Соотношение сил противников в начале войны 1877 года складывалось в пользу России, военные реформы 1860-1870-х годов начали давать некоторые положительные результаты.
Реорганизация вооруженных сил Российской империи проходила под руководством военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина, который занял пост военного министра в 1861 году и находился на нем в течение двадцати лет, выступив с самого начала своей деятельности сторонником реформ. Милютин добился сокращения срока воинской службы с 25 лет до 16 и других изменений. Одновременно им был принят ряд мер к улучшению быта солдат — их пищи, жилища, обмундирования, начато обучение солдат грамоте, смягчены телесные наказания и т. д.
Милютин считал, что корпуса необходимо упразднить, как показал опыт последних войн корпуса в силу своей громоздкости (3 дивизии) всё равно не применялись в полном составе, и из войск приходилось составлять отряды, сила которых соответствовала поставленной задаче. В 1862 году начали постепенно расформировывать все существующие корпуса — Гвардейский, Гренадерский, 1-4 пехотные, Кавказский и 1-2 кавалерийские. Одновременно с корпусами в пехоте упразднили бригады. Высшим административным соединением мирного времени Милютин планировал иметь дивизию. Военное министерство потеряло часть функций. Исполнительная власть возлагалась на особые местные органы — военные округа. Военный округ был связующий звеном между центром и войсками. Затем создали четыре военных округа — Виленский, Варшавский, Киевский и Одесский. Польский мятеж 1863 года приостановил реформу, но в 1864 году были учреждены округа Финляндский, Петербургский, Рижский, Московский, Казанский и Харьковский. В 1865 году были учреждены Кавказский, Оренбургский, Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский округа, а в 1867 году — Туркестанский. Рижский округ вскоре присоединили к Виленскому и Петербургскому.
С образованием военных округов, а затем губернских и уездных военных управлений, началась практика составления мобилизационных планов, что обеспечивало сравнительно быструю мобилизацию и развертывание армии на случай войны. Теперь мобилизацию можно было провести за 30-40 дней, раньше на это требовалось от 3 до 6 месяцев. Положительным было и то, что в военное время окружные управления могли быть превращены в штабы армий или выделить кадры для их формирования.
С другой стороны, милютинская децентрализация скоро стала сказываться отрицательным образом. Штабы округов, которые часто ведали 8-10 пехотными и 2-4 кавалерийскими дивизиями, были перегружены работой. Должность бригадира также оказалась не лишней, как думали и в 1873 году её восстановили. В 1874 году восстановили Гвардейский корпус. В ноябре 1876 года при частичной мобилизации армии сформировали 7 корпусов (с 7 по 12 и Кавказский) по 2 пехотных и 1 кавалерийской дивизии в каждом. Корпуса были названы не «пехотными», как раньше, а «армейскими». Всего в армейском корпусе было 24 батальона, 18 эскадронов и сотен и 108 орудий. В феврале 1877 года, накануне войны, было сформировано ещё 9 корпусов (Гренадерский, с 1 по 6, 13-й и 14-й). Во время войны было сформировано 18 резервных пехотных дивизий и 2 крепостные. Всего во время войны было мобилизовано более 39 тыс. офицеров, более 13 тыс. чиновников и 1,6 млн. нижних чинов. В 1878 году был сформирован 2-й Кавказский корпус, а в 1879 году образован 15-й армейский корпус, а все резервные дивизии упразднены.
Граф Д. А. Милютин, военный министр, главный архитектор военной реформы
Реформу образования, которую Милютин провёл в 1863 году, нельзя назвать успешной. Из 17 кадетских корпусов оставили только два — Пажеский и Финляндский. Остальные преобразовали в военные гимназии и пехотные училища (Павловское, Константиновское в Петербурге и Александровское в Москве). Военные гимназии были заведениями с чисто гражданским укладом жизни, офицеры-воспитатели были в основном заменены гражданскими. В результате прекрасные николаевские кадетские корпуса были разгромлены, хотя в них учили не хуже и воспитывали лучше, чем в гражданских учебных заведениях. В военных гимназиях ученики тянулись в университет. А военные училища покрывали своими выпусками не более трети ежегодной потребности армии в офицерах. В 1864 году учреждены были окружные юнкерские училища с годичным курсом, выпускавшие в армию прапорщиков. Выпускники этих юнкерских училищ стали основной массой строевого армейского офицерства, и по службе, обычно, далеко не шли. Всего было учреждено 16 юнкерских училищ (11 пехотных, 2 кавалерийских, 2 смешанных и 1 казачье). Артиллерия и инженерные войска пополнялись из училищ.
