Введение
Я знаю предмет, о котором сейчас расскажу. Я горный техник, горный инженер, кандидат наук, 43 года был связан с угольными шахтами от Приморья до Донбасса, включая Кузбасс, из них 15 лет ежедневно спускался в шахты. Взрывов метана и угольной пыли, затоплений горных выработок, подземных пожаров, завалов людей обрушенными породами и прочих шахтерских бед повидал бессчетно.
Например, еще в 1964 году в моей смене был взрыв метана на шахте N 20-24 в Сучане (ныне Партизанск) недалеко от Владивостока. Мастер-взрывник производил взрывные работы в вентиляционном штреке, два проходчика, я и 10 забойщиков были в лаве, когда вслед за запланированным, резким взрывом, минуты через две прогремел еще один взрыв, протяжный и более мощный, так что по лаве пронеслась мощная волна сжатого воздуха.
Мы разом поняли, что это взорвался газ. Взрывник с места взрыва, метрах в 300-х, не появился, хотя должен был появиться около нас. Я понял, что мне как горному мастеру надо идти к месту взрыва, чтоб найти взрывника. Мне было 27 лет, я был – самый младший из проходчиков и забойщиков, поэтому позвал: “Кто-нибудь пойдемте со мной”. Но все двенадцать бросились бежать к свежей струе воздуха, а один мне ответил на бегу: “Если бы горел сарай на улице, мы бы пошли…”.
Я это понял и без разъяснения, так как впервые спустился в шахту к этому дню 12 лет назад и отлично знал, что бывает серия взрывов. Если взрыв метана, например, поднял в воздух угольную пыль с пола и стенок выработки, источник огня еще не погас, поэтому последует еще один, самый мощный взрыв. Но взрывника-то не было, а я за него отвечал по долгу службы.
Я стал пробираться по бурелому после взрыва к его эпицентру и недалеко от вентиляционного штрека моя шахтерская лампа высветила силуэт взрывника, растерянно стоявшего в кромешной тьме, так как его лампа потухла. Я осветил его лицо, оно свисало клочьями черной кожи, хорошо, что он успел закрыть глаза, его голые руки были такими же. И я его молча, шокированного повел…
Впоследствии оказалось, что раскаленный кусок латунной оболочки электродетонатора вызвал взрыв метана, выделявшегося из только что взорванной, отделенной от массива кучи угля, вот метан и взорвался. Но объем газа был невелик, латунь быстро остыла, и взрыва пыли не последовало. Иначе бы я не писал эти строки. Такими рассказами я мог бы заполнить толстенную книгу, может, когда-нибудь напишу, но дело не в этом.
Лучше я вам тут же сообщу наиглавнейшую причину взрыва на шахте “Ульяновская”. Себестоимость добычи одной тонны угля на этой шахте составляет примерно 180 рублей, а продается за 1500. Прибыль 833 процента. А еще Маркс писал, что за 100-ную прибыль капиталист готов не 108 человек убить, а столько, сколько потребуется.
Кусочек теории о метане
Когда безграмотные репортеры, особенно “Московского комсомольца”, раз за разом пишут, что спустившиеся в канализационный колодец люди то и дело травятся метаном, мне охота их расстрелять, потому, что метан инертен. В чистом метане люди не травятся, а задыхаются, так как в 100 процентах метана 0 процентов воздуха, которым мы дышим. Я это проверял на собственном здоровье. Из-за лености в молодом шахтерском возрасте я при выключенном вентиляторе полез в восстающую выработку, примерно под 45 градусов, так как вентилятор далеко было идти включать, а я знал, что, если долезу до почти чистого метана, потеряю сознание и скачусь вниз на свежий воздух. Так оно и вышло. Вдруг забой, до которого я почти дополз, стал в моих глазах медленно разворачиваться на 90 градусов…, очнулся я, как и положено, внизу, только не помню, как вниз кувыркался. Без малейших последствий.
Но только за это репортеров “МК” не стоит стрелять. Их стоит стрелять за незнание, что метан – очень легкий газ, поэтому он выскакивает из канализационного колодца примерно как воздушный шар – в небо, весь, до последней молекулы. Так что отравится метаном в колодце невозможно, просто его там быть не может. И за это, пожалуй, не стоит стрелять репортеров, за это их можно презирать.
А вот по совокупности трех дуроломств, пожалуй уже можно. Дело в том, что в колодцах люди все-таки гибнут, но не из-за метана, а из-за углекислоты. Она – тяжелее воздуха, поэтому скапливается на дне колодца, вытесняя оттуда воздух. Притом в колодцах всегда есть, чему гнить, а гниение – медленное горение, источник углекислоты. Когда воздуха, замещенного углекислотой, останется менее 15 процентов – каюк по той же причине, по которой я покатился “самотеком” из метановой среды.
Притом вот что интересно в этой гибели. В колодец всегда спускаются, чтобы рассмотреть чего-нибудь на дне и пока человек стоит, ему душно, но не очень. И как только он наклонился или присел, так его голова попала в наибольшую концентрацию, и мгновенно теряется сознание. В последний момент он увидит, что дно колодца вращается и… каюк.
Я бы об этом вообще не писал, если бы не “спасатели”. Люди редко погибают в канализационных колодцах в одиночестве, чаще по двое-трое, так как лазят по колодцам бригадами. Следующий потенциальный труп, видя, что его напарник чего-то там прилег, лезет вниз, постоит секунды три и наклоняется, чтоб помочь, и тоже ложится рядом. Наступает очередь третьего и так далее.
Поэтому не безграмотных корреспондентов надо стрелять, а – начальников этих не проинструктированных работяг. Конечно, по колодцам лазят не самые образованные люди. Тем более их начальников надо расстреливать. Но и это еще не все об “отравлениях”.
В колодцах есть и чем отравиться – окисью углерода (угарный газ), который не легче углекислоты, поэтому они вместе на дне колодца находятся. Например, в шахте окиси углерода не разрешается иметь более скольких-то (забыл) десятитысячных процента. А служители колодцев вообще о нем не знают, так как давно из деревни и от рано закрытой трубы печек насмерть угорали разве что их деды.
В колодце окись углерода получается весьма просто. Когда кислорода в воздухе колодца становится мало, гниение идет не в полную силу до СО2, а всего лишь до СО. Но я не для этого все это вам рассказываю, а для того, чтоб вы поняли, что отравиться мгновенно окисью углерода невозможно, нужно время, которого хватит, чтоб вы подумали, что вам плохо и надо выбираться. В деревнях ведь отравлялись во сне, предварительно закрыв задвижку на трубе для сохранения тепла. Вот спящие в теплотрассах бомжи могут отравляться, но не рабочие-коммунальщики, не затем они лазят по колодцам.
Пора возвратиться к метану. Взрыв – это очень быстрое горение. Когда метана в воздухе около 9 процентов – самый мощный взрыв, так как в шахте кислорода немного меньше, чем на улице и каждый атом углерода и водорода (СН4) находит себе атом-подружку кислорода, чтоб создать СО2 и Н2О. В результате не остается ни кислорода, ни метана. Когда меньше 9 процентов, соответственно, метан весь сгорит, но кислороду немного останется. Когда процент метана больше 80, примерно как у вас в домашней газовой печи, метан вообще не взрывается (на кухне это видно), а горит, поджаривая котлетки. Так как каждая молекула метана не находит рядом с собою молекулу кислорода, чтоб разом все загорелись, то есть взорвались. Сгорят только те, которым кислород достался.
