Смертный медальон или Когда цена жизни – копейка

Разыскать все без исключения останки советских военнослужащих, установить личности, кого возможно, и перезахоронить с почестями, отдав свой гражданский долг тем безымянным героям, кто отдал жизнь за свою страну в годы Второй мировой войны, силами только общественных объединений и одиночек-энтузиастов, к сожалению, нереально. А дело все в простом копеечном предмете, отсутствие которого обернулось трагедией для миллионов.

Бой — это всегда серьезно. Это кровь, гибельные травмы, увечья и смерть. Бездыханное тело не может что-либо сообщить о себе. Поэтому истории известны случаи, когда идентификационные данные военнослужащего воспроизводились в виде татуировки — еще у римских легионеров, в определенном месте на теле.

Кроме того, у военачальников дублировалась информация каких-нибудь личных примет и иных опознавательных знаков бойцов. Например, воины-афганцы также использовали этот нехитрый прием, нанося группу крови на область сердца. Однако по причине плохой сохранности биологических тканей с течением времени от подобной практики пришлось отказаться.

Военнослужащим воевавших сторон стали выдавать медальоны или личные опознавательные знаки, по которым похоронные команды и штабы должны были определять биографические данные военнослужащего и его принадлежность к определенной войсковой единице.

Смерть за царя

В «Истории лейб-гвардии Егерского полка за 100 лет. 1796–1896 гг.» сообщается, что 135 лет назад, в 1877 году, все солдаты и офицеры впервые получили металлические жетоны со шнурком для ношения на шее. На жетоне были выбиты: аббревиатура названия полка, номер батальона, роты и личный номер военнослужащего. Этот полк участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг.

Появление первого личного опознавательного медальона для всех военнослужащих действующей армии, прозванного богобоязненно «ладанкой», относится к последним дням существования Российской империи. Военный министр, генерал от инфантерии Беляев подписал специальный приказ: «Государь Император в 16-й день января 1917 года высочайше повелел установить особый шейный знак для опознания раненых и убитых, а также для отметки Георгиевских наград нижних чинов по предлагаемому при сем чертежу.

С таковой высочайшей воли объявляю по военному ведомству с указанием, что знак должен носиться под мундирной одеждой на снурии или тесьме, надетой на шею, а вложенная в него запись должна быть отпечатана на пергаментной бумаге».

Однако это удалось воплотить — и то по частям, лишь спустя восемь уже революционных лет.

«Смертники»

В армии Страны Советов медальоны были введены приказом Реввоенсовета СССР №856 от 14 августа 1925 г., утвердившим «Инструкцию по использованию медальонов с личными сведениями о военнослужащих РККА и РКВМФ». Приказ поставил на довольствие армии и флота комплект из складной на петельках металлической коробочки размером 50х33х4 мм с ушком, уже известным пергаментным листком для заполнения его личными сведениями и тесьмы для постоянного ношения на груди.

Пергаментный вкладыш, отпечатанный в типографии, имел чрезвычайно малые по размеру графы, туда можно было записать только самое важное: фамилию, сокращенно — имя, отчество, год рождения, военкомат призыва, область (республику), город (район), село (деревню), воинское звание. В реальности в большинстве случаев пергамент заменяли вкладыши на самой простой, часто газетной, бумаге.

В подавляющем большинстве случаев эти медальоны не обеспечивали герметичной упаковки вкладыша, и потому сохранность вложений была ничтожной. Однако в 1937 г. и этот несовершенный вид медальонов сняли с довольствия армии в связи с политическими процессами 1930-х гг. — Приказ №856 был подписан «врагом народа».

Еще одним видом металлических «смертников», как их называли опять-такииз-за суеверий солдаты, принципиально не заполнявшие их (заполнишь — убьют), являлись изготовленные из медных или латунных трубок цилиндры с резьбой или без нее и крышкой-заглушкой.

Поисковики-«гробокопатели» сегодня обнаруживают в них все, что угодно, кроме пергаментных вкладышей — иголки, спички и, конечно, письма к любимым:

«Разве не важно будет

Людям потом узнать —

Кого средь окопных буден

Ты шел каждый день защищать?», —

писал поэт Вячеслав Кондратьев в те далекие годы.