В результате значительная часть офицерства, при всей их верности долгу и храбрости, как отмечал военный историк А. А. Керсновский, «не могла за недостатком подготовки быть на высоте новой тактики, характеризовавшейся действиями стрелковых цепей на широких фронтах, огнем скорострельного ружья и требовавшей быстрого использования обстановки и постоянного проявления частного почина».
12 января 1866 г. путём слияния Инспекторского департамента с Главным управлением Генерального штаба был образован Главный штаб, который ведал вопросами управления вооруженными силами, мобилизацией, делами по личному составу и комплектованию войск и военных учреждений, их устройством, службой, размещением, боевой подготовкой и хозяйством. Однако Главный штаб был поставлен Милютиным в полное подчинение Военному министерству, поэтому, по сути, стал одной из канцелярий министерства. То есть Главный штаб не имел значения германского Генерального штаба, где Мольтке проводил реформы с точки зрения Генштаба.
Венцом всех изменений стало введение всеобщей воинской повинности в 1874 году, вместо рекрутского набора. Предпосылкой к этой реформе стала франко-прусская война 1870-1871 гг., показавший преимущество прусской армии. По новому закону, призывались все молодые люди, достигшие 21 года, но власти каждый год определяли необходимое число новобранцев, и по жребию брали из призывников только это число. В результате обычно на службу призывалось не более 20-25 % призывников. Устав о всеобщей воинской повинности предусматривал широкие льготы по семейному положению и образовательному цензу. Призыву не подлежали единственный сын у родителей, единственный кормилец в семье, а также если старший брат призывника отбывает или отбыл службу. Взятые на службу числились в ней: в сухопутных войсках 15 лет — 6 лет в строю и 9 лет в запасе, во флоте — 7 лет действительной службы и 3 года в запасе. Для получивших начальное образование срок действительной службы сокращался до 4-х лет, окончивших городскую школу — до 3-х лет, гимназию — до полутора лет, а имевших высшее образование — до полугода. В результате Милютин преследовал благую цель — помочь народному образованию. Однако получилось так, что наиболее ценный в интеллектуальном отношении элемент был хуже всего использован (служили всего 6 месяцев), что сказалось на армии не лучшим образом. При этом от воинской повинности освобождались народы целых регионов — Кавказа, Туркестана, севера России. От повинности было освобождено духовенство.
Реформа 1874 года в целом оценивается военными исследователями положительно. Она позволяла быстро создавать резервы для увеличения численности войск и пополнять армию во время войны. К сожалению, её результаты не успели сказаться к моменту начала войны с Турцией. Введённая за три года до начала войны всеобщая воинская повинность не могла полностью обеспечить вооруженные силы необходимым обученным резервом. 1 ноября 1876 года при объявлении мобилизации в армии насчитывалось 722 тыс. нижних чинов, в запасе — всего 752 тыс. Штатами военного времени предусматривалось иметь в армии 1 млн. 474 тыс. человек. Некомплект до штатов военного времени достигал 480 тыс. человек (30%), и его полностью не удалось закрыть призывом 1877 года и казаками.
Вся пехота в армии была сведена 48 дивизий, 8 стрелковых бригад и 34 линейных батальона. Пехотная дивизия состояла из 2 пехотных бригад, бригада — из 2 пехотных полков 3-батальонного состава. В батальоне было 5 рот — 1 стрелковая, 4 линейных. Рота делилась на 2 полуроты, полурота — на 2 взвода, взвод — на 4 отделения. Стрелковая бригада имела 4 стрелковых батальона. В линейном батальоне было 4-5 рот, 1 из них стрелковая.