Отсюда важные выводы. Когда метана мало, получится то, что получилось у меня в Сучане. Хлопнуло и все живые, хоть один и поджаренный.
Когда метана 9 процентов, то взрыв погубит и обезобразит тех людей, которые в месте его скопления оказались. Но не только. В шахте воздух никогда на месте не стоит, он все время движется по выработкам. Поэтому все те, которые оказались по движению струи воздуха – тоже погибнут, так как им дышать будет нечем, кислорода-то больше нет в этой струе. Только они будут не обезображенные, а как живые.
Если метана больше 9 процентов, то он тоже весь кислород сожрет, хотя будет не взрыв, а взрывное горение по мере увеличения процента переходящее в такое же, как в конфорке. Но и от этого не легче, так как метан постарается весь кислород забрать до последней молекулы и, значит, на пути движения продуктов этого горения тоже все погибнут, хотя взрыва даже не услышат.
Тут надо понять, что шахта – целый подземный город, с сетью выработок как в метро и минимальные размеры этого города примерно 5-10 на 2-5 километров, и на всех его “улицах” столько же народу, как и в любом городе. Поэтому некоторые, в основном на свежей струе воздуха, который подается в шахту, вполне могут остаться в живых. Те, которые находятся в месте взрыва, будут мертвые и обугленные, а на исходящей струе воздуха после места взрыва, – трупы, как живые.
Взрывобезопасное оборудование
В шахте одновременно вертятся тысячи электродвигателей, то и дело включаясь и выключаясь. Поэтому любой выключатель этих двигателей (взгляните на домашний) весит от 100 до 300 килограммов, так как искрят. Поэтому они и заключены в толстые железные коробки, чтоб могли выдержать без разрушения взрыв метана и пыли внутри, так как герметичными их сделать нельзя по причине обслуживания. Попавшие внутрь метан и пыль пусть взрываются от искр, но горячие взрывные газы наружу вылетают уже холодными по длинному лабиринту щелей, отдавая свое тепло толстому металлу при прохождении. Охлажденные таким хитрым лабиринтным путем газы не могут взорвать газ и пыль снаружи аппарата.
Но эта весьма дорогостоящая штука почти бесполезна, так как все стены выработок шахты увешаны кабелем, там очень тесно, и от случайного удара топором или кувалдой по кабелю, возникнет такая вольтова дуга в метано-пылевой среде, что даже железо загорается.
Я это к тому сказал, что лучше сделать так, чтобы метано-пылевая среда была в концентрации меньше взрывоопасной, например, метана меньше 2 процентов, а угольной пыли забыл, сколько миллиграммов на куб.
Мало того, в шахтах, особенно в новых и неглубоких, некоторые шахтеры курят. Хотя этого ни в коем случае нельзя, но курят, потому что знают, метана пока нет, но он всегда появляется как черт из бутылки, внезапно. Пыль – тоже как черт из бутылки. То воздух чистый как в лесу, комбайн включился и уже через 20 минут километра два выработок по движению струи воздуха полны пыли, так что в полутора метрах ничего не видать.
Самоуверенные по тупости шахтеры, а таких – большинство, очень часто при ремонтах и пробах включают те самые 300-килограммовые выключатели со снятой крышкой. Потому, что из-за упомянутых лабиринтных уплотнений тяжело эту крышку то и дело открывать и закрывать. Поэтому вся эта железная махина становится абсолютно бесполезной, искры так и сыплются за пределы.
И вообще при ударе железа о железо, а кувалда и молоток – наиглавнейший инструментарий шахтера, искры сыплются с температурой в тысячу градусов, и даже удар кайла о песчаник – тот же результат. Недаром динамит раньше резали медными ножами.
Зная, что искры в шахте не избежать, так как они сыплются из-под отбойного молотка, и из-под зубков комбайна, шахтеры расслабляются до курения. Только старые шахтеры знают, где и когда можно курить, а молодежь курит, где попало.
Поэтому я не буду останавливаться на искробезопасном горном оборудовании, принцип которого: в цепях управления малый ток и напряжение, хотя телефонные провода при 32 вольтах тоже искрят, а в шахте на комбайне от 660 до 1140 вольт, а за границей – более 5000.
Есть и так называемее опережающее отключение, только на каждую шахтную дрель из их тысяч надо выключатель примерно с трансформаторную подстанцию, что уж явный абсурд. Примерно как ваш пульт к телевизору весил бы полтонны.
Есть и так называемое реле утечки или контроль изоляции в кабелях, по мысли не знающих шахты ученых обязанное отключать сеть при снижении сопротивления, пробое изоляции, или когда шахтная электрическая сеть с изолированной нейтралью превращается в сеть с заземленной нейтралью. Только вся эта штука работает либо, когда искра уже появилась в шахте, либо когда “потерянную” “землю” надо искать примерно неделю, когда дорог каждый час. Так что хитроумные шахтеры, которым деньги платят за конкретно добытый уголь, а не за поиски “утечек” тока, все эти системы так умело отключали, что лампочка исправности вроде бы горит, только система отключена. Вы еще помните, о соотношении себестоимости добычи и цене угля?
Подвожу итог, искр в шахте избежать невозможно. И это давно бы надо понять как горным инженерам, так и проектировщикам хитроумных приспособлений и средств искробезопасности, так как, повторяю, удар молотка по гвоздю – искроопасен. Я это к тому веду, что колоссальные средства затрачиваются практически впустую. Лучше бы их использовать для контроля пыли и газа в шахтной атмосфере.
Пылегазовый контроль и его средства
Я думаю, коли пыли-газа в шахте нет, то и взрываться нечему. Достижимо ли это? Однако лучше привести пример рачительной домохозяйки. В моем школьном детстве у нас на семью, мать и двоих детей, был один нож, три алюминиевых ложки, три граненых стакана, одна кастрюля, два ведра (для воды и пол мыть), одна подушка, матрас с соломой и возобновляемый в любой точке России топчан, на котором мы втроем спали. Пока я не уехал в техникум. Поэтому я дегко закончил семь классов в семи разных школах семи городов, переезжать было очень легко, все свое с собой носили.
Ныне в моей семье, кроме стиральной машины, холодильника и пылесооса – нужных вещей, такая огромная куча всякой бытовой техники (кухонный комбайн, соковыжималки и давилки, кофеварки трех сортов, фритюрница, хлебопечка, миксеры, блинница, хворостница, мантоварка и еще штук пятнадцать разных облегчителей нелегкой женской доли, не считая бессчетных малых средств механизации типа яйце- огурцо- сырорезок, каковые мы включаем в сеть по разу в год и даже ищем полдня, когда они нам требуются.
Ни один выход на улицу не обходится без того, чтобы в квартире к прежнему завалу не добавлялись новые столь же никчемные предметы. Хоть живи на потолке, меж неисчислимых лампочек. Разумеется, у нас никогда нет денег на более крупную вещь типа современного телевизора, не говоря уж о даче и машине.
Теперь, я думаю, вам понятно, что и в шахтной безопасности надо бить в одну точку, а именно – в ликвидацию метана и пыли в шахтной атмосфере, перестав метаться из угла в угол, нигде не получая результат из-за нехватки средств на все разом.
Итак, перехожу к конкретике.
Контроль расхода воздуха. Чем больше воздуха проходит по выработке, тем меньше концентрация в ней метана, непрерывно поступающего в выработку из недр. Беда в том, что метан может поступать толчками, и это зависит даже от атмосферного давления, не говоря уже о суфлярах, эдаких резервуарах в недрах угольного пласта, которые непременно случаются, примерно как станции на железной дороге. Но где станция мы знаем, а где и когда встретится суфляр – нет. Примерно как не знаем, есть ли жизнь на Марсе.
