Русская история хороша тем, что в ней кроме вывесок и лозунгов ничего не меняется. Потому всегда можно опереться на собственный опыт и традиции. Вот и в истории отечественной полиции многое имеет аналогии с днем сегодняшним. Вплоть до календарных совпадений. Март для этой службы — судьбоносный рубеж.
В первый весенний месяц 1917 года Временное правительство упразднило полицейскую правоохранительную машину, заменив ее народной милицией. В первый день весны 2011‑го история отыграла обратно.
В начале славных дел
Полицейские появились в России в начале XVI века. В те времена от лихих людей по Москве были расставлены «рогатки», говоря современным языком — блокпосты. При них находилась стража, следившая в том числе и за тем, чтобы ночью по городу никто не шатался с «воровским умыслом». И если правоохранительная система все-таки претерпевала какие-то изменения, то традиция комендантского часа сохранялась на протяжении столетий.
Прообразом современного полицейского ведомства можно считать и созданный в 1539 году Разбойный приказ, а также Земский приказ, чья юрисдикция распространялась на Москву и прилегающие территории.
На западный манер перекроил эту службу Петр Первый. 7 июня 1718 года самодержец учредил в Санкт-Петербурге Главную полицию, наказав считать ее «душой гражданства и всех добрых порядков». Впрочем, на практике «добрые порядки» часто вызывали раздражение со стороны как самих полицейских, так и населения.
Проблемы, увы, хорошо знакомые. В середине XIX века в ответ на запрос главы МВД «о квартирной обеспеченности местной полиции» власти на местах отвечали, что «единого порядка обеспечения жильем полицейских в России нет». Иногда им выделялось служебное жилье. Некоторым приставам и квартальным оплачивали расходы по найму квартиры, но без учета расходов на дровяное отопление и освещение.
Не баловали и по части содержания. В начале XX века зарплата старших городовых в среднем составляла 300 рублей в год, младших — 240 рублей, что примерно соответствовало зарплате рабочего средней квалификации.
При этом функций у имперской полиции было, пожалуй, больше, чем у нынешней. Она отвечала за борьбу с преступностью и спекуляциями на рынке, за чистоту улиц и защиту вдов. Полиция боролась с тунеядством и воспитывала «юных в целомудренной чистоте». Институту прописки и паспортного режима, который обеспечивала полиция, Россия тоже обязана государю, прорубившему окно в Европу. А еще у полиции имелись функции миграционного контроля — она должна была «накрепко смотреть приезжих». И это еще не все. Ей поручалось следить за порядком при богослужениях, бороться с неуплатой налогов, пресекать быструю езду (куда уж нам без ГИБДД!), распутство и демонстративную роскошь. Городовые также заботились о чистоте водоемов, судили кулачные бои и обеспечивали цензуру.
Власть изо всех сил пыталась сделать полицию образцовым госучреждением. При Екатерине II городское управление внутренних дел пафосно величалось «градским благочинием». Главе тогдашнего ГУВД согласно монаршим предписаниям следовало иметь: здравый рассудок, добрую волю в отправлении порученного, человеколюбие, верность к службе императорского величества, усердие к общему добру, радение о должности, честность и бескорыстие. Специально подчеркивалось, что служащему полиции необходимо воздерживаться от взяток, «ибо они ослепляют глаза и развращают ум и сердце, устам же налагают узду».
Штатное расписание
Самое существенное отличие полицейских сил Российской империи и Российской Федерации состоит в численности стражей порядка. До 1917 года количество полицейских в тогдашнем «полицейском», по определению либеральной интеллигенции, государстве всегда было в разы меньше армейских сил.
На заре своего существования полиция вообще напоминала детективное бюро по типу агентства Пинкертона в Америке, из которого впоследствии выросло ФБР. В Санкт-Петербурге в начале XVIII века штат полиции ограничивался генерал-полицмейстером, его заместителем, четырьмя офицерами и 36 нижними чинами. Итого на всю столицу с населением под сто тысяч человек — 42 стража порядка!
В конце XIX века порядок в среднем российском городе с населением 35 тысяч человек обеспечивали 53 правоохранителя: полицмейстер, его помощник, два пристава, четыре их помощника и 45 городовых. Таким образом, один полицейский в среднем приходился на 660 горожан. Сегодняшнее соотношение — 1 к 100. В населенных пунктах с числом жителей не более двух тысяч человек по закону от 14 апреля 1887 года полагалось иметь максимум пять городовых.
Неудивительно, что в охране правопорядка приходилось задействовать армию. Кстати, полицейские кадры в царской России практически целиком набирались из отставных солдат и унтер-офицеров по вольному найму.
Первоначально армейским подразделением был и корпус жандармов — аналог современных внутренних войск. Даже после того, как в 1880 году корпус вошел в состав МВД, его финансирование все равно шло из бюджета Военного министерства. При этом насчитывалось «голубых мундиров» всего несколько тысяч. Потому, скажем, для разгона демонстраций и приходилось привлекать казаков из регулярных армейских частей.
