Кто бывал на войне хоть малую малость, знают: у каждого своя война. У генерала и солдата. И даже у двух солдат в одном окопе.
Спустя годы и тот, и другой будут рассказывать о своей войне. Совсем не похожей на войну фронтового друга.
Наверное, поэтому так трудно писать о войне. Все написанное фронтовики «пробуют на зуб», сравнивая со своими впечатлениями, переживаниями, мыслями.
Такова уж судьба нашего Отечества – по злому ли року, по бездарности политиков – мы не живем без войны. И вот уже к фронтовикам Великой Отечественной прибавились ветераны-«афганцы», а теперь и «чеченцы».
Спецподразделение «Вымпел» тоже прошло дорогами этой войны. Вымпеловцы входили в Чечню в числе первых, только одни в составе милицейской «Беги», другие – будучи сотрудниками управления специальных операций ФСБ России.
Дело в том, что после переподчинения «Вымпела» МВД бывший командир группы генерал Дмитрий Герасимов «пробил» в составе 7-го управления ФСБ сначала отдел спецопераций, позже – управление. С ним ушло тридцать человек.
Доля бойца спецподразделений такова, что война не обходит никого. Все вымпеловцы, до единого, прошли в свое время Афганистан, теперь Чечню.
И у каждого на этой общей войне была своя война, своя беда…
Война подполковника Владимира Гришина:
– У нас от «Беги» была пробная группа в десять человек. В Грозный мы входили в числе первых в новогоднюю ночь.
Однако Чечня для нас началась раньше – 12 декабря прибыли в Моздок. Цели и задачи не ясны. Вроде как отслеживание банд. Определенную работу делали, пару раз выходили на операции. Под Новый год поступило указание: выходим на операцию в Грозный на два-три дня.
30 декабря большой колонной двинулись. В колонне тысячи полторы машин.
До Грозного шли часов двенадцать-тринадцать. Остановились на окраине, перевели дыхание и пошли в Грозный… на «зачистку».
Информации ноль. Что там твориться, кто чем занимается – непонятно. По карте город разбили на секторы, вроде, пришло сообщение: столица пуста, все ее покинули.
На двух штабных бронетранспортерах, один наш, другой Андрея Крестьянинова, будущего Героя России, прошлись по Грозному, считай, торжественным маршем и выехали на окраину в полной уверенности, что город взят.
Никакого сопротивления не встретили.
Отпраздновали Новый год, насколько это возможно было в тех условиях, а 1 января утром опять на «зачистку».
Опять же на БТРах, метров четыреста не дошли до дудаевского дворца, и нас с обеих сторон «припечатали» и свои и чужие. И трудно сказать, кто больше.
Чтобы понять интенсивность боя, приведу пример. С четырех постов вернулось только два наших бронетранспортера. Насчитали до пяти разрывов РПГ по бортам.
Наш БТР только отъехал, на его место встала армейская БМПшка. И тут же удар, и боевая машина – в клочья.
Нас здорово выручил Крестьянинов. Он вышел метров на двести вперед, развернул бронетранспортер и с места не двинулся, пока мы не вылезли оттуда.
Вот так мы оказались в жестоком бою, в незнакомом городе. Куда пробиваться, не ясно. Пока собирали колонну, начало смеркаться. Выходить из города нельзя – в темноте свои перебьют. А везде стрельба, трассера, пули летят.
Кто-то добыл информацию, что наши есть на консервном заводе. Стали пробиваться к заводу. Пробились. Действительно, там уже был генерал Воробьев, омоновцы, внутренние войска.
На мой взгляд, консервный завод был не лучшим местом для расположения войск. Укрытий нет, бандиты быстро вычислили скопление бронетехники и стали вести интенсивный минометный огонь.
От мин научились прятаться. В боевых условиях опыт быстро приходит. Хотя гибли и здесь. В первый день мы потеряли первого человека, бойца краснодарского СОБРа.
До 4 января продержались на «консервке». Ходили на «чистки», патрулирование. Потом перебрались на молокозавод. Там позиция была уже на порядок лучше: бетонные перекрытия, есть куда технику загнать, самим укрыться, есть где посты выставить. В общем, жить можно. Обустроились.
