Двадцать седьмого декабря 1938 года Президиум Верховного Совета СССР своим указом установил звание Героя Социалистического Труда, утвердил положение о нем и знак отличия — Золотую Звезду «Серп и молот», которой могли быть отмечены только граждане Советского Союза.
За время существования награды она вручалась более 19 тысяч раз. 221 человек получил ее дважды.
4 января 1954 года появились первые трижды Герои Социалистического Труда: за создание водородной бомбы этого звания были удостоены Б. Л. Ванников, Н. Л. Духов, Я. Б. Зельдович, И. В. Курчатов, Ю. Б. Харитон и К. И. Щелкин.
Примечательно, что пятью годами ранее — в октябре 1949-го, после успешных испытаний бомбы атомной — Борис Львович Ванников и Николай Леонидович Духов стали соответственно первым и четвертым дважды Героями Социалистического Труда.
А ведь Николай Духов — главный конструктор советских атомной и водородной бомб, ракет, торпед и снарядов, способных нести ядерный заряд, — впервые получил это звание за создание… тяжелых танков и самоходных артиллерийских орудий!
И было это в победном сорок пятом.
В конструкторы направил комсомол
Николай Леонидович Духов появился на свет 26 октября 1904 года в небольшом селе Веприк Гадячского уезда Полтавской губернии. Его мать, Мария Михайловна, была дочерью обедневшего помещика. Отец, Леонид Викторович, служил ротным фельдшером, но за год до рождения сына оставил военную службу и, как тогда говорили, поступил на сахарный завод.
Ни Первая мировая, ни последовавшие за ней революция и Гражданская не помешали юноше, обладавшему пытливым умом и неуемной жаждой знаний, получить превосходное среднее образование, прочно усвоить основы многих наук, что впоследствии сказалось на всей его дальнейшей жизни.
Окончив начальную сельскую школу, Николай без труда поступил в классическую мужскую гимназию, расположенную в уездном центре. Особенно хорошо там преподавали иностранные языки, поэтому на протяжении всей жизни Николай Леонидович прекрасно владел немецким, английским и французским, что было большой редкостью среди технической элиты страны, да и вообще среди советских инженеров.
Гимназию он закончил в 1920 году. Однако возможность продолжить образование представилась молодому человеку лишь через шесть лет — время было такое. В этот далеко не простой жизненный период у себя в уезде Николай работал секретарем комитета бедноты, агентом продотряда, заведовал избой-читальней и районным ЗАГСом, трудился в технико-нормировочном бюро завода.
Именно тогда по решению заводского комсомола ему вручили направление на рабфак Харьковского геодезического и землеустроительного института. После окончания его Николай Леонидович был «рекомендован для зачисления без испытания на механический факультет Ленинградского политехнического института», где и получил специальность конструктора тракторов и автомобилей.
Первым местом работы молодого дипломированного инженера стал знаменитый Кировский машиностроительный завод, в конструкторское бюро которого Духов пришел в 1932 году. Здесь в составе конструкторских бригад он участвовал в проектировании и технической доводке деталей и узлов одного из первых советских тракторов «Универсал», экспериментального советского легкового автомобиля «Ленинград-1» — первого советского лимузина, выпускавшегося ограниченной серией, и тяжелого 75-тонного железнодорожного подъемного крана.
К слову, чертежи этого монстра, создаваемого по заказу Наркомата обороны, конструкторская бригада Духова подготовила всего за 23 дня. И это лучше всего свидетельствует о профессиональной зрелости и организаторских способностях ее руководителя, которому тогда едва перевалило за тридцать.
Поворотным в судьбе одаренного конструктора стал 1936 год — Николая Леонидовича перевели в заводское СКБ-2, специализировавшееся на создании и модернизации танков. Через некоторое время Духов возглавил в нем группу, занимавшуюся улучшением бортовой передачи танка Т-28, причем наиболее уязвимый узел спроектировал сам… В 1943-м, знакомясь с аналогичным узлом трофейных «пантер», конструктор с удивлением обнаружил, что механизм полностью повторяет его разработку пятилетней давности: немецкие инженеры, приступая к созданию Т-V, позаимствовали его у советских танков, захваченных в первые дни войны, чем сэкономили себе немало времени!
В марте 1940 года за разработку первого в мировой практике противоминного трала на базе танка Т-28, спасшего немало жизней наших бойцов во время советско-финской войны, Николай Леонидович получил свою первую государственную награду — скромную медаль «За трудовую доблесть».
