая история.

Использованы материалы:
Мамонов В.Ф. и др. История казачества Урала. Оренбург, Челябинск, 1992.
Шибанов Н.С. Оренбургское казачество. XVIII—XIX вв. Челябинск, 2003.
Гордеев А.А. История казачества.