И началась у нас эпопея с «домом Павлова». Так прозвали этот дом по аналогии со Сталинградом. Было это 6 января, накануне Рождества.
Наша группа вошла в этот дом. Здание тактически важное, высотное. Когда мы вошли, там уже сидели армейцы.
Ночь ребята провели нормально, обстрел был плотный, но обошлось без потерь. А утром, когда стали их менять, вместо собровцев пошли омоновцы. Погибло три ярославца и Саша Карагодин, проводник.
Это был безотказный парень, единственный, кто знал Грозный. Он все колонны водил сам, на броне. А тут нарвался на снайпера. Не на боевика с винтовкой Драгунова, а на профессионала, который бьет не в бронежилет, а между, под руку.
А тут еще генерала Воробьева накрыло, и с ним погибли четверо человек.
Вот такие были будни. А обстановка тем временем стала нагнетаться, чувствовалось растущее напряжение. Еще бы, вроде, приехали обеспечивать безопасность следственных действий, а какое там следствие – война…
В это время, очень к месту, на молокозаводе появился генерал Михаил Константинович Егоров. Надо отдать должное, он сумел найти общий язык с офицерами. Успокоил, сказал, что замена готовится. И действительно, после 10 января мы свои силы стали оттягивать, через неделю группу вытащили в Моздок.
Война подполковника Николая Путника (фамилия изменена):
– Эта война не принесла никому ничего кроме страдания, жертв, разрушений, нищеты.
Она вскрыла много проблем и показала отношение государства к людям в погонах. Мое мнение, если уж что-то делать, то надо доводить до конца, а не останавливаться на полпути.
Помнится, в мае 1995 года одна из наших комендатур обратилась к руководству. Чеченский снайпер не давал житья. Были потери, постоянно подстерегал бойцов и вел огонь.
«Комендачи» пытались своими силами его выследить и уничтожить. Проводили рейды в том направлении, откуда он стрелял, находили лежки, устраивали ловушки, подкладывая гранаты с выдернутой чекой.
Все тщетно. Снайпер приходил, обезвреживал гранату… Словом, опытный был.
Сложность была еще в том, что комендатуру и снайперские лежки разделяла река. То есть место для ведения огня выбиралось тщательно, хитро. Быстро подойти к нему невозможно, препятствует река, провод к взрывному устройству протянуть тоже сложно.
Мы выехали с группой сотрудников, осмотрели лежки, просчитали действия бандита и… провели операцию. Это для неопытных «комендачей» боевик казался экстрапрофессионалом. Но с нами ему трудновато было тягаться.
В следующий раз, как только заговорила его бандитская винтовка, раздался взрыв. Как раз под той лежкой, где он находился. Больше снайпер в этих местах не появлялся.
Война Героя России Сергея Шаврина:
– Первую группу бойцов управления специальных операций в составе 22 человек возглавлял генерал Дмитрий Михайлович Герасимов.
Мы вошли совместно с 45-м полком спецназначения ВДВ и поступили в распоряжение командира корпуса генерал-лейтенанта Льва Рохлина. Это был первый день нового года.
Откровенно сказать, судьба нас хранила. 31 декабря мы должны были вылететь в Грозный и высадиться на одном из стадионов. Позже мы узнали, что как раз на этом стадионе в этот день раздавали оружие всем желающим защищать «свободную Ичкерию». Представляете наше положение: три вертолета садятся на футбольное поле, а вокруг сотни людей с оружием…
И тем не менее в новогоднюю ночь на бронетранспортерах мы совершили марш в район Толстого-Юрта и вошли в Грозный. Помню, наша колонна двинулась в 0.10 минут первого января.
Выезд был неудачным. Проводник из корпуса по непонятным причинам нажал на газ и скрылся за углом, а мы прошли по улице Хмельницкого, по Первомайской и выкатили почти к центру города.
Поняли, что заехали не туда, стали разворачиваться и на площади Хмельницкого были обстреляны из девятиэтажного здания. Граната попала в последний БТР, несколько человек ранено. Но группу вывели без потерь.
С утра пошли снова. Нас – 16 человек во главе с начальником разведки ВДВ. Вскоре предстали перед генералом Рохлиным, доложили. Мне потом приходилось встречаться с ним не раз, отличный был командир, грамотный, боевой.