К этому времени Духов был уже не просто конструктором — он стал заместителем начальника СКБ-2. И решил еще одну задачу, которую до этого не удавалось разрешить никому в мире: создал танк, неуязвимый для артиллерийских снарядов.
Рождение богатырей
До сих пор продолжаются споры о том, какими были танки КВ-1 и КВ-2 — хорошими или плохими, верхом технического совершенства своего времени или недоработанными полуфабрикатами, доставлявшими танкистам массу проблем. Доводов в пользу и того, и другого мнения звучит достаточно. Не будем их повторять, поскольку этот рассказ не о танках как таковых, а о человеке, их создавшем.
…Принято считать, что автором КВ-1 и КВ-2 является начальник СКБ-2 Кировского завода Жозеф Яковлевич Котин, который приходился зятем тогдашнему наркому обороны Клименту Ефремовичу Ворошилову (остряки даже расшифровывали аббревиатуру боевой машины как «Котин — Ворошилову»). Но те, у кого была возможность наблюдать процесс рождения новых танков вблизи, имели на этот счет другое мнение.
Например, Исаак Моисеевич Зальцман, директор Кировского завода и по совместительству заместитель наркома танковой промышленности СССР, получивший звание Героя Социалистического Труда в сентябре 1941 года (!), отмечал в своих мемуарах: «Вклад Духова в создание танков КВ настолько значителен, что я считаю Николая Леонидовича основным автором этой могучей машины. А накануне войны он сверкнул другими гранями своего таланта, показав себя вдумчивым аналитиком и кропотливым доводчиком. Смысл своей деятельности он видел не в количестве новых проектов, хотя бы и самых блестящих, а в хорошо налаженном массовом выпуске боевой техники и ее серийном освоении».
Что же касается самих танков КВ, то никто не будет опровергать того факта, что их появление на фронте стало настоящей сенсацией, полной и весьма неприятной неожиданностью для немцев. В первые месяцы войны тяжелые КВ-1 и КВ-2 в одиночку вступали в бой с десятью, пятнадцатью, даже двадцатью танками врага и одерживали победу!
Но не следует забывать, что схватки эти начались задолго до жаркого лета 1941 года — в тиши кабинетов генеральных штабов и на чертежных досках конструкторов…
Немецкие Т-II, Т-III и Т-IV, создаваемые на фирмах «Порше», «Крупп» и «Рейнметалл», прекрасно отвечали стратегии и тактике германской армии. Их создавали для короткой войны, для первого внезапного удара, поэтому конструкторы не заботились о высокой проходимости: танковые подразделения должны были нестись по неразбитым еще дорогам и замыкать кольцо окружения. Прочная броня этим машинам не требовалась — противник будет ошеломлен и подавлен, его артиллерия не успеет развернуться на позициях, а от беспорядочного огня напуганной пехоты защитит и противопульная.
В СССР рассуждали иначе. Советские легкие танки Т-26, БТ-5 и БТ-7 в Испании уже познали на себе губительную мощь противотанковых пушек шведской фирмы Бофорс. На Карельском перешейке та же «шведка», но уже усовершенствованным снарядом без особого труда дырявила лобовую броню средних Т-28. Красной Армии срочно требовался тяжелый танк с противоснарядным бронированием, способный взламывать оборону противника.
Задание на проектирование такой машины и получил Николай Леонидович, которого никто и никогда не учил создавать боевые машины. Но это, как ни странно, сыграло свою положительную роль: если бы Духов был «классическим» разработчиком танков, он скорее всего пошел бы по проторенному пути — попытался создать еще один многобашенный монстр, какими виделись тогда тяжелые танки ведущим конструкторам многих стран.
Но вместо этого тридцатичетырехлетний инженер вместе с такими же молодыми коллегами, работавшими в его бригаде, предложил машину, аналогов которой еще не существовало в мире. Однобашенный КВ-1, вооруженный 76-мм пушкой и тремя 7,62-мм пулеметами, защищенный 75-мм лобовой броней, снабженный дизельным двигателем, позволявшим ему развивать скорость до 34 км/ч, сразу после выхода из заводских ворот был отправлен для войсковых испытаний прямо на фронт, проходивший тогда менее чем в ста километрах от Ленинграда.
