Завершая разговор о специфике позиционной обороны (см. В дебрях колючей проволоки. Ч.1 ; В дебрях колючей проволоки. Ч.2) отметим, что позиционная война вернула к жизни еще один пережиток средневековья – камнеметы.
Камнемет представлял собой ящик с зарядом, прикрытый толстым деревянным щитом. На щит наваливались камни, а потом все это закапывалось. Запальный шнур или проволока соединяли заряд с позицией. Камнеметы создавались на расстоянии 150-200 шагов от своих позиций. Как только противник подходил к замаскированным камнеметам, следовал взрыв.
Закладывались и фугасы. Их отличие от камнемета в том, что ящик с порохом у камнемета закладывался камнями, тогда как у фугаса – засыпался землей.
Достаточно часто между засеками и проволочными заграждениями разбрасывались ежи. Ежи делались из 3-х кольев (длиной 107 см каждый) и связывались между собой проволокой так, что торчали по 3-м перпендикулярным направлениям.
Проволочный еж. Наставление по войсковому инженерному делу для всех родов войск. Спб, 1910.
Чтобы затруднить неприятелю борьбу с искусственными препятствиями, их старались максимально приспособить к местности, расставляя волнообразно или в шахматном порядке. Оптимальными позициями для их размещения считались складки местности, низины, обратные скаты высот. У проволочных заграждений обороняющийся размещал специальные команды и наблюдательные посты, оснащенные минометами, бомбометами и пулеметами.
Сооружались искусственные препятствия и перед тыловыми оборонительными рубежами.
Совершенно очевидно, что атака (штурм) позиционной обороны была очень трудным делом, имея шансы на успех лишь при условии – что более-менее серьезно разрушены искусственные препятствия.
Препятствия постепенно обессиливали наступающего – и его наступление выдыхалось. Как отмечал Н. Капустин: «Наступательная сила каждой пехотной части … ограничена. Нельзя рассчитывать, что ежели один полк разбился о встреченные препятствия, то два или три полка добьются желательного успеха … Значительность понесенных потерь как в рядовых бойцах, так и в командном составе, перемешивание боевых единиц, постепенно увеличивают дезорганизацию части, уменьшают ее порыв к наступлению; наконец, часть доходит до преграды, преодолеть, которую у нее не хватит сил, она выдохлась и не в состоянии продолжать наступление» [Капустин Н. Указ. соч. С. 206-207].
Но все искусственные препятствия были серьезной преградой, если находились под прикрытием действительного огня обороняющегося, тщательно наблюдались и были хорошо замаскированы. Именно поэтому рекомендовалось создавать наиболее сильные искусственные препятствия на уязвимых и пассивных боевых участках, а перед активными боевыми участками оставлять проходы, заграждаемые разборными препятствиями (рогатки, ежи). Но активные участки должны находиться под особенно сильным огнем обороняющегося.
Узлы сопротивления прикрывались препятствиями с фронта и с флангов, а редуты – со всех сторон.
Разрушение препятствий издали – дело артиллерии (хотя часть этой работы брали на себя резчики проволоки, саперы, колья могли срезаться пулеметным огнем и пр.). Трудно приходилось наступающему, который располагал слабой артиллерией либо испытывал трудности с боеприпасами. Существовавший норматив предусматривал, что 1 легкое орудие пробивает метровый проход в проволочном заграждении. Но проволочные сети зачастую плохо поддавались воздействию снарядов даже самого крупного калибра. Поэтому, до атаки, наступающему приходилось высылать вперед особые команды для прокладки (или допрокладки) проходов в проволочных заграждениях. Но действия таких групп были возможны лишь после уничтожения пулеметов обороняющегося.
Отталкиваясь от количества пробитых в заграждениях проходов, формировались и штурмовые колонны атакующего.
Сила обороны в позиционных боевых действиях заключалась в развитии взаимосвязанной оборонительной системы на широкой площади – по фронту и в глубину. В этой связи первостепенное значение имели разведка свойств местности и грамотная организация взаимодействия между всеми элементами оборонительной позиции (в т. ч. со 2-й и 3-й линиями обороны). Каждый узел сопротивления, будучи эшелонирован в глубину, должен был позволить вести упорную оборону при условии полного окружения – огневая связь элементов обороны позволяла держаться максимально долго. Именно поэтому огневые точки и убежища старались размещать в шахматном порядке. Но, развивая укрепленные позиции в глубину, необходимо предоставить войскам возможно большее удобство для маневрирования.