Русская пехота не усвоила современную тактику. Пехотные уставы 1860 и 1874 гг. не могли искоренить линейные традиции, которые игнорировали стрелковый огонь. Новые уставы его недооценивали, считая огневой бой уделом лишь небольшой части пехоты — стрелков. При наступлении в цепь развёртывались лишь стрелковые роты пехотных батальонов. Главная масса пехоты — линейные роты — следовали в сомкнутом строю, являясь отличной мишенью для противника. Беглый огонь вела только одна слабая стрелковая цепь, а сомкнутый строй знал только один вид огня — залп. При обучении пехоты действиям в обороне также господствовали устаревшие взгляды. Пехоту не обучали окапываться. Большая часть сил батальона располагалась в сомкнутом строю, в резерве и только небольшая часть в стрелковой цепи. Пехоту противника планировали подпустить поближе — на 300-500 метров, затем отрывался залповый огонь, а при приближении врага вплотную (50 метров), наши солдаты бросались в штыки.
В кавалерии ситуация была ещё хуже. Боевая подготовка конницы была слабой. После Восточной (Крымской) войны был сделан ложный вывод об «уменьшении» роли кавалерии в современной войне и что она должна отказаться от удара по пехоте противника (как показал опыт Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, от кавалерии отказываться было ещё рано). Конницу планировали использовать только для стратегических маневров на театре военных действий, ударам по коммуникациям противника, разведки и т. д. В результате регулярную кавалерию сократили вдвое, но повысили роль казаков. Регулярные и казачьи полки соединили в одной дивизии. Казаки были недовольны этой реформой, считая, что их поместили «на задворках русской конницы» (их полки были четвертыми в дивизии). В 1875 году шестиполковые дивизии были расформированы, вместо них создали 14 армейских кавалерийских дивизий в 4 полка (1-й драгунский, 2-й уланский, 3-й гусарский, 4-й казачий). В новой кавалерийской дивизии было 12 эскадронов и 6 сотен при 2 конных (или казачьих) батареях (12 орудий). Кроме того, учредили 1-ю Донскую дивизию, тоже в 4 полка. В 1860 году Черноморское и Кавказское войска были слиты в одно Кубанское войско. В этом же году учредили Амурское войско, в 1867 году — Семиреченское.
Полевая артиллерия делилась на пешую и конную. Пешая артиллерия была сведена в 48 артиллерийских бригад, по числу пехотных дивизий, которым они придавались. В артиллерийской бригаде имелось шесть батарей 8-орудийного состава. Артиллерия была усилена вдвое: на протяжении 12 лет (с 1862 по 1874) количество пеших батарей выросло с 138 до 299, а количество орудий с 1104 до 2392. Конная артиллерия состояла из 66 батарей с 416 пушками. Всего в полевой артиллерии имелось 365 батарей с 2808 орудиями. В 1872 году все артиллерийские бригады были приведены из 4-батарейного в 6-батарейный состав, в них по-прежнему было по 8 орудий в батарее. В 1866 году было утверждено вооружение для полевой артиллерии, по которому все батареи пешей и конной артиллерии должны иметь нарезные, заряжающиеся с казённой части орудия. 1/3 пеших батарей должна быть вооружена 9-фунтовыми (42-линейными) пушками, а все остальные батареи пешей и конная артиллерия — 4-фунтовыми (34,2 линейные). В гвардейской артиллерии все пешие батареи были 9-фунтовыми, в полевых бригадах — 3 батареи батарейные и 3 легкие 4-х фунтовые. На Кавказе шестые батареи были 3-фунтовые (3-дюймовые) горные. Конные батареи были 6-орудийного состава и имели 4-х фунтовые пушки. К 1870 году перевооружение полевой артиллерии было полностью завершено. С 1872 по 1876 год шестые батареи полевых бригад были приняты скорострельные 10-ствольные картечницы Гатлинга (их сдали затем в крепости) и 6-ствольные Барановского со скорострельностью 200 выстрелов в минуту. В целом русская артиллерия была на высоком уровне, артиллеристы себя хорошо показали, как в Болгарии, так и на Кавказе.