17 декабря 1939 года новый танк пошел в первый бой и прекрасно проявил себя: при прорыве Хоттиненского укрепрайона уничтожил огнем несколько артиллерийских дотов, раздавил финскую минометную батарею, вытащил в тыл ранее подбитый финнами Т-28. При этом машина получила 46 попаданий, но ни один снаряд не смог пробить ее броню…
К середине марта 1940 года КВ-1 уже регулярно выходили из цехов Кировского завода. А в апреле их создатель был удостоен ордена Ленина. Интересно, что сам конструктор едва не опоздал в Кремль на вручение награды. Духов никогда не был «кабинетным специалистом», и его было проблематично застать на заводе, поскольку он был убежден: только зная свою машину как воин, создатель сможет ее усовершенствовать как инженер. Поэтому, даже став заместителем начальника КБ, Николай Леонидович весной, летом и осенью 1940-го вместе с испытателями гонял опытные танки на полигоне. Выезжал на бывшую линию Маннергейма, где остались противотанковые препятствия, и там дотошно изучал возможности своей машины по их преодолению. Не считая этого зазорным, принимал участие в обслуживании и ремонте танков.
Из создателя он превращался в исследователя, критически анализируя свою же работу. «Я много испытал машин на своем веку, но такого коллектива, который собрал Николай Леонидович Духов при работе над танком КВ, никогда не видел, — подчеркивал много лет спустя в своих мемуарах испытатель танков И. И. Колотушкин. — Иным разработчикам толкуешь, толкуешь о замеченных недостатках, а они с пеной у рта защищают свое изобретение, стараясь доказать его безгрешность и совершенство. Духову и его помощникам стоило только слово сказать о какой-то проблеме в управлении танком, и они тотчас же старались выяснить, не конструкция ли виновата».
Все это позволило уже в ходе производства быстро совершенствовать машину. Лобовую броню КВ-1 довели до 105 мм, изменили форму маски пушки, а башню сделали литой. Но главные новшества коснулись вооружения. Опыт советско-финской войны показал, что если для борьбы с танками и полевой артиллерией противника 76-мм орудия танку достаточно, то для уничтожения железобетонных дотов требуется больший калибр. И Духов рискнул поставить на танк 152-мм гаубицу, что в то время было делом невиданным.
Хотя из-за высокой башни новая машина стала слишком заметной, трудно маскируемой на поле боя и могла вести огонь лишь с остановки, но зато на дистанции 1500 метров снаряд ее орудия легко проламывал 72-мм броню. А танков с такой защитой тогда не существовало ни в одной армии мира. Так что прятаться КВ-2 было не от кого…
В первые месяцы Великой Отечественной КВ оставались практически неуязвимыми для всех немецких пушек, за исключением 88-мм зенитных орудий, стрелявших прямой наводкой с опасно малой дистанции. Единственное, что мог сделать противник, если напарывался на советские тяжелые танки, — заставить экипаж покинуть машину, выведя из строя ее катки или гусеницы.
Тем не менее и КВ-1, и КВ-2 дорого заплатили за свои мощные пушки и непробиваемую броню: созданные для прорыва обороны, они были вынуждены совершать длительные марши и вести встречные бои. А для этого тяжелые танки не предназначались. Поэтому львиная доля потерянных КВ летом и осенью 1941 года пришлась на машины, вышедшие из строя из-за поломок в ходовой части, оставшиеся без горючего или просто не успевшие разгрузиться с платформ.
Разве можно в этом винить конструкторов?
Ее величество тяжелая броня
Летом 1941 года, когда происходила массовая эвакуация промышленных предприятий с запада в центральные и восточные районы страны, Николай Леонидович был отправлен во главе группы инженеров из Ленинграда на Урал, где предстояло организовать выпуск тяжелых танков.
В Челябинске Духов начал трудиться в должности главного конструктора одного из ведущих отделов заводского КБ. В феврале 1942-го стал председателем экспертно-технической комиссии только что созданного бюро изобретений танкового производства. Под его непосредственным руководством в это время был создан облегченный вариант танка КВ — машина КВ-1 с, за создание и успешное освоение производства которой в мае конструктор был награжден орденом Красной Звезды.
В 1943 году на базе именно этой машины коллективом, возглавляемым Николаем Леонидовичем, будет создан более совершенный советский тяжелый танк КВ-85, вооруженный 85-мм орудием и способный на равных бороться с немецкими «тиграми» и «пантерами», от которых крепко досталось нашим тридцатьчетверкам на Курской дуге. Еще более серьезным противником для «тигров» мог стать КВ-122. Но когда опытный образец этой машины прошел заводские испытания, цеха начали покидать первые танки серии «ИС» — на первый взгляд продолжавшие линию KB, но принципиально уже совершенно новые «тяжеловесы», созданные Духовым.