В то же время сила обороны виделась и в наличии необходимого количества мощных убежищ, в которых рассредоточенные части и подразделения обороняющегося пережидали артиллерийскую подготовку противника, избегая серьезных потерь. При сооружении таких убежищ приоритет отдавался железобетонным конструкциям, но для создания закрытий использовались и рельсы, балки, рифленое железо и т. п. Главное преимущество железобетонной конструкции (помимо прочности) – в наличии комбинированной системы защиты. Так, если наступающий переходил к активным действиям в первые дни после заливки убежищ бетоном, то еще не просохший бетон не мог служить надежным закрытием – но защитой являлись железные части конструкции. К концу первого месяца после заливки бетон становился надежной защитой. Помимо убежищ особую мощь обороне придавали железобетонные пулеметные точки (колпаки), наблюдательные пункты, фланкирующие постройки. Совокупность таких убежищ, вкрапленных в систему обороны, зачастую являлась непреодолимым препятствием для атакующего. Только сосредоточенный огонь артиллерией крупных калибров по заранее выявленным целям мог нейтрализовать такие объекты.
Чем дольше находился обороняющийся на соответствующей позиции – тем мощнее становилась совершенствуемая им оборона – опорные пункты превращались в группы таких пунктов, огневые точки бетонировались и блиндировались, в промежутках между ними размещались дополнительные пулеметы, разворачивались подземные линии связи, наращивались искусственные препятствия.
Главное правило, применявшееся обороняющимся, заключалось в том, что работы по усовершенствованию оборонительной позиции прекращаться не должны – ведь нет пределов совершенству.
Ждать атаки, постоянно находясь на позиции – немыслимо. Именно поэтому в позиционной войне особенное значение имело охранение. Оно избавляло главные силы занимающих оборону войск от постоянного напряжения, а в случае атаки вовремя поднимало тревогу. Особое внимание уделялось ночному времени – охранение пользовалось такими средствами, как осветительные ракеты, прожектора и т. д. Прожектора (диаметр зеркала 45-90 см) были наиболее эффективным осветительным средством, освещая местность на 5-7 км.
Как в пехоте, так и в артиллерии предусматривались дежурные части, готовые по первому сигналу открыть заградительный огонь, который остановит атакующего и даст время остальным частям занять боевые позиции.
Для наблюдения за противником использовались привязные аэростаты – фактически наблюдательные вышки. Поднимаясь на высоту 200 – 1000 м, они позволяли видеть с помощью бинокля в ясную погоду на расстояние 10-12 км. Перемещения войск распознавались на дальности до 8 км, укрепления и искусственные препятствия – 4-5 км, а детали инженерных сооружений – с 2-3 км. Зависящий от водорода аэростат мог вести наблюдение на протяжении 4-х часов.
В итоге, как справедливо отмечало Указание Ставки, укрепленная полоса представляла собой труднопреодолимую силу при наличии 3-х условий: величайшей бдительности, умении до последней минуты сохранить как можно больше людей в готовности к ближнему бою и при соответствии количества войск протяжению обороняемой ими позиции (при условии что на каждую пехотную дивизию приходится боевой участок от 5 до 10 км).
Конечно, при организации обороны большое значение имели особенности занимающих оборону войск, а также фронта, на котором происходило противоборство. Так, при одинаковом подходе к организации и насыщению обороны, германская и австрийская практика существенно различались в одном. Как вспоминал участник Брусиловского прорыва комбат 409-го пехотного Новохоперского полка штабс-капитан (будущий маршал Советского Союза) А. М. Василевский: «…австрийские укрепления отличались от немецких той особенностью, что немцы вторую и третью линии обороны делали едва ли не сильнее первой, австрийцы сосредоточивали главные усилия именно на первой. Прорвешь ее – и покатился фронт вперед!» [Василевский А. М. Дело всей жизни. Кн. 1. М., 1989. С. 27].