Русская артиллерия вступила в войну, имея на вооружении бронзовые нарезные казнозарядные орудия. Снаряды были трёх типов: граната с ударной трубкой, шрапнель с дистанционной трубкой и картечь. Граната давала хороший результат при стрельбе по легким наземным укреплениям, но была малоэффективной против земляных укреплений и против окопавшейся пехоты. Шрапнель и картечь давали хороший результат только по живой силе вне укреплений.
Саперы ещё в 1857 году были сведены в 3 бригады. Их насчитывалось 15,5 батальона (5 рот в батальоне). В 1864 году образовали 6 понтонных полубатальонов, развернутых в 1877-1878 гг. в 8 батальонов. Мобилизация 1876-1877 гг. привела к созданию 4, затем 5 железнодорожных батальонов. Саперные части были в основном подготовлены к обеспечению войск в инженерном отношении и в целом хорошо справлялись со стоявшими перед ними задачами. Хорошо подготовлены были и понтонные части: в основе их подготовки лежал богатый опыт русской армии в переправах через крупные реки, в том числе опыт многократных переправ через Дунай. Прекрасно подготовлены были подразделения инженерных войск, занимавшиеся постановкой минных заграждений. Возглавлял это дело М. М. Боресков, участник войны 1853-1856 гг.
Австро-прусская война 1866 года показала всю важность казнозарядного ружья. В 1867 году были введены игольчатые винтовки Карле 6-го линейного калибра со скользящим затвором и бумажным патроном. Но вскоре выяснилось преимущество металлической гильзы и 1869 году значительную часть армии перевооружили винтовкой Крнка (Крынка) с откидным затвором. Оба ружья били на 2000 шагов, но эту дальность не использовали, так как прицелы были только на 600 шагов в линейных ротах и на 1200 у унтер-офицеров и в стрелковых ротах. В результате наши войска по-прежнему не умели стрелять на дальние расстояния. В 1868 году на вооружение армии приняли отличные 4-линейные (10,6 мм) винтовки Бердана под унитарный патрон, а в 1870 г. — её модифицированную версию (№ 2). Винтовка Бердана № 2 отличалась простотой конструкции, меткостью и скорострельностью. К ней впервые был принят четырехгранный штык вместо существовавшего ранее трехгранного. Винтовка № 1 имела прицел на 2100 шагов, № 2 — на 2400 шагов. Проблема была в том, что эти отличные винтовки к началу войны с Турцией получила только треть войск, при этом их получили дивизии, которые не были назначены в действующую армию. В результате дальность полезного огня нашей пехоты в кампанию 1877 года была такой же, как под Севастополем во время Крымской войны. Из 48 пехотных дивизий ружья Бердана имели 16, Крнка — 26, Карле — 6. Ружья Бердана имели гвардия, гренадеры, стрелковые бригады и 9 пехотных дивизий. Карле — дивизии Кавказского военного округа и все линейные батальоны. Остальные войска имели Крнку. В кавалерии обе шеренги драгун имели карабины Крнки, у гусар и улан — только вторая шеренга (первая имела пики). В период 1878-1879 гг. все войска получили винтовку Бердана № 2.
Винтовка Крнка
Винтовка Бердана № 2
Таким образом, Милютин не смог полностью осуществить программу перевооружения армии. Стремление наладить собственное производство всех видов оружия, обходиться без иностранных заказов разбилось из-за нехватки возможностей военно-промышленного комплекса России. Недостатком было многообразие стрелкового оружия, при этом на наиболее современные винтовки Бердана действующие войска не перевооружили; отсутствие на вооружение полевой артиллерии стальных дальнобойных пушек и орудий навесного огня (мортир), а также снарядов с сильным фугасным воздействием.