Поэтому противостоять суфляру может только заранее, с запасом большее количество воздуха, проходящее по выработке, но это будет такое большое количество, что будет как бы ураган, что не совсем приятно шахтерам. Кроме того, весь почти уголь России залегает в Сибири, где длинная зима, поэтому воздух перед поступлением в шахту подогревается от минус 30-50 до хотя бы плюс двух градусов, что дорого, так как общее количество воздуха, подаваемого в шахту средней мощности 50 тысяч кубометров в минуту. Можно, конечно, и не подогревать, только примерно через сутки – двое все внутреннее пространство шахты заполнится ледяными сталактитами и сталагмитами из-за капежа воды, не пройти и не проехать.
Поэтому контроль расхода воздуха эффективен только при проходке тупиковых горных выработок, куда он подается вентилятором местного проветривания по прорезиненным матерчатым трубам диаметром 400 – 800 мм. Длина таких тупиковых выработок от нескольких десятков метров до нескольких километров. И только на период проходки, которая всегда заканчивается сбойкой с другой выработкой, в результате сбойки выработка начинает проветриваться за счет общешахтной депрессии, то есть за счет главного вентилятора шахты, стоящего на поверхности и нагнетающего воздух.
Контроль эффективен потому, что в трубе легко количество воздуха измерить за счет измерения его скорости, и еще лет сорок назад расходомеры были созданы. Датчик количества воздуха стоял в трубе не далее 8 метров от забоя и по паре проводов передавал результат на электрический автомат, отключающий электроэнергию в данную выработку, если расход воздуха был меньше нужного, расчетного. Казалось бы – панацея.
Только, помня объявленную во введении формулу прибыли в 833 процента, эту панацею научился обходить каждый проходчик, ибо он получал деньги не за количество поданного в забой воздуха, а за продвижение забоя вперед, что без электричества невозможно. А датчик расхода воздуха как раз ее и отключал, не давая ни шахтеру зарабатывать свои гроши, ни предпринимателю тогда в лице государства получать прибыль.
Вопрос с отключением панацеи решался весьма просто, по наущению грамотных инженеров надо было просто поставить диод между упомянутой выше парой проводов, и дело в шляпе. И даже, если вентилятор вообще ничего не будет подавать в забой, так как трубы – рваные, то энергия не будет отключаться. По этой причине было много взрывов газа и пыли в тупиковых выработках, но производительность труда, за которую еще товарищ Ленин начал бороться, росла. Куча контролеров ходила и искала эти диоды, но проще найти иголку в стоге сена, так как диоды ставились в укромных местах, и место установки замазывалось грязью, которой в шахте больше, чем угля.
Только никому не приходило в голову, что надо бы перевести шахтеров со сдельной оплаты труда на повременную, как в демократических странах, где шахтеры сидят всю смену и плюют в потолок без ущерба в зарплате, так как не они подают воздух в забой, а капиталист. Вот пусть он и заботится, чтоб воздух был. При сдельной же российской зарплате шахтер даже в безвоздушном пространстве должен дать метры проходки, иначе зарплаты – ноль. Отчего панацея и не прошла.
Контроль содержания метана. Безусловно, это прямая и радикальная безопасность. Как только в каком-либо месте, большой как вы видели, шахты содержание метана превысило, например, один или два процента, электроэнергия должна отключаться на этом участке, а все люди выходить на свежую струю воздуха (см. выше о гибели людей из-за отсутствия кислорода после взрыва на исходящей струе).
Точнейшие датчики процентного содержания метана в шахтном воздухе на основе смещения интерференционной картинки в загазованной среде были созданы и быстро внедрены во всем мире, включая СССР, 50-60 лет назад. Это было при мне, ибо я начинал измерять метан высотой ореола пламени в абсолютно безопасной бензиновой лампе Вольфа. Закончил же полукилограммовым интерферометром, всегда висящем у меня на шее. Примерно как кто-нибудь в группе ликвидаторов носит на шее счетчик Гейгера, подсчитывающий облучение гамма-фоном.
Уже к 70-м годам прошлого века на исходящей струе воздуха из каждого забоя, из группы забоев, участков и крыльев шахтного поля стояли такие датчики, связанные двумя проводами каждый с общим электрическим автоматом, подающим электроэнергию в соответствующее указанное место. То есть полная аналогия с описанным уже контролем расхода воздуха. С участков и крыльев шахтного поля сигнал по проводам подавался и на поверхность, к диспетчеру, и он по своему усмотрению мог снять напряжение с электрической сети. От каждого забоя сигнал на поверхность не подавался, ибо надо было слишком много проводов, каковые в шахте все медные, со свинцовой оболочкой и бронированные, дорогие. Но это и не нужно фактически, это роскошь, так как диспетчер может уснуть, а фидерный автомат, отключающий электроэнергию по зову датчика метана, на это неспособен.
Главное в том, что и с этой панацеей шахтеры, упорно не переводимые на повременную систему оплаты труда, расправились столь же быстро, радикально и с помощью того же диода. За нуль зарплаты никакой дурак в шахту не полезет.
Тут мне надо несколько забежать вперед, так как потуги ответственных чиновников закрыть свою задницу сеточкой, я буду рассматривать ниже. В тысячах публикаций насчет взрыва на “Ульяновской” непременно проскакивает оправдательная мысль насчет “новейшей установки газового контроля производства Великобритании”. Дескать, мы не виноваты, ничто в мире шахту не могло спасти. – Врут проклятые.
Во-первых, шахту могла спасти всего лишь повременная оплата труда, во-вторых, “новейшая установка” по моему разумению, подкрепленному дипломом горного инженера с отличием, нечто похожее на разврат, когда из-за обилия денег покупается всякая сексуальная экзотика, включая невообразимую в здравом уме.
Доказываю. Локальная подземная система контроля содержания метана, отключающая электроэнергию, необходима и достаточна, чтоб избежать взрыв, если не вставлять диод меж двух проводов. И совершенно излишне тратить деньги, чтоб об этом мгновенно стало известно директору, он может позвонить в забой, если ему интересно состояние подземных дел. Или приказать, чтоб ему позвонили, когда шахтеры уберутся на свежую струю воздуха из аварийного места.
Когда от каждого датчика метана надо было вести два провода к директору или диспетчеру, так как директор всегда занят ковырянием в носу, а в целом таких пар проводов надо было сотни, система эта не была “новейшей” так как дорого стоила. Судя по внедрению в практику системы ADSL, когда по двум проводам можно передавать массу информации со всех точек подземелья, так как мобильная радиосвязь в шахте невозможна, эта система стала “новейшей”, “современнейшей” и так далее. Но она не перестала от этого быть дурацкой, развратной.
Ведь я уже сказал, что если провода проведут до самого президента страны, безопасность ни на йоту не увеличится по сравнению с локальной подземной системой. Безопасность увеличится, если перевести шахтеров на повременку, что позволит им не даром спускаться в шахту, если владельцы ее не могут контролировать взрывобезопасность метана. Поэтому только в России и Китае ныне взрывается так часто метан.
Орава надсмотрщиков ищет пятый угол в комнате.
Чтобы спрятаться в него
Я уже вам сказал, что шахта “Ульяновская” могла взорваться, даже если кто-нибудь из 200 шахтеров, находившихся под землей, неудачно, вскользь ударил молотком по гвоздю. Значит, непосредственных причин взрыва может быть сотни и тысячи. Поэтому важно рассмотреть, как будут чиновники отметать причины, непосредственно их касающиеся.