Летом 1942 года на Челябинском тракторном при самом активном участии Николая Леонидовича решили еще одну важнейшую техническую задачу военного времени — за месяц инженеры и технологи провели работы по усовершенствованию конструкции и улучшению боевых характеристик танка Т-34 и запустили новую машину в производство. За это Духов был удостоен ордена Трудового Красного Знамени, а чуть позже получил свою первую Сталинскую премию — «за усовершенствование конструкции тяжелых танков».
Постановлением Государственного комитета обороны от 26 июня 1943 года Николай Леонидович был назначен главным конструктором Челябинского тракторного завода, получившего в военные годы название «Танкоград». Одновременно с массовым выпуском танков ИС-1 и ИС-2 здесь под руководством Духова продолжались изыскательские конструкторские работы. Их результатом, помимо опытных, не пошедших в серию тяжелых танков ИС-3, ИС-4, «универсального» КВ-13, огнеметных КВ-8 и КВ-12, стало создание и запуск в производство тяжелых самоходных артиллерийских установок ИСУ-122 и ИСУ-152. Сконструировав последнюю, Николай Леонидович еще раз воплотил в жизнь свою идею о вооружении броневой машины орудием «запредельного» калибра.
ИСУ-152, получившая в войсках прозвище «Зверобой», с ноября 1943 года стала настоящим кошмаром немецких танкистов. В вермахте ее называли «консервным ножом» — за способность «вскрывать» любой германский танк, словно консервную банку. В Советской армии эти уникальные машины стояли на вооружении до середины 1970-х годов, пока не были заменены более совершенными самоходно-артиллерийскими установками.
Вклад Николая Леонидовича в конструирование и производство тяжелой бронетанковой техники был оценен по достоинству: в августе 1944 года он был удостоен ордена Ленина, в сентябре 1945-го стал Героем Социалистического Труда, в июне 1946-го получил свою вторую Сталинскую премию — за создание танка ИС-2.
Стоит упомянуть, что Духов в военные годы успешно совмещал конструкторскую и административно-хозяйственную деятельность с преподавательской работой: с осени 1944 года он читал лекции студентам Челябинского механико-машиностроительного института (ныне Южно-Уральский государственный университет), где заведовал кафедрой гусеничных машин и возглавлял государственную экзаменационную комиссию.
После Победы Николай Леонидович впервые после большого перерыва и с огромным удовольствием занялся, как он шутил, работой по специальности — проектированием трактора С-80 и налаживанием его производства.
Но долго заниматься созданием мирной продукции конструктору не дали: политики нашли себе новую игрушку — ядерное оружие…
Творцы-бомбоделы
В мае 1948 года генерал-майор инженерно-технической службы Николай Леонидович Духов был переведен в Министерство среднего машиностроения и назначен заместителем к Юлию Борисовичу Харитону — главному конструктору и научному руководителю КБ-11, располагавшегося в засекреченном городе Арзамас-16.
Инициатором этого назначения стал руководитель советского атомного проекта академик Игорь Васильевич Курчатов, недовольный, как идут дела в конструкторском секторе, от работников которого требовалось воплощать в металле идеи ученых-ядерщиков. Он попросил дать ему «инженера, способного не только придумывать никому не известные конструкции, но и внедрять их в серийное производство». И ему дали Духова.
В совершенно незнакомом ему коллективе и абсолютно новой для него отрасли инженерный талант и организаторские способности Николая Леонидовича проявились как никогда ранее. Чтобы не быть голословным, дадим слово мэтру. «Духов очень оперативно вошел в курс дела, — много позже вспоминал о тех днях трижды Герой Социалистического Труда академик Юлий Борисович Харитон. — Николай Леонидович не стеснялся спрашивать, если что-то ему было не ясно. И ему было неважно, у кого спрашивать — у ученого, инженера, рабочего. Главное, у того, кто был в этом вопросе наиболее сведущ. С ним все охотно шли на контакт. Его общительный, человечный, покладистый характер, умение шуткой разрядить накаленную обстановку привлекали людей. С ним любили работать.
О лучшем помощнике, чем Духов, нельзя было мечтать. Он истинный, от природы, конструктор. Николай Леонидович вообще был очень талантливым, очень одаренным человеком во многих областях науки, техники, искусства. Мне думается, он был бы, например, и великолепным музыкантом, и художником.
Но он никогда бы не стал ни тем, ни другим, ни третьим, потому что просто не мог не быть конструктором. Его инженерная гениальность врожденная. У Духова была необыкновенная способность вносить ясность в самые запутанные вопросы и находить простые решения сложных, казалось бы, неразрешимых задач».