Задачу комкор на нас возложил непростую: обеспечить безопасность колонных путей, по которым выдвигалась боевая техника и войска.
Это улица Лермонтовская. Там с одной стороны стоят домики, частный сектор, а с другой – высотные здания. Боевики группами по 5–6 человек пробирались в дома и обстреливали колонны.
А улица сплошь забита боевыми машинами, заправщиками, автомобилями с боеприпасами. В общем, что ни выстрел – то попадание и большой ущерб, потери.
Из нашей совместной с десантниками-спецназовцами команды мы сформировали четыре группы и по кварталу очищали от бандитов. Устраивали засады, при обнаружении боевиков вступали в бой.
Открытого боя бандиты боятся, избегают. У них тактика одна: укусить – убежать, укусить – убежать… Скоро они поняли, что там засады, там спецподразделения, там небезопасно. И бандитские набеги прекратились. Несколько кварталов вдоль дороги были свободны.
Таковы первые январские дни. Войска уже измотаны боями, острая нехватка офицерского состава. Были как-то в одном из батальонов: комбата нет, руководит один из офицеров штаба, ротами командуют взводные, взводами – сержанты.
В этой тяжелой ситуации генерал Рохлин отдает приказ: группе совместно с десантниками захватить высотное здание нефтехимического института.
Это здание господствовало над всем институтским городком, который никак не удавалось взять нашим войскам.
Утром мы осуществили захват. И надо сказать, очень вовремя. Там уже были подготовлены бойницы, заготовлены боеприпасы, даже открыты цинки с патронами. Снайпер заходит, все готово. Он заряжается, работает, уходит в крыло здания, которое не простреливается, вновь снаряжается – и к окну…
Захватив здание, мы установили пулеметы, армейцы поднесли свое тяжелое вооружение, ПТУРСы, и начался штурм. Практически за день боев очистили весь институтский городок, перед которым стояли не один день.
Этот успех понравился командованию, и в следующий раз мы должны были идти на штурм здания Совмина. Это большое четырехугольное строение с внутренним колодцем.
Отработали план операции, но в последний момент произошел срыв. Все взаимодействие организовывалось с командиром танковой бригады, а комбриг был ранен на КП и отправлен в госпиталь. Его зам не в курсе операции, организовать взаимодействие не может.
Словом, пошел сбой. Все вернулись на исходные позиции. Наша группа уехала на ночевку на консервный завод, а утром десантники решили, что справятся сами. Но не справились.
Две группы перебежали в здание Совмина, а третья, которая должна была нести тяжелое вооружение, огнеметы, взрывчатку, попала под минометный обстрел чеченцев. Им оставалось преодолеть площадь, и в это время прилетела первая пробная мина, потом серия из четырех…
Одна попала в нашу зенитную установку «Тунгуска», боеприпасы сдетонировали, погибли сразу три офицера, обслуживавших установку.
За «Тунгуской» пряталось полтора десятка солдат с полным вооружением. Начали рваться пластит, огнеметы. Сразу погибло 8 человек, остальные умерли от ран.
С нами командиром бронетранспортера выезжал десантник старший лейтенант Игорь Чеботарев. В тот день он оказался в этой группе. Ему оторвало обе ноги, и офицер скончался от потери крови. Молоденький парень, у него должен был родиться ребенок.
За несколько дней боев в одной из рот 45-го полка ВДВ осталось три человека из двадцати семи, которые вошли в Грозный.
Потом мы работали вместе с военной контрразведкой, обеспечивали безопасность войск. Руководство наконец поняло, что чеченцы, переодевшись в камуфляж:, беспрепятственно бродят по нашим позициям, расположению частей, а потом туда неожиданно прилетают мины.
Были и другие хитрые уловки бандитов. Они воюют ночью, а утром приходят к консервному заводу и отсыпаются рядом, в соседних домах. Расчет прост: кто же под носом у себя боевиков искать будет?
Мы предприняли контрмеры, провели несколько рейдов и действительно находили боевиков.
Наши выходы в глубь обороны бандитов были достаточно обширные. Обнаружили машину для зарядки зенитных самоходных установок и два обугленных трупа российских офицеров. Сообщили своим. Оказывается, их искали с Нового года. Что ж, хоть вычеркнули из списка без вести пропавших…
Местное население относилось хорошо: давали проводников, рассказывали, где появляются боевики, в какое время. Бандиты ночевали только в русских домах, чеченцев не подставляли. Оставались на ночевку один раз и больше уже не возвращались.