* * *

Весьма часто роль таких медальонов играли револьверные и немецкие карабинные гильзы, которые не были в числе вооружения и боеприпасов простых советских солдат — чтобы похоронной команде было легче отыскать среди вещей и стандартных боеприпасов погибшего воина искомый нестандартный «смертник». При отсутствии этих гильз пехотинец разряжал 7,62-мм патрон допотопной «трехлинейки» Мосина и вкладывал записку туда. Разведчики и десантники, вооруженные пистолет-пулеметами систем Г.Шпагина и А.Судаева, часто использовали гильзы патронов ТТ с той же целью.

В качестве заглушек от попадания влаги бойцы применяли пули, вставленные в гильзу острым концом, с последующим обжатием гильзы пассатижами, карандаш, вставленный грифелем внутрь гильзы, да и просто деревянную пробку-«чопик» из подручных материалов. Иногда это был сам бумажный вкладыш с личными данными: когда после сворачивания его размер превышал размер гильзы, солдат, засовывая вкладыш в гильзу, часто с силой и прижимом закручивал его для плотности. Впоследствии при находке такого медальона кусочек вкладыша, закрученный солдатом, как правило, был утрачен из-законтакта с влагой, почвой и скрутки.

Имелась разновидность металлической капсулы с пазом на трубке и выступом на крышке: после надевания крышки на трубку поворотом она фиксировалась на трубке за счет входа выступа в паз. «Папа-мама» — так бойцы называли это соединение, взятое на вооружение современными сантехниками.

Документооборот

«Изобретательность» бойцов была неспроста — война шла полным ходом, с людскими жертвами и огромными материальными потерями. И продвижение неких солдатских, как сказали бы теперь, идентификаторов в действующую армию особо никого не интересовало; как, впрочем, и сами их носители. Сказывалось то небрежное отношение советской власти к человеку, которое со времен революции стало почти нормой, а в предвоенные годы усилилось в связи с Большим террором, голодом и иными испытаниями.

Незадолго до вступления СССР в войну, приказом НКО №138 от 15 марта 1941 г. было утверждено «Положение о персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной армии в военное время», которое действовало всю войну. Вводился новый тип медальона, состоявшего из черной эбонитовой шестигранной капсулы с навинчивающейся на нее крышкой и двойного бумажного вкладыша; длина стандартных капсул (с завинченной крышкой) составляла 50 мм, ширина — 14 мм, внутренний диаметр — 8 мм. Замечательно! Но условий для выполнения Приказа создано не было, он так и остался на бумаге.

Взять, к примеру, Ленинградский фронт. Медальоны для бойцов поручили изготавливать артели «Культпром», делавшей до войны шашки и шахматы. Заказ дан вещевым отделом Интендантского управления: «до 01.01.42 400000 шт.», однако «из этого числа на 26.11.41 изготовлено чуть больше половины — 228843 шт., потому что изготовление медальонов зависит от подачи электроэнергии, ежедневно по несколько часов производство простаивает», — рапортует наверх начальник артели.

Аналогичная ситуация с производством и раздачей медальонов имела место по всей стране всю первую военную зиму, в войсках их не хватало. Причинами были нераспорядительность снабженцев, задержки эшелонов с грузом в пути (медальоны — не боеприпасы и не хлеб), нехватка исходных материалов — вот почему так мало было у солдат медальонов и почему приходилось в перерывах между боями мастерить их по приказу и под строгим надзором тех командиров, которые понимали, что для родных бойца есть медальон — пусть из дерева или гильзы. Это — единственный документ, удостоверяющий личность. И, кстати, весомый, потому что давал право на пенсию по утрате кормильца.

Получается, что до октября 1941 года, а в действующей Красной армии в силу постоянной передислокации — до середины 1942 года, у бойцов вообще не было никаких документов!

Безымянные

Вновь возвращаясь к вышеупомянутому Положению, приходишь к выводу, что наркомовский документ этот сочинен идеально. Все в нем предусмотрено. Вот, к примеру пункт 32. «О лицах, умерших от ранения в пути следования в лечебные учреждения, начальник транспорта, сопровождающий их, обязан подробно доложить лицу, принимающему раненых, о количестве умерших в пути, где они оставлены для погребения (или погребены) и чьим распоряжением и где они будут погребены. Один экземпляр вкладыша медальона, снятого с умершего в пути следования, сдается лицу, принимающему раненых». Как просто и понятно!

На деле же именно этих сообщений из частей, производивших «очистку поля боя», не дождались родственники десятков и сотен тысяч воинов. То же можно сказать и об умерших в пути и не доехавших живыми до лечебного учреждения бойцах. Сплошь и рядом в книгах погребения госпиталей и медсанбатов имеются записи: «Доставлен трупом, установить личность не представилось возможности».

