Действительная история погромов в Российской империи берет свое начало в 1881 году. 15-17 апреля состоялся первый погром в Елисаветграде, и целая волна более или менее значительных инцидентов продолжалась затем до 1884 года; она затронула более 150 городов, местечек и селений.
Может возникнуть недоумение по поводу самого характера описанных современниками действий погромщиков, так как известно, что погромы выразились не только в повреждении и расхищении имущества евреев, но и во множестве убийств. Однако человеческие жертвы присущи позднейшим погромам (1903 — 1906 гг.), а в 1880-х годах, согласно данным исследователя Ю. И. Гессена, “в большинстве случаев беспорядки ограничились разгромом шинков (питейных заведений)”, значительно реже бывало так, что “имущество евреев подвергалось разграблению, а в единичных случаях произошло и избиение”.
Гессен учитывает все случаи нанесения ущерба евреям, вплоть до разбития стекол в каком-либо шинке, и таких случаев в 1881-1884 годах было, как уже сказано, более 150. Историк также выяснил, что только в двух случаях дело дошло до гибели одного еврея, то есть всего погибло двое; это произошло, очевидно, непреднамеренно, то есть “установки” на убийства не было. Вместе с тем Гессен сообщил, что усмирявшие погромщиков “солдаты стреляли и убили несколько крестьян”. Согласно опубликованным позднее документальным данным было убито даже не “несколько” в общепринятом смысле этого слова, а 19 крестьян, что ясно показывает отношение власти к погромщикам. Словом, в 1880-х годах происходили именно погромы — то есть разрушения и грабежи.
Сам факт, что первые погромы в Российской империи произошли только более чем через сто лет после возвращения отторгнутых некогда Польшей и затем заселенных, в частности, и евреями земель, ясно свидетельствует, что острый конфликт между евреями и основным населением этих земель возник лишь с определенного исторического момента. Он проявился спустя два десятилетия после Крестьянской реформы, когда основное население было вовлечено в торгово-финансовые отношения. Русские крестьяне столкнулись с тем, что именно евреи монополизировали эту деятельность.
Об этом говорит и Гессен. Он ссылается на мнение официальных экспертов, полагавших, что “важнейшую роль в погромах сыграла торгово-промышленная деятельность евреев — сосредоточив в своих руках значительную часть торгово-промышленных предприятий, существовавших в крае, а также большие денежные средства, евреи стали вызывать в окружающем населении против себя вражду”. Изложив это общее мнение, Гессен заключал далее уже лично от себя: “Действительно, еврейское население южных губерний находилось в удовлетворительных экономических условиях… между тем местное крестьянство переживало чрезвычайно тяжелые времена, не имея в своем распоряжении достаточно земли, чему содействовали богатые евреи, арендуя помещичьи земли и тем возвышая арендную плату, непосильную для крестьян”. Нетрудно понять, что система новых экономических отношений, в том числе арендных, сложилась именно после реформы 1861 года и через два десятилетия, в 1880-х годах, закономерно привела к погромам. Ю. И. Гессен объективно показал ту жизненную почву, на которой произросли антиеврейские настроения. Обо всем этом необходимо знать потому, что иначе не будет ясна явная искусственность и злонамеренность “превращения” России в некую “родину погромов” — почему, мол, и само это всемирно известное слово пришло именно из русского языка.
Но пойдем далее. В 20-м веке первый крупный погром разразился на территории Российской империи с 6 по 8 апреля 1903 года в Кишиневе. Тогда погибли 43 человека, из которых 39 были евреи: во второй половине дня 6 апреля в Кишиневе началось, пользуясь юридическим языком, “повреждение” и “похищение” имущества евреев, и лишь поздно вечером полиция и войска разогнали погромщиков; утром же 7-го евреи, вооружась револьверами, решили расправиться с погромщиками, и после убийства (выстрелами из револьверов) одного или, по другим сведениям, двух и ранении нескольких христиан, ответные нападения на евреев, в результате которого 39 евреев было убито и множество ранено.
При этом следует учитывать, что в Кишиневе, согласно переписи 1897 года, на 108 403 человека населения приходилось 50 257 человек иудейского вероисповедания , то есть 46,3 %; это объясняет особую напряженность столкновения. Наконец, необходимо иметь в виду, что Кишинев и Бессарабская губерния вообще представляли собой — с точки зрения отношений основного населения и евреев — настоящий пороховой погреб, для взрыва которого вполне достаточно было и одного револьверного выстрела. В.В.Розанов, который позднее провел лето в Бесарабии, так изложил представления местных жителей о ситуации, создавшейся в Бессарабской губернии.
“Сила его (речь идет об экономической силе еврейства) всегда больше силы окружающего населения, хотя бы евреев была горсточка, и даже всего пять-шесть семей, ибо эти пять-шесть семей имеют родственные, общественные, торговые, денежные связи с Бердичевым и Варшавой, да и с Венгрией, с Австрией; в сущности со всем светом. И этот “весь еврейский свет” поддерживает каждого Шмуля из Сахарны (бессарабская местность, где жил Розанов). И “Шмуль в Сахарне” забирает всю Сахарну в свои руки, уже для пользы не своей, а всего совокупного еврейства, ибо, укрепившись здесь, он немедленно призывает сюда родственников, родичей, единоверцев в помощь себе (стоит сообщить, что в 1847 году в Бессарабской губернии проживало 20232 еврея, а всего через 50 лет, в 1897 году, в 11 раз больше — 228528) в компанию с собою, в сущности за один обеденный стол с собою, где они кушают темную молдавскую Сахарну, кушают ее посевы, ее птицу, ее скот, все это скупая за бесценок через моментально образуемые синдикаты и не подпуская никакого чужого покупателя ни к какому продукту, сырью, свежине. Сахарна пашет, работает, потеет, а евреи ее пот обращают в золото и кладут в карман. Они имеют “у своих” бесконечный кредит под свои способности, под свою живость, под свою оборотливость. Какая же с ними конкуренция, когда в каждой точке они — “все”, а всякий русский, хохол, валах — “один”…
Розанов с самого начала представил свой рассказ как обобщение того, что он слышал от бессарабцев: они воспринимали деятельность евреев как высасывание соков из их земли и из них самих. В разрушении и грабеже имущества евреев они резонно усматривали восстановление справедливости.
