Не мудрено, что про легендарных людей складывают легенды. Про знаменитого основателя династии Морозовых Савву Васильевича их придумали как минимум три. Одна из них, например, гласит, что Савва Васильевич на заре своей карьеры даже подделал ассигнации и надул помещика Рюмина. Другие две легенды тоже не блещут особым пиететом по отношению к Морозову.
По одной из легенд, крепостной крестьянин помещика Рюмина из деревни Зуево Богородского уезда Московской губернии Савва Морозов начал не с производства текстиля, а с подделки ассигнации. За выкуп из крепости он вынужден был заплатить за себя и за четверых своих сыновей — Елисея, Абрама, Захара и Ивана — огромную по тем временам сумму в 17 тысяч рублей. Лишь на другой день помещик Рюмин разглядел, что на купюрах нет водяных знаков, но в полицию заявлять не стал. Сам когда-то вышел из крепостной неволи. Лишь договорился с Саввой, что тот с ним сполна расплатится, когда тот крепко станет на ноги.
Другая легенда рисует нам облик будущего капиталиста Морозова тоже не с лучшей стороны, не фальшивомонетчик, а человека способного на обман. Видимо, не верит русский человек, что можно нажить капитал честным путем. Трудом праведным не наживешь палат каменных, гласит пословица. Став свободным человеком, в 1823 году приобрел Савва у Рюмина участок земли на правом берегу Клязьмы длиной 2,3 версты (2453,64 м) и шириной 2 версты (2133,6 м), а на фальшивой карте приписал к одной двойке еще одну, увеличив таким образом свои владения аж в 11 раз!
Есть и “сказочная” легенда о том, что происходивший из древнего старообрядческого рода Савва Морозов разбогател благодаря своей женитьбе на мастеровой девке, дочке красильщика Ульяне Афанасьевне, которая якобы сообщила мужу секрет необыкновенно стойкой краски для ткани. Мы не знаем, правда это или нет, но вот только рассказывали, что взял он невесту с богатым приданым “в пять рублев”.
А теперь уже не легенда. Стать купцом первой гильдии и основать род текстильных королей помог Савве Васильевичу не кто иной, как французский император Наполеон Бонапарт. Правда, сей государственный муж так никогда и не узнал о существовании мужика по имени Савва. После поражения под Аустерлицем и подписания Тильзитского мира, Россия в соответствии с пунктами договора закрыла свои границы для дешевого “англицкого сукна”, присоединившись к континентальной блокаде Альбиона и английских товаров. Чтобы не ходить голышом, соотечественникам Морозова потребовались собственные ткани. В отсутствие конкуренции ткацкий станок Саввы заработал на полную мощность и останавливался лишь по православным праздникам да тогда, когда Морозов ходил в Москву. Выйдя рано утром из дома, Морозов проходил 80 верст, более 85 км, и только вечером приходил в Первопрестольную. Вскоре о нем пошла добрая слава и Савва сбывал свой товар перекупщикам, которые выходили ему навстречу.
Тут бог богатства Плутос толкнул Наполеона снова помочь Савве Морозову. После занятия Великой армией Москвы, в ней сгорели не только дома, но все ткацкие фабрики. Возвращавшиеся в древнюю столицу жители скупали продукцию кустарей-ткачей. И Морозов, воспользовавшись ситуацией, открыл с разрешения помещика в родном селе четыре фабрики: прядильную, ткацкую, белильную и красильную. Интересы производства потребовали его перехода в купеческое сословие и Морозов бухнулся в ноги барину, прося дать вольную. После выхода из крепости Савва Васильевич записался в богородские третьей гильдии купцы, затем стал купцом второй, а позже — первой гильдии купцом.
В 1823 году Морозов купил у Рюмина за 500 рублей участок на берегу река Клязьма, куда перевел из Зуева все свои предприятия. Первая фабрика на новом месте заработала в день Николы Чудотворца и местечко получило название — село Никольское. Этот год оказался знаменательным для Морозова и по другой причине — родился последний и любимый сын Тимофей.
В 1840 году почетному потомственному гражданину, купцу первой гильдии, миллионщику Савве Морозову принадлежали четыре крупнейшие в России ткацкие мануфактуры: в Богородске, в Твери и две в Никольском. В каменных казармах Никольского проживало 10 тысяч рабочих — это был первый в стране специально созданный заводской поселок. Сын Иван, получив свою долю отцовского наследства, вышел из семейного дела. Остальные дети стали соучредителями, созданного в 1860 году Торгового дома “Савва Морозов с сыновьями”. Директором товарищества 90-летний Савва Васильевич назначил самого младшего сына — Тимофея. В этом же году Савва Морозов скончался, а братья по завещанию растащили компанию на четыре самостоятельных мануфактуры. Тимофей разделил с Елисеем две Никольские, сумев оттяпать себе большую часть.