Цитаты из прессы.
1. Журналист спрашивает: “По некоторым данным, взрыв произошел как раз в момент включения той самой “новейшей английской” системы. Владелец шахты отвечает: “Мы планировали запустить в этот день новую дегазационную установку. Но прямой связи со взрывом мы не видим”. То есть, никчемную установку, как я показал чуть выше, покупал именно он, потому и “связи не видит”. Хотя и я не вижу, если не считать криминала, о возможности которого – ниже.
2. “Перед взрывом метана эта система, как выяснилось, зафиксировала концентрацию большого количества газа, после чего и произошел взрыв. Но временной промежуток между срабатыванием сигнализации и взрывом был так мал, что среагировать на него в шахте никто не успел”.
Репортер, стопроцентно не мог бы выдумать этого сам, значит, он это слышал от “специалистов”. Во-первых, на хрена такая “новейшая английская система”, которая посылает сигнал всеобщей опасности человеку на поверхности, каковой вполне может быть в это время в стельку пьяным или сидеть на стульчаке? Вместо того, чтоб мгновенно отключить электроэнергию.
Во-вторых, “малый временной промежуток” – понятие идиотское, так как автоматика должна среагировать на повышенное содержание газа со световой скоростью и с этой же скоростью отключить электроэнергию, то есть “промежуток” этот – миллисекунды.
В-третьих, у каждого третьего шахтера висит на шее собственный газоанализатор-интерферометр, только в него надо периодически заглядывать, примерно как на часы, опаздывая на работу. Но когда тебе платят деньги не за измерение газа, а за уголь добытый при любом содержании газа, ни у одного шахтера не находится времени взглянуть в интерферометр. Ибо это здорово похоже, например, когда вы сидите за столом и монотонно водите ложкой от тарелки ко рту, вам вдруг захотелось в туалет. В 99 процентах таких случаев, вы найдете в себе силы доесть суп.
Поэтому фраза совершенно идиотская. Но кто-то же из “специалистов” затолкал ее в рот корреспонденту?
3. “Все оборудование новое, и оно постоянно находилось под контролем инспекторов “Ростехнадзора”. Последний раз инспекторы ведомства спускались в эту шахту 6 марта” (за 13 дней до взрыва – мое), – сообщила пресс-служба “Ростехнадзора” по Сибирскому федеральному округу”.
Ростехнадзор этот, если кто не знает, точнейшая копия ГАИ-ГИБДД, поэтому комментарии излишни. Вон Ющенко вообще украинское ГАИ закрыл и не слышно, чтоб автомобильные аварии участились. А голландский начальник некий Мондерман вообще отключил светофоры, так у него вообще машины перестали сталкиваться и давить людей (см. http://www.borsin1.narod.ru/download/048_anarhia.htm).
И вообще это похоже на неуместный гипотетический случай, если бы “Запорожец” затоптал президентский кортеж, а гаишникам пришлось бы оправдываться. Ростехнадзор – вообще говоря чирей на теле народа, лучше бы эти деньги отдали шахтерам, что позволило бы перейти на повременную оплату труда. Уверен, взрывы на российских шахтах мигом бы уменьшились.
4. “Свою версию причин взрыва озвучил и представитель прокуратуры. Есть основная версия – “были нарушены правила ведения горных работ”. Какие правила были нарушены, прокурор не уточнил…”. Я уверен, они будут ждать взяток, кто больше даст. А уж потом “уточнят”. “Заинтересованных лиц” в даче взяток я рассмотрю ниже. Только еще раз повторю, если бы орава прокуроров, занимающаяся шахтерскими делами, исчезла с лица земли, шахтеров можно было бы перевести на повременку быстрее.
Пожалуй, на этом можно закончить, чтоб не упоминать ораву высших чиновников, “взявших расследование под личный контроль”. Во-первых, они разбираются в этом деле как свинья в апельсинах, поэтому нарядит вместо себя “контролировать” ораву клерков. Во-вторых, если эту ораву снести с лица земли, шахтеров можно еще приблизить к повременной оплате труда, чтоб они не бесплатно поглядывали в интерферометры, отложив в сторону кайло и лопату.
Еще кусочек теории, о взрывах газа и пыли
Гораздо легче взорвать, например, взвесь хлебной муки в воздухе мельницы, нежели уголь. Примерно как легче поджечь деревянную лучину в сравнении с кусочком угля, недаром уголь в печках растапливают дровами, а чистый уголь – никогда не подожжешь не только спичкой, но и электросваркой. – Нужен длительный нагрев. Поэтому чистая угольная пыль практически никогда не взрывается. Только я не буду рассматривать из-за недостатка места исключения, например, дисперсный состав угольной пыли, зольность, влажность, концентрацию, каковые для взрыва в шахте крайне редки. Вы можете считать, что сама пыль в шахте ни от искры, ни от пламени почти никогда не взрывается.
И любая угольная пыль взрывается всегда вслед за взрывом метана. При этом всегда надо иметь в виду, что особенно в Кузбассе метан почти никогда не попадает в выработки шахты из массива разом и в массовых количествах (суфляры). В 90 процентах случаев он постепенно скапливается в интересных местах, в куполах над горными выработками, в выработанном, но необрушенном пространстве, при слабом проветривании. То есть при малой скорости движения воздуха по выработке, что препятствует быстрому его выбросу вместе с воздухом на поверхность.
В связи с почти незыблемым правилом, что именно газ подрывает угольную пыль, приведу идиотское мнение анонимных “специалистов”, пытающихся вывернуть наизнанку ваше сознание: “…некоторые специалисты продолжают настаивать, что первичным был взрыв не метана, а угольной пыли, в результате которого уже произошли обвал грунта и выброс метана”.
Несомненно, это “мнение” тех, кто не отвечает за скопление в шахте пыли, но отвечает за разжижение метана до невзрывоопасной концентрации заранее рассчитанным количеством подаваемого в шахту воздуха. Дело в том, что угольную пыль надо удалять, которой иногда бывает по щиколотку и выше, по колено. Ведь все знают, что она взрывается. И если уж не удалять, где удалить ее трудно, то превратить ее во взрывобезопасную. Для этого специальные заводы типа цементных мелют сланцы и продают эту пыль шахтам.
Потом шахтер идет вдоль выработки с мешком такой пыли в руках и горстями разбрасывает ее по стенкам горной выработки, называется осланцовка. Другими словами, увеличение зольности угольной пыли, покрывающей все стенки и закоулки выработки.
В результате, когда взрывом метана поднимается в воздух эта смесь, она не взрывается, так как каждая горящая угольная пылинка соседствует с негорючей сланцевой пылинкой. Естественно, горящая угольная пылинка нагревает негорючую, но теплоемкость сланцевых пылинок в несколько раз выше теплоемкости угольных пылинок, поэтому сланцевая пылинка забирает всю мощность горения угольной пылинки на себя и не передает энергию возгорания следующей угольной пылинке.
Более того, не знаю, как сегодня, но при мне через определенное расстояние в выработке ставились так называемые сланцевые заслоны. Это штук тридцать установленных под самой кровлей широких досок, заполненных несколькими тоннами сланцевой пыли. Причем доски устанавливались на трапециевидных баклушах, так что стояли на узком основаниях этих трапеций, перевертывались при взрыве газа, рассеивая сланцевую пыль. Сланцевая пыль взвешивалась в воздухе и, смешиваясь с угольной пылью, предотвращала ее взрыв.