Самое же удивительное — это численность политической полиции в империи. В лучшие годы центральный аппарат III отделения («охранка»), защищавший престол от экстремистов (они же — революционеры), состоял всего лишь из 40 человек. Полицейского начальства тоже насчитывалось в разы меньше, чем сегодня. Во времена Николая I во всем центральном аппарате департамента полиции МВД было 50 штатных единиц. То есть за 160 лет штатное расписание полицейского ведомства выросло в 400 раз (до 19,9 тысячи человек). И это при том, что население страны при Николае Палкине было лишь в два раза меньше нынешнего — около 70 миллионов.
Народная полиция
Малочисленность полиции вынуждала власти активно привлекать к охране правопорядка население. В дореволюционной России была даже реализована идея выборности некоторых полицейских чинов. Например, при Екатерине Великой начальнику городской полиции подчинялось два пристава: один — по уголовным, другой — по гражданским делам, и два ратмана (помощника), которые избирались на три года от горожан.
Города делились на административно-полицейские части (200—700 дворов) во главе с частным приставом. В его распоряжении находилось два полицейских сержанта. В свою очередь части подразделялись на кварталы (50—100 дворов) во главе с квартальными надзирателями, а также избираемыми на три года из местных жителей квартальными поручиками. Впрочем, впоследствии от выборности полицейских чинов отказались. Нынешняя реформа МВД никаких выборных должностей в полиции также не предусматривает.
Похожая морока была и с названиями. Сегодня с тем, как обращаться к полицейскому, не могут разобраться не только политики и чиновники — в ступоре даже филологи. Предложенный было главой МВД «господин полицейский» был отвергнут прогрессивной общественностью. Да и сам министр взял свои слова назад: называйте, дескать, как кому совесть позволит.
В дореволюционной России с официальными обращениями с самого начала XVIII века и до краха империи все было в порядке. Граждане должны были обращаться к стражу порядка в соответствии с Табелью о рангах. К нижним полицейским чинам, городовым, — «господин городовой», к полицейским офицерам до капитана включительно — «ваше благородие». К подполковнику и полковнику — «ваше высокоблагородие», к генералам — «ваше превосходительство». А вот неофициально… Обидных прозвищ было хоть пруд пруди. И «архаровцы» — в память об отличавшемся крутым нравом обер-полицмейстере Москвы Николе Архарове, и «фараоны». Иными словами, искренней симпатии к себе правоохранители за многие века так и не сыскали.
И в имперские времена с эффективностью органов и их репутацией проблемы были весьма схожие с нынешними. Обширные права дореволюционной полиции и ее бесконтрольность позволяли процветать коррупции, а взятки, похоже, никому и никогда не «ослепляли глаза» и не «развращали ум и сердце».
На повсеместные нарушения законности роптали не только на улицах. Сам директор департамента полиции Алексей Лопухин докладывал, что полицейские чиновники любят проводить обыски и аресты по всякому поводу или без такового: «произвол до такой степени вошел в нравы полиции и административной власти, что само министерство бессильно помешать ему». Сказано это 100 лет тому назад…
Перед самой революцией власть взялась за полицейскую реформу. Была выпущена должностная инструкция для сотрудников полиции, содержание которой остается поучительной до сих пор. Например, в разделе «Взятка» сообщалось, что взявший ее «всецело закабаливается во власть давшему ее». Полицейским запрещалось принимать любое вознаграждение за услуги, так как оно «понижает достоинство чести, унижая служащего».
Противопоказаны были и утечки в СМИ: «Всякое сношение с газетными репортерами, сообщение им сведений, касающихся службы, положения дел и происшествий, строго воспрещается». Тюрьмы и камеры тоже оставляли желать лучшего, поэтому в специальном разделе указывалось, что они «должны содержаться чисто и проветриваться. Наблюдать арестованного ежечасно или, например, пьяного каждые полчаса». В обязанность полицейского входило вежливое обращение к публике и требовалось всегда говорить «только правду», потому что «неправда — это самая серьезная хула для полицейского служащего».
Всего в инструкции описывалось 20 проступков полицейских. В частности, «пьянство, как на службе, так и вне службы, лишняя грубость к арестованным, болтовня и разговоры на службе, прием вознаграждения без доклада о том». Нельзя было занимать деньги и давать взаймы старшим по званию. Для самозащиты стражам порядка рекомендовали применять «японские приемы», а табельное оружие на поражение — только против группы преступников и только после серии предупреждений.
Не обошлось в инструкции и без злободневной проблемы «мигалок». В разделе «Экипажное движение» записано до боли знакомое: «Экипажи высокопоставленных лиц и высшего начальства везде и всегда пропускаются без задержек и без очереди, и оказывается полное содействие для скорейшего их проезда». Тоже все куда-то торопились…
Однако попытки сделать службу более эффективной и менее раздражающей общество явно запаздывали. С 1906 года создавались комиссии и подкомиссии, которые готовили проекты по переустройству полицейских сил. Через 10 лет, в октябре 1916 года, на свет наконец-то появилось постановление совмина «Об усилении полиции в 50 губерниях Империи и об улучшении служебного и материального положения полицейских чинов». Жизнь, правда, уже через три месяца внесла серьезные коррективы в планы начальства — первая российская полиция пала вместе с империей, которую она защищала.
Автор: Денис Добряков, ИТОГИ