Русская военная мысль продолжала находиться под воздействием прусско-германских доктрин. Методы Мольтке, крупнейшей военно-научной величины второй половины XIX столетия, всецело владели умами в России. Прусская армия добилась отличных результатах в войнах 1866 и 1870-1871 гг. В результате Мольтке безоговорочно был признан в России «мировым авторитетом». Хотя в это же время французы внимательно изучали опыт Наполеона, учеником которого был Мольтке. А у нас, вместо того чтобы изучать национальных полководцев Румянцева и Суворова, показавших превосходство русской армии в условиях господства русских методов, позволяющих создать армию «чудо-богатырей», изучали Мольтке. В итоге была допущена традиционная для России роковая ошибка — русская военная мысль оказалась в иностранном плену, как и вся верхушка России Романовых. В целом именно концептуальная и культурная вестернизация социальной верхушки Российской империи и привела к катастрофе 1917 года.
Методы русской стратегии стали несамостоятельными, и в результате этого, посредственными, повторяющимися. Как отмечал А. Керсновский: «Последствия чудовищной недооценки национального естества военного искусства и преобладающего значения национального элемента в военной наук сказались затем на полях Болгарии, Маньчжурии, Пруссии и Галиции…».
Таким образом, положительные заслуги реформ Милютина сказались немедленно — это была гуманизация армии, отмена жестоких телесных наказаний, улучшение быта солдат, начало их обучения, создание гласных и состязательных военных судов, военной прокуратур и т. д. В армии появился обученный резерв. Однако были и отрицательные элементы, которые сказались в долгосрочной перспективе. Как писал военный историк Керсновский, «Милютин бюрократизировал всю русскую армию сверху донизу. Во всех уставах и положениях он провел преобладание штабного (с канцелярским уклоном) элемента над строевым, подчинение строевых начальников штабам и управлениям. … Военному организму был привит невоенный дух… Это катастрофическое снижение духа, моральное оскудение бюрократизированной армии не успело сказаться в ощутительной степени в 1877-1878 годах, но приняло грозные размеры в 1904-1905 годах, катастрофические — в 1914-1917 годах».
Уже в ту эпоху эту опасность бюрократизации армии увидел старый воин, сокрушивший горцев, фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский. «Боевой дух армии, — писал он царю, необходимо исчезнет, если административное начало, только содействующее, начнет преобладать над началом, составляющим честь и славу воинской службы». Русский фельдмаршал подверг критике милютинское Положение о полевом управлении войсками, указывая на его бюрократический характер. «Зачем учреждения военного времени истекают у нас из учреждений мирных? — спрашивал князь Барятинский. — Так как армия существует для войны, то и выводы должны быть обратными. Между тем новое военное Положение вышло из нынешнего мирного, послужив ему основанием, рамой. На военный устав 46 года никто не жаловался, напротив, военными людьми всего света он призван за совершенство». Фельдмаршал видел в новом положении «унижение воинского начала перед административным, основанном у нас теперь на двойственной полуподчиненности и на оскорбительном чувстве взаимного недоверия, не свойственному военному духу… От военного министра не требуется боевых качеств; он должен быть хорошим администратором. Оттого у нас он чаще назначается из людей, не известных армии, в военном деле мало или вовсе опыта не имеющих… Вождь армии избирается по другому началу. Он должен быть известен войску и Отечеству своей доблестью и опытом… Новое положение умаляет власть и должность главнокомандующего, поставленного в полную зависимость от центрального военного управления, получившего значение гофкригсрата… Управление армией понижено в значении, начальник штаба поставлен в зависимость вредную и небывалую от военного министра…» Однако милютинское Положение 1868 года было оставлено.
Продолжение следует…
Автор: Самсонов Александр
Статьи из этой серии:
Война 1877-1878 гг.
«Константинополь должен быть наш…» 140 лет назад Россия объявила войну Турции«Турция должна прекратить существование»Как Англия вела борьбу с Россией с помощью Австро-Венгрии и ТурцииКак Россия спасла Сербию от разгрома