Эта осланцовка могла работать только в Воркуте, где в вечной мерзлоте шахты сухо как в Сахаре. В остальных шахтах всегда осенняя русская грязь и вечно капает и даже льется вода с потолка. А сланец – весьма гигроскопичен, поэтому сланцевая пыль в три дня превращается в кусок грязи. Уголь же гидрофобен, поэтому всегда лучше готов взлететь пылинками. Так что ученые мужи заменили сланцевые заслоны (широкие доски) корытами с водой, столь же бесполезные, ибо воду надо в корытах взрывать, чтоб она тонко распылилась и поглощала энергию взрывного горения в себя, а не выливать ее бесполезно как из ведра на пол.
Я это к тому все говорю, что бороться с угольной пылью намного труднее, чем с метаном, но именно метан взрывает угольную пыль, поэтому надо не допустить взрыв метана, тогда и пыль не взорвется. И процитированные выше мудаки останутся мудаками.
В связи с этим, оставлю пока в стороне совместный взрыв газа и пыли, чтоб рассказать не только об отдельном идиоте, но об идиотской конторе. Представлю их.
“Если предположить, что в шахту поступило около 100 кубометров газа (по энергии это равносильно 1 тонне тротила), то шансы спастись были у единиц. Наш центр “Взрывоустойчивость” еще 12 лет назад разработал систему предотвращения подобных взрывов. Сводится она к тому, чтобы постепенно сжигать в шахте выделяющийся метан. Проведите по своду шахты нить накаливания, и пусть она постепенно искрит. Но увы, наше предложение до сих пор рассматривается. Как же так, видимо, рассуждают чиновники горнодобывающей отрасли, мы тут вовсю штрафуем горняков, которые, не дай бог, закурят в шахте, а вы нам предлагаете круглые сутки создавать под землей пожароопасную ситуацию?! Но я заявляю с полной ответственностью, что на сегодняшний день альтернативы придуманному нами способу нет. Из двух зол надо выбирать меньшее”.
Во-первых, “100 кубометров газа” не может “поступить” мгновенно. Для этого надо время, допустим 5 минут и это “поступление” не постоянное, а толчковое, например, когда мощный комбайн рубит уголь, а коэффициент рабочего времени комбайна никогда не превышает 25 процентов от общего времени, в среднем составляя 10 процентов. При сечении выработки 4 кв. метра, скорости воздуха 1 м/с за 5 минут “поступления” 100 куб. м метана по выработке пройдет 1200 куб. м воздуха. Концентрация метана составит на исходящей струе воздуха за комбайном 100/1200 = 0,083 или 8,3 процента, тогда как самый мощный взрыв будет около 9 процентов. При скорости воздуха 2 м/с концентрация метана будет чуть больше 4 процентов, при скорости 4 м/с – 2 процента и взрыва можно не опасаться. Так что не о тротиловом эквиваленте метана надо говорить, а о скорости воздуха в забое.
Во-вторых, идиотами из “Взрывоустойчивости” “разработанная система с постепенно искрящей нитью накаливания” фактически разработана еще до нашей эры, называется газовыжигатели. С ног до головы обмотанный мокрыми тряпками мужик с горящим факелом, поднятым как можно выше над головой, полз по выработке (внизу воздух, чтоб дышать) и выжигал газ под кровлей и в куполах, где его много и он не взрывается, а горит. Только эти газовыжигатели никогда не доживали не только до пенсии, но даже и до ближайшего выходного дня. Ибо посылавшие их рабовладельцы обманывали этих мужиков возможностью выжить, на что сами не рассчитывали. Они рассчитывали на то, что газ либо все-таки выгорит (1 процент вероятности), или взорвется (99 процентов), но в любом случае шахта временно освободится от метана, ибо я вам уже сказал, что метан накапливается постепенно, и можно будет вновь рубить уголек, до новой потребности в смертнике.
При этом надо учесть, что смертник шел в шахту один, уголь не рубили в это время, но все равно взорвавшийся метан поднимал в воздух многие тонны угольной пыли с полу (иногда – по колено) и стенок выработки, она тоже взрывалась. Таким образом, выстрелом в одного мужика убивались два зайца, шахта временно освобождалась и от газа, и от пыли.
А наш хлюст что предлагает? – Чтоб все шахтеры ежедневно и непрерывно, до последнего из них, были настоящими смертниками, до тех самых пор, пока последний дурак не прекратит спускаться в шахту. Даже за миллион баксов за спуск.
Я только что рассмотрел так длинно мудаков, отвечающих за недопущение скопления метана и поэтому по-идиотски катящих бочку на угольную пыль. Вот как они продолжают накладывать сеточку за сеточкой на дырки своих задниц, ибо уверены, что их ссылку на пыль я раскритикую: “…скорее всего, произошел внезапный выброс большого количества газа из скрытого в глубине резервуара, так называемый горный удар”.
Вы видите, им ведь неохота, чтоб метан долго копился, а они, разинув рот, глядели и ничего не делали. Во-первых, горный удар происходит на большой глубине, а “Ульяновская” – новая и потому мелкая шахта. Во-вторых, горные удары – вовсе не от метана происходят, а от сжатия угольного пласта на большой глубине, причем уголь должен быть крепкий и упругий, поэтому он напряженный лежит под толщей пород километра в полтора, ничего этого на “Ульяновской” нет.
В-третьих, когда участок такого пласта вскрывается горной выработкой, давление в которой равно атмосферному, то вскрытый участок пласта стремится выскочить в эту выработку, примерно как пузырек воздуха в воде стремится вырваться на поверхность. В результате нарушается предел упругости и уголь, иногда сотнями и даже тысячами тонн, выскакивает из пласта в виде мелких зерен в выработку, заполняя ее. Тут главное упругость. Пока уголь был сжат со всех сторон равномерно как водолаз под водой – все было в порядке. Но как только этому углю было позволено с самого краешка освободиться от давления во вскрывшую его выработку, произошел взлом упругости и за счет потенции напряженного сжатия, хрупкости пласт угля, превратившись в крупную пыль, выскакивает во вскрывшую его выработку, ломая все на своем пути. Вот что такое горный удар. И чистый горный удар происходит даже, если в угле нет ни грамма метана. Но, повторяю, “Ульяновской” это не касается.
Маленькие горные ударчики я сам видел в Белово на гидрошахте “Инская”. Это происходит оттого, что уголь очень хрупкий, трещиноватый, а над ним залегает обводненная глина – точная аналогия с упомянутым водолазом. Комбайн вырубает в таком угле коридор в несколько метров, стенки коридора ровные как у подковы. Вдруг, минут через десять после выемки угля, стенки выработки начинают “стрелять”, отдельные куски массива величиной от спичечного коробка до кулака выстреливают сами себя из стенок и потолка внутрь выработки, причем летят, как будто их стенка выстрелила. Ровная стенка начинает напоминать зубцы далеких гор. Минут через двадцать вся эта бодяга заканчивается, и проходчики начинают крепить выработку металлическими сборными арками, забучивая выстреленные места. Дальше стенки выработки ведут себя прилично, не причиняя шахтерам ни малейших неудобств в течение ближайших лет.