В русской армии в деле организации обороны большое значение имела не только фронтовая специфика, особенности конкретного объединения или соединения, но и личность командира. Фронтовик вспоминал: «… в одном из корпусов, где мне пришлось служить, саперные работы вниманием начальства не пользовались и сводились не к делу, а к отдыху и офицеров и солдат. Картина резко изменилась, когда во главе корпуса встал генерал-инженер: целые полки выводились на постройку больших редутов нашего русского типа; затем артиллерия расстреливала эти редуты и их гарнизоны, изображенные мишенями. Сменивший инженера новый корпусный командир уделял меньше внимания саперным занятиям, но в одном отношении внес свежую струю: он требовал, чтобы искусственные препятствия перед укреплениями устраивались по германскому и австрийскому образцу, причем все части по очереди практиковались в преодолении этих препятствий различными способами… наука по укреплению позиций, не дешево обошедшаяся нам, далеко не всеми начальниками … воспринята в одинаковой степени: в то время как на одном фронте, Юго-Западном, уже к середине кампании прозрели и уделяли самое серьезное внимание правильному начертанию окопной линии, быстрому возведению и постепенному усовершенствованию ее, продуманному устройству закрытий, плацдармов для перехода в наступление и т. п., на другом, Северном фронте, еще весной и даже летом 1917 года заботы о тщательном укреплении позиции не вызывали особого внимания начальствующих лиц, и явные дефекты оставались неприкосновенными. Западный фронт … занимал как бы середину между Северным и Юго-Западным» [Клембовский В. Об укрепленных позициях // Военное дело. – 1918. – № 16. С. 4].
Различными были и подходы к типологии оборонительных сооружений и даже к очередности их возведения. Так, инженерами сомкнутые оборонительные сооружения (редуты, каменные усадьбы и пр.) характеризовались положительно, в то время как бойцами такие форты именовались «братскими кладбищами» – выскочить из такой ловушки в нужный момент было практически невозможно.
Инженеры Западного фронта осенью 1915 г. наметили, а главнокомандующий фронтом утвердил следующую постепенность работ при укреплении позиций: а) возведение искусственных препятствий; б) сооружение окопов; в) расчистка местности перед огневыми позициями; г) постройка дорог и переправ. Но войска возражали против такой последовательности, справедливо считая, что первыми должны возводиться окопы – без огневой поддержки работающих противник не позволит возвести искусственные препятствия.
Стоит отметить, что в позиционной войне маневр не утрачивался – он приобретал другие формы. Для обороняющегося он состоял в переброске сил и средств к зоне прорыва, а также в осуществлении перегруппировок. Главные требования, предъявляемые к такому маневру – скрытность и быстрота. На тактическом уровне активность оборонявшегося проявлялась в производстве разведывательных поисков, вылазок и контратак. Преследование потерпевшего поражение противника, как правило, осуществлялось огнем.
На Русском фронте укрепленные позиции сохранили свой линейный характер вплоть до конца войны. Это наблюдалось как у русских, так и у немцев с австрийцами. Глубина укрепленной полосы не превышала 1-2 км, а вместе со второй тыловой полосой вся глубина укрепленной зоны составляла 6-8 км. Такой позицией часто можно было овладеть с одного удара. В 1916 г. немцы, сбитые с рубежа р. Стырь, неизбежно должны были отскочить на р. Стоход; австрийцы, отброшенные с р. Стрыпа, должны были откатиться за р. Коропец, а потом и на Золотую Липу. Германцы прорывали русские позиции неоднократно и, как правило, с неизменным успехом.
В итоге необходимо отметить следующее.
Наступательный характер операций 1914 г. привел к широкому применению «самоокапывания»: каждый стрелок, лежа в цепи, отрывал для себя отдельную ложбинку, ячейку, которую потом постепенно совершенствовал, доводя до профиля окопа для стрельбы «с колена», изредко – «стоя на дне рва». Большое распространение получает форма «ячеечного» или «гнездного» окопа. Осенние бои 1914 г., привели в тому, что с октября у русского командования происходит перелом во взглядах на дело укрепления позиций и начинается подготовка заблаговременно укрепленных позиций. Так на Юго-Западном фронте укрепляются предмостные позиции у Сандомира, Гуры Кальварии, Ивангорода, Ново-Александрии, Сольца, Юзефова, Аннополя; на Северо-Западном фронте возводится ряд позиций по р. Цареву: у Зегрже, Сероцка, Пултуска, Рожан, Остроленки, Новогрода, Ломжи, Визны, Тыкоцина.