И все из-за того, что у человека не оказывалось ни паспорта, изъятого при призыве, ни медальона, так и не выданного на сборном пункте или в запасном полку, ни красноармейской книжки — этой недолговечной маленькой тетрадки. Формирование транспорта с ранеными на передовой производилось, как правило, в условиях фронта и неразберихи, и потому весьма часто начальник транспорта не имел точных именных сведений по каждому вверенному ему еще живым бойцу.

А сколько тысяч воинов, умерших от ран, снято в пути следования с санитарных поездов и передано на станциях и полустанках их

военным комендантам, местным жителям, железнодорожникам, подчас без сопровождения трупов списком и при отсутствии медальонов? Их хоронили неподалеку, а иной раз и прямо на территории станции безымянными, без фиксации факта захоронения в городском, поселковом или сельском совете, без оповещения комендантом станции именных данных воинов по инстанции в штаб военного округа или фронта. Когда вопросы захоронения наших погибших и вражеских солдат после освобождения территорий были переданы в ведение сельсоветов, дело вовсе зашло в тупик.

А что у «них»?

На восемь лет раньше имперского российского указа — 29 апреля 1869 г. военное министерство Пруссии издало объемное распоряжение, в котором § 110 обязывал каждого солдата носить на теле под униформой на шнуре жестяной знак с указанием части и номера владельца знака в списках части. Он получил официальное название — «рекогносцирующий знак» (Recognoscierungsmarke).

Знак имел прямоугольную форму со слегка закругленными углами, у верхней кромки были пробиты два отверстия для шнура. Набивать информацию на знак полагалось самому владельцу, но на практике для единообразия надписей очень часто это поручалось в подразделениях местным «умельцам»…

Появление 10 января 1878 г. в германской армии нового военно-медицинского устава привнесло в личные знаки два нововведения, сохраняющиеся там до сих пор. Во-первых, позаимствованное из французской военной лексики и труднопроизносимое название «рекогносцирующий знак» заменили на более понятное немцам «опознавательный знак» (Erkennungsmarke). Во-вторых, внешняя форма знака была изменена с прямоугольной на овальную, какой она сохранилась и в рейхсвере, и в вермахте, и в сегодняшнем бундесвере…

16 сентября 1917 г. последовало новое указание: надписи на личных знаках дублировать на верхней и нижней половинках. Была отлажена схема фиксации факта гибели немецкого солдата: личный знак разламывали пополам, верхнюю половину знака оставляли на трупе для возможной в будущем идентификации останков при перезахоронении или проведении экспертизы, а нижнюю половину вместе с донесением о гибели солдата отправляли в Берлин.

Материалом для изготовления личных знаков образца 1915 г. был цинковый сплав, а в конце первой мировой войны появились и первые экземпляры из дюралюминия. Носить личный знак полагалось на шнуре длиной 80 см… Однако на практике многие солдаты носили свои личные знаки или в левом внутреннем кармане куртки, или на подтяжках, или в специальном нагрудном кожаном кошельке вместе с нательными крестиками, талисманами, медальонами, монетами и другими особо ценными для владельца предметами. При ежедневных осмотрах и почти перед каждой атакой ротные фельдфебели проводили проверку наличия у солдат личных знаков. За отсутствие знака полагалось дисциплинарное взыскание с немедленной выдачей нового знака…

В вермахте личные знаки обычно выдавались призывникам вместе с другим снаряжением и обмундированием в запасных частях. Знак выдавался бесплатно, но в случае его утери по вине владельца за новый экземпляр уже приходилось платить. Для повторной выдачи личных знаков с новыми номерами и названиями частей в боевых и запасных частях, а также на кораблях ВМС полагалось иметь запас личных знаков в количестве 20% от численности личного состава…

В частях и подразделениях вермахта кроме донесений о потерях ежемесячно готовили «Перечни личных опознавательных знаков», представлявшие собой списки выданных личных знаков солдат и офицеров, а также ушедших из подразделения (в лазарет, в другую часть, в могилу и т.п.). Копии списков отправлялись в центральное справочное бюро вермахта по учету потерь в Берлине. Именно ведение такой сложной системы учета личного состава позволяет сейчас определять личность каждого погибшего или пропавшего без вести военнослужащего вермахта.