Пласт напряжен жидкой глиной. Мы вскрыли пласт. Десять минут, за счет упругости пласт, уже обнаженный, раздумывает, как ему быть? Желательно вытечь, как вода, но он хрупкий. Ближайший к поверхности кусочек ломает упругую связь с собратьями и они его выталкивают в выработку. Вытолкнувшие его собратья чуть сдвигаются на освободившееся место и отрываются от более глубоких и уже те их тоже выталкивают наружу, с треском. Так продолжается некоторое время, но надо иметь в виду, что выскакивающие из массива куски становятся все крупнее, и уже вся подкова поперечного сечения выработки разом стремится выскочить внутрь. Но не тут-то было, надо было по одному и в разных местах подковы, тогда бы процесс продолжился. А они захотели – все сразу и – заклинились. Следующий слой недр выработки тоже слегка продвинулся наружу, но заклинившийся предыдущий слой выдержал братский нажим, так что и следующий слой заклинился еще с большей охотой. На этом и закончились горные ударчики. Так что осталось добавить, что напряжение пласта в глубине осталось то же самое, что было до проникновения туда шахтеров, только это напряжение постепенно из-за заклинивания упало до нуля на стенках выработки.
Но горные удары бывают таковые, что, заполнив все выработки выброшенным из массива углем, вышележащие пласты взрывом садятся на освободившееся место и за секунды две-три целого подземного города – московского метро как бы вовсе никогда не было. Вот не было и все, надо начинать сначала. Правда, мне такого катаклизма увидеть не удалось, за что я и благодарю моего личного Бога.
В-четвертых, на представленной основе я могу сейчас перейти к понятию “внезапного выброса угля и газа”. Это – тоже горный удар, только при условии, что пласт газоносный. Ведь в высоко метаморфизованных углях типа антрацита весь метан тоже превратился в углерод, отдав водород, куда – не знаю. Но в Кузбассе таких углей нет, хотя похожие есть – тощие. Но их мало и они почти отработаны. В Кузбассе большинство углей недометаморфизованые, а посему и очень газоносные. До 30 и значительно больше кубометров метана на каждую вытащенную из-под земли тонну угля.
Находящиеся в пласте угля и беспредельно сжатые газы очень помогают работе горного удара, о котором вы теперь знаете. Поэтому не надо столь большой глубины, чтобы пласт напрягся сверх упругости. Думаю, вам теперь понятен этот термин “внезапный выброс угля и газа”. Осталось тогда напомнить вам, что этот термин – очень удобная штука для тысяч чиновников, накладывающих сеточку за сеточкой на отверстие своей задницы и футболящих “основную причину” друг другу как шарик пинг-понга.
На моей немалой памяти из-за вот таких же аварий, вместо перевода шахтеров на повременную оплату труда, выдумано столько шахт “опасных по внезапным выбросам угля и газа”, за гибель людей в которых ответствен только православный бог, что дальше развивать эту тему просто неприлично.
Пожалуй, сооружу-ка я новый заголовок.
Метан и угольная пыль: два сапога – пара
Для преемственности с предыдущим разделом сообщу, что “внезапный выброс”, который “ученые” путали с горным ударом, мог и, скорее всего, произошел по банальной причине посадки основной кровли. Но прежде, я должен сконструировать для вас наглядное пособие.
Уголь в шахте “Ульяновская” добывается согласно русской букве П, положенной набок, на одну из длинных ножек. Причем слегка наклонно, чтобы ножка, оказавшаяся сверху, была немного выше той, что снизу. Поэтому и короткая перекладина будет слега наклонна, вот она и будет лавой (150-300 м), в которой комбайн стружка за стружкой приближает эту короткую перекладину к основанию длинных ножек. Как только короткая перекладина совпадет с основанием ножек, вся внутренняя площадь буквы П будет выработана. Само собой, толщина ножек и перекладины равна мощности пласта (2-4 м), нижняя ножка называется конвейерный штрек, так как по ней идет уголь из лавы, а навстречу ему идет свежий воздух, который, омыв лаву, возвращается по верхней ножке. Штреки-ножки длиной от километра до двух. Естественно, основания ножек соединяются с остальной сетью выработок шахты, но это нам не нужно. Таких букв П за период эксплуатации шахты будет множество, в разных местах шахты, а если на шахте несколько пластов угля, то буквы П будут друг под другом по числу пластов, разделенных пустой породой.
Так вот, как только комбайн начинает строгать внутреннюю часть короткой перекладины буквы П, отступая к основанию штреков, перекладина передвинется и вместо угля останется пустое место в виде узкой подземной щели, которая с каждой стружкой расширяется. Тут мне надо перейти к горному давлению.
Комбайн не может строгать и строгать, не задумываясь об этой расширяющейся щели, которая каждую секунду может обрушиться. Вернее, комбайн – может, но не люди, крутящиеся возле него. Поэтому забой, комбайн и люди отделены от щели примерно 1500 тонн железа, которое домкратами последовательно приближается к забою при каждой стружке комбайна. Так что людям плевать, что там за железом в щели, обрушилось или нет, они под защитой этого железа.
При продвижении лавы на 10 метров обнаженная кровля щели составит 1500-3000 кв. метров. Эту плиту ничего не держит, но так как в поперечном разрезе это балка, зажатая с двух концов в нетронутом массиве угля, то она не сразу обрушится по правилам сопромата. Иногда необрушенная площадь может достигать и большего размера, чем указано. Но не это главное.
Главное в том, что накачиваемый в шахту воздух стремится сократить себе путь на поверхность. Поэтому он все время будет омывать забой, к нему прижимаясь, и ни в коем случае не пойдет в глубину образовавшейся щели, поэтому из щели метан не будет вымываться. Он, напротив, туда будет поступать из окружающих пород и нетронутого массива угля и там скапливаться, пока не заполнит пространство щели на 100 процентов, вытеснив оттуда воздух. При мощности пласта в 3 метра и указанной площади щели объем чистейшего метана составит от 5 до 10 тысяч кубометров.
Наконец зажатая с двух концов балка не выдержит и разом разрушится, шахтеры говорят “села основная кровля”. Так как отдельные, некрепкие, неосновные слои этой балки “садятся” за каждым проходом комбайна, иначе 1500 тоннам железа (передвижная механизированная крепь) не от чего будет отталкиваться, чтоб приблизиться к забою вслед за проходом комбайна. Чтоб закончить и не возвращаться более к горному давлению сообщу.
Посадка основной кровли – немаловажное событие в жизни шахтеров и их начальства. Так как иногда напрочь разрушаются 1500 тонн железа, оно навечно остается под землей, надо готовить новую лаву примерно с месяц и более, а за это время ни одной тонны угля вместо 10000 в сутки не выдается на гора. И вообще, где взять столько нового и дорогого железа? Поэтому посадку основной кровли никто не должен оставлять без внимания, Кто еще, я ниже объясню.
А как только посадка основной кровли произошла без эксцессов, все радуются, ибо балка из зажатой с двух концов превратится в консольную балку и будет регулярно отламываться, не огорчая никого.
Хозяин шахты, директор и главный экономист не должны выпускать из виду посадку основной кровли потому, что именно им надо искать у себя в карманах деньги сотнями миллионов на новое железо. Ибо имеется не менее сотни способов, как сохранить это железо при посадке основной кровли.
Главный инженер, главный механик, главный энергетик и начальник вентиляции должны не выпускать из виду посадку основной кровли, так как они должны никогда не забывать, куда же денется скопившийся в щели метан? Он же до последнего куба выдавится из щели обрушившейся породой и окажется в рабочей зоне шахты. Все 5 или 10 тысяч кубов. Где шахтеры то и дело вскользь попадают молотком по гвоздю. Ах, если бы это было все.
Вы представляете себе ветерок в узких коридорах шахты, когда за секунду туда внезапно попадет лишних 10 тысяч кубов воздуха? Вернее голимого метана. Ведь вся угольная пыль, которой бывает по щиколотку, окажется разом в воздухе, вернее в высокой концентрации метана. А 20 человек из 200 бьют молотками по гвоздям, из них четверть промахивается, хотя хватит и одного.