К концу лета 1949 года в КБ-11 были решены все вопросы, связанные с конструкцией первой советской атомной бомбы, получившей обозначение РДС-1 (в закрытом постановлении Совета министров СССР, определявшем порядок ее испытаний, бомба именовалась «реактивный двигатель специальный»). И 29 августа на полигоне в Семипалатинской области Казахской ССР был произведен ее подрыв.
После этого встал вопрос о серийном производстве бомбы — стране требовался не научный прибор, а боеприпас, который можно доставлять на территорию вероятного противника. Решение этой технической проблемы наряду с изготовлением новых экспериментальных «специальных реактивных двигателей» легло на плечи Николая Леонидовича Духова, ставшего в октябре 1949 года дважды Героем Социалистического Труда.
К началу 1950-го в Арзамасе-16 (нынешнем Сарове) в опытных цехах КБ-11 было собрано две РДС-1, к концу — еще девять. К марту 1951 года в закрытом городе, упрятанном в лесах на границе Горьковской области и Мордовской АССР, хранилось в разобранном виде 15 атомных бомб, составлявших на тот момент весь ядерный арсенал Советского Союза.
Но работы по его наращиванию шли ударными темпами. 18 октября 1951 года на Семипалатинском полигоне было испытано изделие РДС-3 весом 3,1 тонны и мощностью 40 килотонн — испытано уже как бомба, путем сбрасывания с бомбардировщика Ту-4 и подрыва на высоте 380 метров. Спустя непродолжительное время рванула РДС-4, сброшенная бомбардировщиком Ил-28 с 11-километровой высоты. Она стала первым тактическим ядерным боеприпасом, производившимся серийно.
Научная мысль двигалась дальше, а вслед за ней шла и конструкторская мысль Николая Леонидовича Духова. И 12 августа 1953 года над казахской степью прогремел темоядерный взрыв: бомбардировщик Ту-16 изверг из себя «изделие РДС-6 с» — первую советскую водородную бомбу. Американское термоядерное устройство на тот момент имело размеры трехэтажного дома и никак не могло считаться боеприпасом.
После успешного испытания первой водородной бомбы большая группа ученых, конструкторов, организаторов производства была удостоена государственных наград. Как уже говорилось выше, Николай Леонидович Духов и еще пять человек стали первыми в СССР трижды Героями Социалистического Труда.
Создатель «ядерного щита»
В мае 1954 года Николай Леонидович был назначен директором, главным конструктором и научным руководителем Научно-исследовательского института автоматики, созданного специальным совсекретным постановлением Совета министров СССР на базе одного из московских номерных заводов (в настоящее время это ВНИИ автоматики им. Н. Л. Духова). И бессменно руководил этим учреждением десять лет.
После испытаний первых атомных бомб стало ясно, что кроме самолетов средствами доставки ядерных боеприпасов могут быть торпеды, баллистические и крылатые ракеты, а также специальные артиллерийские снаряды. Поэтому появление закрытого НИИ автоматики стало важным этапом в создании советского «ядерного щита».
Николай Леонидович, встав во главе исследовательского института, определил основные направления его работы — создание ядерных боеприпасов для стратегических и тактических комплексов оружия, систем электрического и нейтронного инициирования подрыва ядерных зарядов, приборов автоматики ядерных боеприпасов, унифицированной контрольно-измерительной аппаратуры.
За десять лет под его руководством в НИИ были разработаны три поколения блоков автоматики, первое поколение ядерных боеприпасов для семнадцати различных носителей — баллистической ракеты Р-7, торпеды Т-5, первых советских крылатых ракет воздушного и морского базирования, создана целая гамма электромеханических приборов для контроля состояния спецбоеприпасов и блоков автоматики их носителей. Поэтому Николай Леонидович Духов по праву считается основателем отечественной конструкторской школы по ядерным боеприпасам.
И не за идеи и предложения, а за реализованные в металле, освоенные промышленностью конструкции он стал членом-корреспондентом Академии наук СССР и лауреатом Ленинской премии.
…Так уж было заведено, что многие первые лица советского атомного проекта лично выполняли ответственные, тем более — опасные операции с ядерными зарядами. Вот и Духов во время «заводских примерок» и непосредственно перед испытаниями на полигоне своими руками монтировал в боеголовки первых атомных бомб плутониевые и урановые начинки.
Постоянный контакт с радиоактивным веществом не прошел бесследно — у конструктора развился рак крови. Он, привыкший работать на износ, не считаясь со временем и собственным здоровьем, при первых проявлениях недомогания просто отмахивался от врачей. А когда медики забили тревогу, было уже поздно.
И Николай Леонидович «сгорел» буквально за несколько недель, не дожив нескольких месяцев до своего шестидесятилетия. .