Ни имени, ни фамилии, никаких других данных на жетоне не было: немцы сразу позаботились об обезличении медальона, дабы не совершалось надругательств над именем в любом виде, а также для того, чтобы воину при попадании в плен было «легче» сохранять военную тайну, в т.ч. свое имя. Списки частей хранились в архивах Германии; там всегда можно было установить биографические данные солдата и произвести учет; там же находились собранные половинки жетонов похороненных солдат. В качестве примера можно привести следующее сочетание символов на знаке, найденном на поле боя при погибшем немецком солдате: 9./G.J.R. 138.41A

Это означало: 9-я пехотная рота 138-го горно-егерского полка, номер 41 в списке выдачи знаков, группа крови — вторая. Сегодня при находке на останках целого жетона можно с уверенностью сказать, что этот солдат учтен в Германии пропавшим без вести, причем сказать это можно в момент находки.

За океаном

Приказ Вооруженных сил Северо-Американских Соединенных Штатов № 204 от 20 декабря 1906 г. обязал солдат и офицеров носить жетоны круглой формы. На нем выбивались имя, фамилия, звание и обозначение подразделения. За сходство этих индивидуальных бирок с жетонами на ошейниках собак бойцы стали называть их «собачья бирка» (dog tag). Жетоны военно-морского флота и морской пехоты отличались от армейских, они изготовлялись из медно-никелевого сплава и имели овальную форму, их ношение стало обязательным согласно приказу USN294 от 12 мая 1917 г. Любопытно, что на обратной стороне «морского» жетона кислотой вытравливался отпечаток пальца.

С 1969 г. вместо регистрационного номера стали наносить номер карточки социального страхования. Во Вьетнаме выдавали еще пару медальонов — для ношения на ботинке, продетым через обувной шнурок, на поясном ремне — для идентификации после подрыва на мине.

В настоящее время порядок заполнения американского армейского жетона таков: первая строка — фамилия, вторая — имя и инициал, третья — номер карточки социального страхования, четвертая — группа крови и резус-фактор, пятая — вероисповедание. Указывается — для краткости, только положительный резус-фактор (POS). Перечислены все основные мировые религии: Protestant, Baptist, Catholic, Hebrew, или NO PREFERENCE (неверующий). Есть, конечно, и Orthodox — православный.

Какая из армий первой вошьет электронный чип в своего бойца, нам не известно. Однако работы в этом направлении ведутся. Да и Голливуд постоянно подкидывает нам в виде «универсальных солдат» или «аватаров» с «матрицами» предполагаемые варианты. Однако пока все обходится простейшими приспособлениями.

Украина пошла по пути международных стандартов сравнительно недавно, однако армия, МВД, пограничники и иные силовые структуры сегодня снабжены жетонами и, следовательно, идентифицированы.

Что же имеем?

Современные «гробокопатели» охотятся за могилами фашистов; каждая из находок даст им дополнительный доход — жетон 100 гривен, медаль — до 500. В Украине погибло около 400 тысяч солдат вермахта. И только о трети их есть информация. Это означает, что могилы еще десятков тысяч человек — потенциальное место для противозаконного бизнеса на костях. Правоохранители молча проходят мимо торговцев предметами, снятыми с трупов.

Экономия на производстве медальонов в РККА, нехватка и беспорядок в их учете несопоставимы со средствами, нужными сегодня, чтобы избитая фраза про войну, которая закончится, когда будет захоронен последний погибший солдат, стала явью.

Количество неопознанных останков военнослужащих настолько велико, что без государственной поддержки, без привлечения астрономических сумм, армейских подразделений, медико-криминалистических лабораторий и специалистов-экспертов, саперных частей для полного разминирования территорий, оккупированных во время войны, не обойтись — если следовать вышеупомянутой фразе.

Подобные мероприятия проводились после войны, но были поверхностными — разминировали только самые необходимые территории — пахотные площади и пастбища, дороги, броды и мосты. Разыскать все без исключения останки советских и германских военнослужащих, установить личности, кого возможно, и перезахоронить с почестями, отдав свой гражданский долг тем безымянным героям, кто отдал жизнь за свою страну в годы Второй мировой войны, силами только общественных объединений и одиночек-энтузиастов, к сожалению, нереально.

А дело все в простом копеечном предмете, отсутствие которого обернулось трагедией для миллионов.

Автор: Александр Абаринов «Зеркало недели. Украина» №8