Вот поэтому-то надсмотрщики и контролеры, оставшиеся в живых и на привычных креслах занимаемых “постов”, и плетут несусветную чушь, от которой любого мало-мальски грамотного шахтера с души воротит. Но надо чтобы воротило всех, чтобы эти безобразия прекратились. Потому и пишу.
Кажется, я вплотную приблизился к взрыву метана и угольной пыли, к сапогам – паре.
Итак, первым взрывается метан, метан взрывает пыль. Но допустим, что посадки основной кровли не было. Ибо тогда газ и пыль, как выше обосновано, взорвутся разом. Допустим, что метану было мало, в каком-нибудь закутке, где мужик молотил по гвоздю, комбайн стоял, пыль столбом не поднимал, и метан взорвался. Так ничего ж не будет, если не считать обожженных рук и лица неловкого мужика. Помните начало рассказа?
Если комбайн рубит, метан и производимая комбайном пыль поступают на вентиляционный штрек, по которому идет отработанный лавой воздух и который плохо рассчитан, а там мужик стучит по гвоздю, то пыль и газ тоже взорвутся разом. Но погибнут не все, а только те, которые на этом штреке. В лаве – тоже, но только до комбайна. Тех, что ниже комбайна, только встряхнет. А уж в конвейерном штреке все останутся живыми – здоровыми, только напуганными.
Возьмем случай, когда комбайн стоит, помните о коэффициенте его рабочего времени? Зато пыль на вентиляционном штреке никто никогда не убирал. Самую тонкую, микронную, ибо только такая попадает туда с воздухом (крупная падает, где получена). В кутке поворота лавы в вентиляционный штрек, струя воздуха, поворачиваясь тоже, сосет метан из завала, где его всегда навалом. И тут же молоток и гвоздь, я специально не настаиваю на криминале в виде диода или включении пускателя со снятой крышкой.
Взрыв метана пойдет по исходящей струе вентиляционного штрека, так как в лаве при стоящем комбайне и свежей струе воздуха взрываться нечему. Это будет длинный взрыв по времени и пространству, почти горение, так как выжигается кислород и горение-взрыв на месте взрыва (извините) прекращается, но идет туда, где еще кислород есть, то есть к выходу. При этом поднимается туча пыли, только уже после взрыва, поэтому пыль не успевает взрываться, и еще потому, что кислород сожжен, но это не мешает пыли висеть в воздухе без кислорода. Наконец встречается в выработке купол, а выработок без куполов не бывает (купол, это когда кровли выработки вывалилось больше чем нужно). Естественно, в куполе – голимый метан из-за его отмеченной легкости. Он загорается, но не взрывается и горит долго. Во всяком случае, столько, чтоб поджечь взвешенную пыль, а к этому времени уже поступили свежие порции воздуха с кислородом.
В результате взрыв уже пыли пошел назад, к свежей струе, пыль долго висит в воздухе и это описано шахтерами многократно: “прямой” взрыв метана и “обратный” – пыли. Говорят, что это страшно, сам не испытывал. А тут еще внезапно включился комбайн, так как я расписываю долго, а – это две-три секунды, комбайн включился до или в момент первичного взрыва метана. И пыль уже поднята в воздух не только в вентиляционном, но и в конвейерном штреке, ибо взрывная волна по узким длинным выработкам распространяется примерно как по детонирующему шнуру, 5 километров в секунду. В этом случае гибнут все, кто есть в букве П и даже далее. Кто не гибнет от взрыва, тот задыхается в раскаленной бескислородной среде.
И, наконец, рассмотрим взрыв газа и пыли в момент посадки основной кровли. Это самый опасный случай. Тысячи кубометров чистого метана за секунды выброшены в рабочую зону, подняв при этом тучи угольной пыли в воздух по всем выработкам буквы П, плюс гвоздь, молоток и косой удар – все взрывается разом, даже если “новейшая английская установка” мгновенно отключила электроэнергию при возрастании концентрации метана до критической величины.
Недаром свидетели утверждают, что “перед взрывом метана эта (“новейшая английская” – Мое) система, как выяснилось, зафиксировала концентрацию большого количества газа, после чего и произошел взрыв”. Думаю, “система” отключила электроэнергию, но это не имеет значения, если кто-то в шахте стучал молотком. Или же преднамеренно оставил скрытно открытый огонь (еще раз простите), а сам втихаря убежал на поверхность, еще до выброса из щели метана.
Таким образом, самое главное – не допустить скопление метана взрывоопасной концентрации и методов для этого – тьма. Хотя бы предварительная и принудительная дегазация угольного пласта – довольно дорогое удовольствие, но, судя по соотношению цены угля и себестоимости его добычи (прибыль 833 процента), это “удовольствие” не использовалось.
Другое дело, если бы эта “новейшая английская система” одновременно с отключением электроэнергии выхватывала бы из рук мужиков молотки, косо стучащие по гвоздям при спешке. Но это в Англии и не нужно, так как английские мужики под землей никуда не спешат, получая зарплату за время пребывания на работе, а не за интенсивность стучания молотками.
В России же “новейшая английская система” – враг номер один мужика, спустившегося в преисподнюю не время проводить как английский пролетарий, а зарабатывать деньги, напрямую зависящие от интенсивности махания молотком. Поэтому русский мужик всегда готов сломать эту машину, примерно как английский луддит далекого 18 века. – Она деньги зарабатывать не дает.
Возможен ли преднамеренный взрыв?
По экономическим соображениям
Отвечаю: вполне! Для этого есть убийственные основания.
Во-первых. При сумасшедшей прибыли при добыче угля на “Ульяновской” в 833 процента интенсивность труда шахтеров – выше, чем на остальных шахтах Кузбасса, недаром погибший коллектив не то что молодой – юношеский. И вот что он вытворяет: “Проходчики шахты “Ульяновская” показывают небывалые результаты. В октябре бригада Владимира Симонова (участок N8) на комплексе “JOY” (“Джой” – Мое) прошла 600 метров горных выработок. Столь высоких темпов в компании “Южкузбассуголь” не достигал ни один коллектив. Очень редкими являются такие результаты и для всего Кузбасса. Это стало возможно благодаря качественной организации работ и высокопроизводительной технике. В ноябре горняки должны будут завершить подготовку новой лавы, чтобы добычники, закончив отрабатывать предыдущую, не простаивали и сразу приступили к работе”.
Молодежь работала на износ, молодежь безграмотна насчет своих прав и чрезмерной интенсивности работы. Молодежь зарабатывала на квартиры и машины – заработала на гробы. Только дорога до шахты занимала час туда и час обратно. Еще час нужен для получение наряда, переодевания, получения средств спасения, контроля и “света шахтера” и полчаса, чтоб добраться до забоя уже в робах. Затем 6 часов труда и все в обратном порядке, включая мытье в бане, и дорогу домой в Новокузнецк – около 30 километров. У молодежи свободного времени только на сон, каковым молодежь всегда злоупотребляет, молодежи надо еще и на дискотеку. Невыспавшиеся труженики кайла и лопаты раздражительны и им плевать на безопасность, надо успеть заработать деньги, немного больше, чем вчера. Вот что такое 833 процента прибыли капиталиста. Но эта причина не относится к преднамеренному взрыву шахты ее владельцами, о чем у меня заголовок, это просто фон безжалостной эксплуатации.
