Я прорвался к командующему и прямо с порога заявил, что срочно нужен самолёт
Баку в декабре 1988 года смотрелся хмуро и настороженно он был наполнен войсками Советской армии, которые туда ввели после стихийных митингов с призывами о выходе из СССР, массовых акций неповиновения, кровавых столкновений на национальной почве. Военные обеспечили порядок, объявили особое положение кругом оцепления, бронетехника, патрули. Так странно Баку никогда не выглядел, и я решил снять это, но не традиционно, а с той точки, откуда на него смотрит советский воин; я придумал сделать серию фотографий под условным названием Взгляд танкиста на Баку, то есть поснимать город через амбразуру танка. Мне нужен был, всего-навсего, танк, часика на два-три. За помощью обратился к начальнику пресс-центра, изложил суть, ему идея понравилась, и мы пошли к командующему.
Генерал пил чай в одиночестве. Узнав о цели визита, он с любопытством взглянул на меня и как отрезал
Танк не дам, а в БТР разрешаю катайся, они всё равно круглые сутки по городу дежурят.
Почти целый день 7 декабря я фотографировал из кабины БТР. Укатался Поэтому вечером лежал в гостиничном номере и смотрел телевизор. Около полуночи объявили о катастрофическом землетрясении в Армении и о предварительных ужасающих последствиях.
Ранним утром следующего дня я уже сам прорвался к командующему и прямо с порога заявил, что срочно нужен самолёт, конечно, не мне лично самолёт необходим для оказания срочной, неотложной помощи пострадавшим от стихии людям; что никто кроме Советской армии им эту помощь предоставить не может; что нужно как можно быстрее отправить несчастным еду, медикаменты, палатки, инструменты для разбора завалов, может быть, солдат в помощь, ну и фотографа Гаврилова тудаже много он не весит. Генерал снял трубку и приказал срочно готовить самолёт, не забыв сказать и про пассажира Гаврилова.
Вот так, благодаря смекалке и напору, я стал самым первым фотожурналистом, оказавшимся на месте жуткого события.
Увидев фотографии в газете, Маргарет Тэтчер распорядилась оказать помощь Армении
Фото: из архива автора
От аэропорта до центра Ленинакана добирался на автобусе. Когда въехали в город, я сразу не понял, что со мной произошло, меня как-будто сплющило, раздавило, я, кажется, не мог говорить, а только смотрел, снимать тоже не мог, про фотоаппараты забыл. До сих пор отчётливо помню медленное движение адских картин, которые наблюдал чуть с верхней точки, из ползущего сквозь ужас автобуса Уцелевших домов практически не осталось, вместо них горы битого кирпича, камней, фрагмент квартиры повис на железной балке, труп у обочины, ещё два, обломки мебели, оборванные провода, откуда-то столб пара, огонь из-под развалин, много дыма, воздух серый от неосевшей пыли, неба нет и солнца нет, откуда идет мрачный свет, непонятно, цвета совсем нет всё вокруг серое
По улицам мёртвого города ходили все его жители, абсолютно все, все кто уцелел, кого не забрала смерть. Больше им деваться было некуда только на улицу всем. Они шли непонятно куда, медленно и молчаливо, в глазах слёзы, стоны вокруг Я выпрыгнул из автобуса и тоже пошёл. Не фотографировал. Где ночевал, не помню.
Наутро всё изменилось вчерашняя тёмная, безликая и бессмысленная толпа превратилась в людей, которые дружно и быстро, совершенно не жалея сил, по большей части голыми руками, начали разбирать страшные завалы, работая круглые сутки, порой с риском для жизни на смертельно опасных развалинах, они доставали из-под них ещё живых или уже мёртвых.
Я несколько суток медленно бродил посреди этого кошмара и снимал, много снимал, просто шёл на какое-то движение или звук и фотографировал Кто водил меня по городу не знаю. Так, совершенно бессознательно, я подошёл к группе людей, которые о чём-то громко спорили. Оказалось, что они обсуждали, как быстрее и безопаснее извлечь из-под развалин ткацкой фабрики её главного инженера. Я решил снять финал. Залез на бетонную балку прямо над дырой, в которой копошились спасатели, отличный ракурс, правда, балка еле держится на арматурине и сильно качается, да над головой бетонная плита не очень надёжно висит, но лучше точки нет. Так я простоял около трёх часов, ежесекундно рискуя сорваться вниз или быть придавленным сверху. За это время я мог обойти полгорода и сделать сотни кадров, но я стоял и ждал. Что за сила держала меня? Инженера спасли это главное, кадр я сделал, он перед вами.
Когда я вернулся в Москву и проявил плёнки, увидел, что съёмка удалась. Наш родной и любимый журнал Огонёк опубликовал четыре самые эмоционально спокойные картинки. Получилось не землетрясение, а так кирпич сверху упал. Один из самых влиятельных в мире журналов Time дал мою съёмку как главный материал номера, а потом ещё и номинировал меня на лучшего фотографа года. Когда я принёс фотографии в престижнейшую английскую The Independent, собкор газеты сначала посетовал на то, что это уже устаревшая новость, но после уговоров отправил-таки съёмку в Лондон. Через неделю я разглядывал свою публикацию и не верил глазам большой снимок на первой полосе и полный разворот фотографий внутри такое даже не снится
Но на этом моё профессиональное счастье не закончилось. Ещё через неделю мне позвонили из московского бюро The Independent и сообщили о том, что только что им позвонили из пресс-службы Маргарет Тэтчер и попросили передать фотографу, мистеру Гаврилову, что они впервые увидели влажные глаза у Железной леди, когда она рассматривала его фотографии в газете, и что после этого премьер-министр распорядилась оказать внушительную материальную помощь Армении.
Я сам чуть не прослезился. Да только ради этого стоило быть фотожурналистом!
Фото: из архива автора