С нами работал офицер Владимир Иванов. Родом из Чечни, русский. Он очень переживал, здесь в Грозном остались его отец и брат.
Генерал Герасимов дал «добро», и мы вышли в рейд на поиск родственников. Нашли отца, брата, его жену, детей, Володиных племянников, тетку и вывезли всех.
Но в разрушенном доме, который находился на передовой, было много мирных граждан. На это страшно смотреть. А ведь нам говорили, город пуст, все уехали.
Плачут, просят, суют записки, умоляют позвонить родственникам. Мы вывезли Володиных родных и возвращались еще шесть раз, пока не забрали всех. Жуткая картина. В подвале одного дома, откуда, кстати, стреляли боевики, увидели беременную женщину, которая собиралась рожать, рядом раненного осколками мужчину. Тут же испуганные дети, здесь же пекут лепешки.
Нашли полковника, заслуженного военного летчика СССР, парализованный лежал. Как же мы могли их бросить?
Вот такая она, чеченская война…
…Военный корреспондент, писатель Константин Симонов как-то сказал: «Про всю войну сразу не расскажешь». Право, я и не старался сразу. Однако эти несколько признаний – тоже рассказ о войне «Вымпела». Точнее, о «Вымпеле» на войне.
На ней «Вымпел» познал горечь первой потери – погиб боец спецподразделения майор Сергей Ромашин. Посмертно ему присвоено звание Героя России.
«Кому память, кому слава…»
В начале августа 1996 года в Чечне установилось хрупкое перемирие. Обстановка была сложная. Боевики зализывали раны, копили силы. Все понимали: перемирие не надолго. Однако самый худой мир, как известно, лучше самой хорошей войны. И потому, люди, уставшие от войны, хотели хоть на день, хоть на час продлить этот худой мир.
Боевики вошли в Грозный 6 августа. Война вспыхнула с новой силой. По существу, федеральные части после стольких месяцев войны, потерь, крови оставили боевикам столицу Чечни.
Вот как об этом сказал боец «Вымпела» Герой России Сергей Шаврин: «Техники, войск в Грозном было более чем достаточно. Когда мы выходили из города, то ехали в броневом коридоре. Танки, БМП стояли через пять метров. Если бы вся эта техника дала залп, от Грозного ничего бы не осталось.
А мы попросту подарили Грозный боевикам после двух лет войны».
В те дни в городе оставалось несколько очагов обороны федеральных войск. Один из них, известный своим противостоянием, – общежитие управления федеральной службы безопасности по Чечне. Что это за общежитие, ни для кого не было секретом. С первых дней войны бандиты проявляли к общежитию особый интерес. Мне рассказывали вымпеловцы, что у входа в здание боевики «выставили» бессменный пост. Когда бы не выходили сотрудники ФСБ из подъезда, через дорогу напротив их встречала бандитская «наружка» – сидящий на корточках чеченец. Один агент сменял другого, но пост оставался всегда. Так что численность сотрудников, проживающих в общежитии, боевикам была известна.
Знали они и окна, где жили вымпеловцы. До них в этих же комнатах размещались бойцы подразделения «А». Так вот, в первый же день, когда группа под командованием Сергея Шаврина устанавливала связь и тянула антенну к себе в окно, снизу им крикнул строитель: «Альфа»! Мужики, не туда тянете. Рядом окно».
Вот и маскировка. Это говорит лишь о том, что спецподразделению не место среди всех. Пусть даже среди своих же сотрудников ФСБ. Ведь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: спецназ – это и спецоружие, и спецсвязь, и спецсредства. Все это весьма лакомый кусочек для бандитов.
И потому с началом обстрела первая же граната, выпущенная чеченцами по общежитию ФСБ, прилетела в окно, где жили вымпеловцы.
Сотрудники службы безопасности приняли бой. Среди них было 9 бойцов подразделения «Вымпел».
