Слова Пушкина о “постоянном доходе с тридцати шести букв русского алфавита” цитируют куда реже, чем “не продается вдохновенье, но можно рукопись продать”. Но именно постоянством литературного заработка отличался поэт от своих российских предшественников.
Сумароков и Тредиаковский, Херасков и Державин, Жуковский и Шишков, Карамзин и Рылеев — все они получали гонорары (не всегда деньгами — порой и ценными предметами). Но жили они отнюдь не сочинительством: до 20-х годов XIX века литература рассматривалась в российском обществе как забава, как барская прихоть. Лишь после войны с Наполеоном в Россию пришли западные представления о том, что литература и журналистика — это профессия, способ прокормиться. На смену литературному аристократу начал приходить «литературный работник».
Гонорары поэтов и прозаиков стали стремительно расти. Уже в 1815 году издатель и книготорговец Селивановский заплатил Карамзину неслыханную сумму в 6 тысяч рублей за собрание его сочинений. А через 10 лет А.Ф.Смирдин купил у Крылова его сочинения за 40 тысяч рублей. Для сравнения: фунт говядины стоил тогда 12 копеек, “французского” хлеба – 16 копеек. Квартира Пушкина на Галерной обходилась ему в 2500 рублей в год, а на Мойке – 4300 рублей (а цены в столице и тогда были намного выше, чем в провинции).
До “Руслана и Людмилы” Пушкин печатался 47 раз – и не получил за это ни копейки. Первый гонорар принес Пушкину только “Бахчисарайский фонтан”, изданный Вяземским в 1824 году. Обрадованный Пушкин писал ему: “Уплачу старые долги и засяду за новую поэму. Благо я не принадлежу к нашим писателям 18-го века: я пишу для себя, а печатаю для денег, а ничуть для улыбки прекрасного пола”.
Пушкин стал первым русским профессиональным литератором: “Я богат через мою торговлю стишистую, а не прадедовскими вотчинами”. Ведь кроме гонораров Пушкин имел единственный доход в виде жалованья камер-юнкера – 5 тысяч рублей в год, да и то лишь в зрелом возрасте. Во владение имениями он вступил лишь после женитьбы…
По подсчетам исследователей, среднегодовой доход Пушкина в последние годы его жизни составлял не менее 40 тысяч рублей (так, тот же Смирдин заплатил Пушкину 10 тысяч рублей за право переиздания “Руслана и Людмилы”, “Кавказского пленника” и “Бахчисарайского фонтана”).
Но поэт нес большие потери от книжного пиратства. Еще в 1824 году петербургский почтовый цензор Евстафий Ольдекоп сумел получить разрешение на выпуск “Кавказского пленника” в переводе на немецкий. Однако выпустил он эту книгу с параллельным текстом русского оригинала, ничего не заплатив автору. Книга пользовалась большим спросом — разумеется, только у русскоязычных россиян. Отец поэта (тогда находившегося в ссылке) Сергей Львович подал прошение в Санкт-Петербургский цензурный комитет с просьбой защитить законные права сына, потерявшего не менее 3 тысяч рублей на срыве переговоров о переиздании поэмы другими издателями. Но тут выяснилось: Ольдекоп никаких законов не нарушал, поскольку таковые в России отсутствовали. Авторские привилегии, защищавшие от пиратских перепечаток, практиковались в России как разовые, а не как система.
Поэтому в июле 1827 года. поэт обратился к Бенкендорфу с пространной запиской о необходимости ввести в стране “закон противу перепечатывания книг” и “оградить литературную собственность от покушений хищников”. Такой закон, подготовленный приятелем поэта В.Ф. Одоевским, был одобрен и принят в 1828 году под названием “Положение о правах сочинителя” и утвержден как приложение к новому цензурному уставу.
Стаc Артемов