Эти позиции носят вначале исключительно линейный характер и состоят из обыкновенных стрелковых окопов, чередующихся с опорными пунктами в виде редутов окопного профиля с сильно развитыми «усами» (влияние опыта Русско-Японской войны), иногда в виде групп, состоящих из кольцевых и обыкновенных окопов, окруженных с фронта и с флангов проволочной сетью. Позиции Северо-Западного фронта, сохраняя по своей сути линейный характер, в большинстве случаев образуются из отдельных групп стрелковых окопов, расположенных с некоторыми промежутками одна от другой (иногда наблюдается расположение групп даже в 2 ряда) – такой характер имели Пултусские, Сероцкие позиции, позиция в районе Ивангорода, на линии Козеницы – Полично – Яновец.
После Лодзинской операции командованием Северо-Западного фронта для позиций на левом берегу Вислы и на правой берегу Пилицы был предписан «групповой характер» создаваемых оборонительных рубежей (тип группы – на 1 батальон из разбросанных окопов с ходами сообщений назад, убежищами, с запасной позицией в 500 шагах позади и групповым резервом в 800 шагов; общее протяжение группы – до 1 км, расстояние между группами – 1-1,5 км). Каждая групповая позиция окружена проволочной сетью, взятой из окопов под фланговый огонь. Таковы Варшавская, Гроицкая, Радомская и Наревская предмостные позиции.
В первую половину 1915 г. на Северо-Западном фронте при создании оборонительных позиций прослеживалась склонность к сплошному линейному расположению, без резкого выделения тактически более важных участков в узлы или группы, но в некоторых местах уже отчетливо проявляется идея эшелонирования обороны в глубину – путем создания вторых и даже третьих линий окопов, связанных с предшествующими боевыми линиями ходами сообщений.
Летопись войны 1916, № 80.
На Юго-Западном фронте почти все позиции до середины февраля 1915 г. носили по-прежнему сплошной линейный характер. Позже стали возводить позиции смешанного характера – создавали узлы или группы с промежутками до километра, а этот промежуток заполняли несколько оттянутыми назад линиями окопов.
Схема устройства русских оборонительных позиций. Указания по укреплению позиций. Изд. 2. Штаб Верховного главнокомандующего, 1916.
На Северо-Западном фронте командованию удалось все линейные войсковые позиции переделать в узловые.
Участок укрепленной позиции. Схема. Наставление для борьбы за укрепленные полосы. Изд. 6., Ч. 1, 1917.
В дальнейшем наряду с эшелонированными позициями возводятся и позиции прежнего «узлового» или «группового» типов. Таковы возведенные в 1915 г. позиции по p.p. Золотой Липе, Стрыпе, Збручу, притокам Буга и Днестра. С конца 1915 г. внедряется система укрепленных полос, следовавших одна за другой на определенном расстоянии и состоявших каждая из 3 – 4 линий окопов; впереди окопов имелось не менее 3-х полос проволочных заграждений (шириной 7-10 шагов каждая, с промежутками между полосами в 15-50 шагов). Окопы в изобилии были снабжены убежищами в виде «лисьих нор» и соединялись между собою и с тылом массой ходов сообщения, большинство из которых были приспособлены к обороне и позволяли, вместе с находящимися позади них окопами, брать атакующего в огневой мешок – это была впервые примененная т. н. «отсечная система». Кроме того, имелось большое количество фланкирующих построек, дававших возможность основывать оборону позиции на фланговом и перекрестном огне пулеметов и артиллерии.
Типы укрепленных позиций. Наставление для борьбы за укрепленные полосы. Изд. 6., Ч. 1, 1917.
С февраля 1916 г. позиции Юго-Западного фронта начинают приобретать указанный выше глубокоэшелонированный характер, в то время как на Западном фронте продолжали возводить позиции, по характеру подходившие скорее к групповым, а на Северном – позиции смешанного характера. С осени 1916 г. окончательно внедряется система укрепленных полос с «сильными узлами и центрами сопротивления».
Автор: Олейников Алексей
