Нападения половцев возобновились через два года. Зимой 1105 года в русские земли вступил половецкий хан Боняк. Весной 1107 года Боняк обосновался под Переяславлем. Летом половцы решили взять реванш за разгром четырёхлетней давности и подступил к крепости Лубен. Против них выступили шесть русских князей, в том числе и Олег Святославич Черниговский, до сих пор придерживавшейся мирной политики по отношению к половцам, что косвенно свидетельствовало об ослаблении их политического влияния.
Совершив форсированный марш, объединённое русское войско появилось перед станом половцев 12 августа и, с ходу форсировав реку Сулу, устремилось в кавалерийскую атаку. По словам летописца, «Половци же оужасошася. От страха не възмогоша ни стяга поставит…» Половцами овладела паника, и они обратились в бегство. В ходе начавшейся погони был убит брат хана Боняка и захвачены несколько половецких вождей.
Как и в прошлый раз, внезапный удар и быстрый разгром половцев был обеспечен умелыми разведывательными действиями русских и просчётами половцев в обеспечении надёжного охранения стана. Половецкие командиры слишком сильно увлеклись грабежом и перестали анализировать обстановку надлежащим образом. Находясь, по сути, на вражеской территории половецкие военачальники не определили район сосредоточения сил противника, а их боевое охранение проспало внезапное нападение на стан. Русские военачальники благодаря безупречной разведке, напротив, полностью владели обстановкой.
На волне успеха русские намеревались перенести войну на вражескую территорию. И в конце 1109 года посланный Мономахом воевода Дмитрий Иворович, дошел до самого Дона, захватив ряд половецких кочевий. Таким образом, набеги, запланированные половцами на следующее лето, были сорваны.
Следующий русский поход в половецкую степь был предпринят Мономахом весной 1111 года. Поход начался ещё по снегу – можно было широко применять сани, что само по себе было настоящим прорывом. Сани позволяли существенно ускорить движение и сэкономить силы, фураж и провизию. На четвертой неделе похода войско вышло к Донцу. Здесь воины облачились в боевые доспехи. То, что они не делали этого раньше, свидетельствует о полной уверенности русских воевод в неспособности половцев оказать им активное сопротивление на марше, ведь на расстоянии дневного перехода от колонны основных сил, как всегда, действовало надёжное охранение.
В один из весенних дней войско вышло к половецкому городу-стану под названием Шарукань. Половецкий «город» представлял собой скопище мазанок и юрт за импровизированной низкой стеной. Из города навстречу русскому войску вышли жители и, поклонившись князьям, одарили их по обычаю рыбой и вином. После этого население сдало русским всё имевшееся у него оружие. Христиане, состоявшие в рабстве у местных баев, были освобождены.
Через три дня войско выступило другому «городу» – Сугрову. Гарнизон оказал сопротивление, и город был сожжён. Вскоре русское войско двинулось в обратный путь, однако половцы решились на отмщение. 27 марта на берегу речки Дегея «бывшю же соступу и брани крепце». Подробностей битвы летописцы не сообщают, известен лишь её результат: русские одержали полную победу.
Русское войско, окруженное половецкими разъездами, оставалось в районе последней битвы. Возобновлять обратное движение было бы неразумным. Воеводы долго не решались двинуться в путь, однако утром Вербного воскресенья было принято решение о продолжении похода. Через сутки половцы настигли русских и зачернели «яко борове велиции и тмами тмы», окружая войско со всех сторон.
Марш русского войска совершался несколькими параллельными колоннами, с выставлением боковых дозорных заслонов, позволяющих не столько заблаговременно предупредить о нападении, сколько сохранить обозы в неприкосновенности обозы с добычей и угнанный скот. «И поидоша половецьтии полци и полци русьтеи, и зразишася первое с полкомъ и тресну, аки громъ, сразившема челома и брань бысть люта межи ими и падаху обои. И поступи Володимеръ с полки своими и Давидъ со полки своими. И возревше половци, вдаша плещи свои на бегь…»
Это описание перёдаёт замысел и ход битвы кратко и ёмко. Русское войско продолжало своё движение плотными колоннами. Однажды половцы перестали расступаться и организовались для лобовой атаки, расположившись в устье реки Сальницы. Фронтального столкновение половецкой конницы и русского также конного авангарда вполне могла быть «аки громъ». Неудивительно и то, что «брань бысть люта межи ими» – половцы, на чьей стороне было численное превосходство, не собирались отступать. Участь русского авангарда была незавидной – на его долю пришлось серьёзное испытание. Ситуацию переломило вступление в бой главных сил переяславского и черниговского князей, которые начали теснить половцев. Русские прорвали фронт окружения и продолжили своё движение вперед, сумев захватить пленных и стада скота.
С точки зрения стратегии, битва Сальницкая битва стала первой битвой в которой, выражаясь языком современной военной науки, войска, совершая марш и находясь под угрозой фронтальной атаки, построились в несколько колонн, что позволило наращивать давление на противника по всему фронту и, в конечном счёте, прорвать окружение.
Полководческий гений Владимира Мономаха реализовался не только в специфике построения войск на марше, но и в самом замысле грядущей битвы. Помогла замедлявшая движение пехота. Окруженное конное войско огородилось, как стеной, щитами пехотинцев, сформировав боевой порядок, впоследствии получивший название «город». Пехотная защита, слабость голодных половецких коней и непрерывное движение – три основных слагаемых успехов русского войска. Ощетиненный копьями строй, кроме всего прочего ещё и непрерывно двигался. Русское войско, разорившее все главные половецкие центры-зимовья, ушло безнаказанно, нанеся противнику серьёзнейший материальный и моральный урон.
Половецкий поход Мономаха характеризовался беспрецедентным увеличением роли в армии духовенства. На протяжении всего похода в войске сохранялась жёсткая дисциплина, совершались общие молебны, после которых войско становилось ещё более сплочённым. Язычники-половцы дрогнули под натиском православных воинов и более не были способны серьёзно угрожать русским землям. Половцы уходили с Дона, перекочёвывали за Дунай и даже в Закавказье. Русский крестьянин смог вздохнуть с облегчением – кочевники больше не отбирали у него хлеб.
По материалам публикации Юрия Сухарева «Донской поход Мономаха», «Родина», N 3-4, 1997 год