Промышленная революция задела и Российскую империю. Когда начали строить Нижегородскую железную дорогу, каждый из братьев имел на нее свои виды. Захар хотел провести ее через Богородск, Елисей настаивал, чтобы она пролегала слева от Никольского. Хитрее всех оказался Тимофей. Ходили слухи, что младший Морозов внедрил в ряды строителей-железнодорожников своих людей, наказав им провести дорогу так, как нужно хозяину. Может это всего лишь слухи, но железнодорожная ветка прошла в аккурат через владения Тимофея Саввича. Младший Морозов был мироедом. Его рабочие получали минимальную заработную плату, большую часть которой выдавали специальными “чеками”, которые можно было отоварить только в морозовских лавках. Рабочий день продолжался по 12-14 часов, а иногда приходилось “пахать” в дни общероссийских и даже главных церковных праздников. Морозовских пролетариев штрафовали за малейшую провинность, а не только за поломку ткацких станков. Быт был таким же скверным, как и работа. Одним словом, мануфактуры Тимофея Морозова стали самым настоящим рассадником для революционных идей и самих революционеров.
После того, как три пехотных батальона и шесть казачьих сотен усмирили забастовку морозовских рабочих, Тимофея Саввича вызвали на судебный процесс над ее организаторами. Свидетель Морозов вышел для дачи показаний в качестве свидетеля и в проходе между креслами упал, разбив в кровь нос. “Бог шельму метит!” — выкрикнул кто-то из зала или со скамьи подсудимых. Последние четыре года своей жизни Тимофей Морозов отошел от дел и, по воспоминаниям близких, часто видел во сне угрожавших ему рабочих.
Самым знаменитым из династии Морозовых оказался, родившийся в 1862 году Савва Тимофеевич. Выпускник Московского императорского университета, он обучался химии в Кембридже, одновременно знакомясь с организацией текстильного дела на английских фабриках. Он вынужден был покинуть альма-матер, чтобы возглавить семейное дело. Вернувшись на родину, Савва Тимофеевич отбил у своего двоюродного племянника Сергея Викуловича (сына Викулы Елисеевича) и соседа по Никольскому, молодую красавицу жену Зинаиду Григорьевну, урожденную Зимину. Ее отец был купцом второй гильдии. Для обоих семейств, Морозовых и Зиминых, развод и брак с разведенной был позором.
В остальном Савва Морозов оказался сущим молодцом. Он провел полную модернизацию и реструктуризацию отцовских фабрик. Заменил на самое современные устаревшее оборудование, провел электрическое освещение, сократил управленческий аппарат и ввел твердые расценки. Кстати, первое в России общество трезвости было создано им. Специально для рабочих в “саду отдыха” играл по вечерам нанятый оркестр, а по выходным на летней эстраде выступали приглашенные артисты. Выступал даже Шаляпин. Рабочим иногда бесплатно раздавали чай и сладости. Какой резкий контраст с отцом-кровопийцей!
Савву Тимофеевича Морозова сгубили три страсти: женщины, театр и революция. Он не только выложил круглую сумму для учреждения в Москве Общедоступного театра, не только регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие театра Станиславского и Немировича-Данченко, но и лично руководил осветительной службой этого храма искусства. Дипломированный химик, он сам изготовил цветной лак, чтобы сделать световые фильтры для оперы Римского-Корсакова “Снегурочка”. Любовницей Морозова стала актриса Московского художественного театра Мария Федоровна Андреева (Юрковская), которая разделяла идеи Маркса. Ленин называл ее “товарищ Феномен”. Савва Тимофеевич дал деньги на издание “Искры”, финансировал побеги из ссылок и тюрем, прятал в своем кабинете беглых каторжников. На собственные фабрики этот эксплуататор тайно приносил революционную литературу и даже распространял ее среди рабочих.
Самоубийство Саввы Тимофеевича Морозова в канун революции 1905 года до сих пор вызывает споры среди историков. В начале апреля Морозов застраховал свою жизнь на 10 000 рублей, а полис на предъявителя отдал в руки Андреевой. Консилиум врачей обнаружил у Саввы Морозова “тяжелое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски и прочее”. Медики порекомендовали Морозову съездить для лечения в Европу. Супруги Морозовы выехали в Берлин, затем в Канны. Здесь 13 (26) мая 1905 г. он был найден застреленным в гостиничном номере. Среди версий: Морозова застрелили конкуренты, большевики (Л.Б. Красин) или черносотенцы.