Накануне в Грозный на переговоры прибыла правительственная делегация из Москвы. В ее составе – Михайлов, Степашин, другие высокие столичные чиновники. Майор Шаврин с двумя сотрудниками выехал на охрану и обеспечение безопасности делегации. Оставшуюся девятку бойцов возглавил майор Сергей Ромашин.
Удар боевиков по общежитию был мощным и яростным, нападение организовано с разных направлений.
Несколько дней, стянув свои лучшие силы, бандиты штурмовали общежитие ФСБ. Но безуспешно.
Они хвастливо заявили, что обязательно возьмут общежитие, но прошли сутки, вторые, третьи… Костью в горле у чеченцев стало это общежитие.
С первых же минут боя майор Сергей Ромашин умело руководил своим подразделением. Отдав необходимые распоряжения, он поднялся на чердак со снайперской винтовкой и вел огонь по противнику.
Чеченцы сосредоточили удар по верхним этажам, чердаку здания.– Им очень хотелось уничтожить спецназ. Ромашин был ранен: проникающее ранение легкого.
Боевые товарищи перенесли его с чердака, перевязали, и он продолжал руководить боем. Вымпеловцы встречали бандитов огнем пулеметов, подствольных гранатометов, спецоружия, при подходе их на близкое расстояние – забрасывали гранатами.
Общежитие превратилось в крепость. Боевики порой боялись высунуться из-за угла, столь метко вели огонь сотрудники ФСБ. И сейчас в подразделении хранится кассета с записью боя у общежития. Оператор был среди боевиков. На пленке ярко запечатлены «героизм и бесстрашие» бандитов, когда они не показываясь из-за угла дома, вслепую, наугад ведут огонь.
Чеченцы подогнали танк, несколько бронетранспортеров и почти в упор расстреливали здание. Обрушилось перекрытие четвертого этажа, верхние пролеты были охвачены пламенем. Защитники общежития спустились ниже и продолжали вести бой.
На третий день было принято решение об эвакуации. Раненые нуждались в квалифицированной медицинской помощи.
Две группы, в состав которых входили водители, «комендачи», некоторые оперативные работники, покинули общежитие и благополучно вышли к своим.
С третьей группой отправляли раненых. Среди них был и майор Ромашин. Группа, оказавшись на открытой местности, попала под минометный обстрел, со всех сторон заговорили огневые средства боевиков. Многие сотрудники ФСБ погибли в этом бою.
Сергей Ромашин получил еще одно ранение в ногу. Теперь майор не мог идти. Опытный офицер, он верно оценил обстановку. Под огнем, когда вокруг гибли товарищи, попытка вынести его из боя могла закончиться трагически. Погибли бы и он, и его сослуживец.
Дважды раненный, истекающий кровью, он сражался до последнего.
В этом бою погибло 15 сотрудников федеральной службы безопасности России.
Остальные сотрудники «Вымпела» оставались в общежитии до конца. Они покинули пылающее здание последними.
Трое бойцов во главе с Сергеем Шавриным пытались пробиться в Грозный. В составе 205-й бригады они предприняли попытку пройти в город со стороны Ханкалы. У моста через Сунжу колонна бригады была обстреляна и отошла.
Позже Сергей Шаврин будет в числе тех, кто возглавит работу по поиску тела погибшего товарища – Сергея Ромашина. По договоренности с боевиками о выдаче тел наших погибших Шаврин дважды выезжает в Грозный, в общежитие ФСБ. Ведь первоначально точных данных, где погиб Ромашин, не было. Один из водителей сказал, что якобы в подвале общежития находился убитый офицер, которого называли то ли Сергеем, то ли Сергеевичем. Действительно, труп офицера нашли, однако это был другой сотрудник.
Ромашина удалось отыскать среди 15 погибших. Несколько трупов оказалось сожженными, других закопали наши русские жители Грозного.
Два дня провел Шаврин с боевиками в поисках тела Ромашина. Были моменты, когда сам едва не попал под чеченскую пулю. В то время, когда выносили труп, на чеченские позиции прилетел танковый снаряд. Кто, откуда выстрелил, попробуй разберись. Боевик с упреком: мол, договорились не стрелять, а ваши стреляют. Пойдем смотреть, если кто убит, и вам конец. Пришли. К счастью, от взрыва снаряда никто не пострадал. Так остался жить майор Шаврин и вывез тело боевого товарища.