Во-вторых, все знают, кто владеет этой шахтой – “англичанин” Абрамович. Учитывая сумасшедшую прибыль шахты “Ульяновская” в 833 процента, примерно как в торговле наркотиками, можно брать любые кредиты, и они взяты. Кредиты в России берут не для того чтобы вкладывать их в производство, а чтобы – пилить, а в производство – остатки от пиления. Недаром погибший при взрыве англичанин приехал в Россию не для того, чтобы проверять работоспособность “современной английской системы” (она и без проверки работоспособна априори), а для того чтоб узнать, куда делись кредиты? Может быть, и узнал, но теперь уж не расскажет.
В любой экономической сделке-договоре есть пункт о форс-мажоре, непреодолимых обстоятельствах, помешавших выполнить обещанное одной из сторон, в том числе и вернуть кредит, давно уже “распиленный” по карманам. Иначе, зачем бы прибыл покойный англичанин? Но форс-мажор (война, землетрясения, цунами, “непредвиденный” взрыв) списывает все. Отдавать долги не обязательно, можно долги не отдавать.
В-третьих, если кто-то преднамеренно взрывал шахту, он постарается не погибнуть вместе со всеми. И следующая цитата, кажется, будет к месту. “В Кузбассе, на шахте “Ульяновская”, где 19 марта произошел сильнейший взрыв, продолжаются поиски двух горняков, но их осложняет постоянно прибывающая вода. Сейчас специалисты начинают прокладывать рельсы, для того чтобы доставить к выработке более мощное откачивающее оборудование. Помимо этого, в шахте уже установили вентиляционные перемычки для увеличения подачи воздуха. Между тем в моргах Кемеровской области временно приостановлено опознание погибших. Это связано с тем, что экспертам приходится работать с фрагментами тел”.
То есть, если не найдут “пропавших в шахте без вести” шахтеров, разделят несколько трупов на части и сформируют их них “недостающих” двух человек. И дело, как говорится, в шляпе. Теперь поняли намек на “фрагменты”?
Только вы же не знаете, наверное, что при взрыве в шахте хоть газа, хоть пыли, хоть комплексного взрыва “фрагментов не может быть в принципе. Это вам не взрыв бомбы, снаряда и любого другого “безоболочкового тротилового эквивалента”, о которых вы ежедневно читаете в газетах и смотрите по телевизору, а потому привыкли к “фрагментам”.
Действие шахтного взрыва, являющегося объемным, а не бризантным (разметывающим) как в случае с террористическим взрывом бомбы, сжимает тела со всех сторон с одинаковой силой, а не разрывает их, не разметывает. Это здорово похоже на то, как плавающий на поверхности океана человек вдруг погрузился бы за секунду на глубину в 10 километров, где давлении было бы в тысячу раз больше атмосферного. И это давление действует на тело только ударно сжимающе, со всех точек сферы вокруг него с одинаковой силой. И самое большое, что эти силы могут с телом человека сделать, это превратить его в очень маленького человечка, примерно как огромные солнца превращаются в маленькие черные дырочки. Но ни в коем случае не разорвать. Это абсолютно и обжалованию не подлежит.
Теперь вам следует подумать, сколько возьмут денег патологоанатомы моргов за формирование двух пропавших шахтеров из “фрагментов”, умело отрезанных от целехоньких тел? Только не забывайте об их затруднениях в связи с последними достижениями генетиков. А) Надо выбрать наиболее обгорелых до угольного состояния шахтеров из эпицентра взрыва. Б) Рассортировать эту кучу несчастных тел по родственникам, которые ждут получение тел своих близких, и родственникам, которых никак себя пока не обозначили. В) Из первых выбрать тех родственников, которые наотрез откажутся сдавать кровь не генетическую экспертизу. Что касается не объявившихся родственников, то надо подождать, вдруг объявятся. Г) Спустя месячишко – другой, окончательно сформировать группу. Из которой, в свою очередь, можно “формировать” искомые “фрагменты” испарившихся двух искомых шахтеров. Д) И даже, если этих двух шахтеров никто не будет искать, их “фрагменты” представить общественности, чтоб не волновалась.
Я не знаю, будет ли так в действительности, но, когда я пишу эти строки спустя 16 дней после взрыва, все СМИ делают вид, что двух пропавших без вести шахтеров никто уже не ищет. Ни единого свежего, позднее 27.03.07, сообщения об их поиске нет. Дело за патологоанатомами? Все перекрыто свежайшими сообщениями: “шахта будет восстановлена для работы в июле”.
В-четвертых. “Губернатор Кемеровской области А.Г.Тулеев обратился к Председателю специальной государственной комиссии по расследованию причин аварии на шахте “Ульяновская”, министру МЧС С.К.Шойгу, руководителю Ростехнадзора К.Б.Пуликовскому, прокурору Кемеровской области А.П.Халезину.
Он сообщил, что в ходе служебного расследования, которое провела сама администрация области с привлечением ведущих ученых и крупных специалистов-практиков угольной отрасли, высказаны версии о том, что трагедия, которая случилась в Новокузнецке 19 марта, могла произойти из-за того, что изначально проектным институтом Кузбассгипрошахт были приняты неправильные проектные инженерные решения по вскрытию и подготовке лавы, где потом произошла авария. Проектировщики занизили газовыделение угольного пласта, а халатное отношение к своей работе не позволило экспертным организациям, которые проводили проверку проекта, своевременно выявить эту ошибку.
Кроме того, считает А.Г.Тулеев, самое эффективное в мире оборудование автоматической газовой защиты английского производства было умышленно заблокировано, это привело к повышению концентрации метана и последовавшему взрыву.
Блокировку уникальной газозащитной системы, по мнению губернатора, рядовые шахтеры “Ульяновской” сделать не могли. Это могли сделать только высококвалифицированные специалисты шахты или компании “Южкузбассуголь”, имеющие доступ в эту систему.
Как сообщили корреспонденту REGIONS.RU в пресс-службе обладминистрации, Тулеев, понимая, что не имеет юридического права вмешиваться в работу Государственной комиссии, считает своим политическим долгом сообщить об этих версиях в правительственную комиссию – для предупреждения подобных трагедий на всех российских шахтах” (конец цитаты).
Тулеев, конечно, хитрый политик, недаром он столько лет сидит в губернаторском кресле при “переменной облачности”. И он готов сдать властям в качестве стрелочника главного инженера проекта (ГИП) – настолько мелкого сошку (я это доподлинно знаю, несмотря на громкий титул, ибо лично многих знал), что всем понятное слово стрелочник можно вполне заменить подметальщиком железнодорожного полотна. Каковой собирает острой палочкой бумажки в мешок на обочине, вывалившиеся после подтирания жопы вместе с говном из проходящих поездов. Вот он и виноват в трагедии на шахте “Ульяновская”.
Тулеев не горный инженер и даже не шахтер, Тулеев – железнодорожник. Поэтому молотит детскую чушь насчет “самого эффективного в мире оборудования автоматической газовой защиты английского производства”. Ибо русское аналогичное оборудование, стоящее раз в сто дешевле, по эффективности не уступает ни на грамм английскому, так как основная задача такого оборудования – отключить электроэнергию при заданном содержании метана в атмосфере шахты. А это стоит три копейки и русское оборудование прекрасно, не хуже английского справляется с такой задачей. Конечно, если не заблокировано.
Заказ “самого эффективного в мире оборудования автоматической газовой защиты английского производства” – это дань за кредит и не более того. Дорогая дань. И дороговизна его заключается в финтифлюшках, в разноцветных лампочках и экранах у горного диспетчера на пульте управления, куда директор заходит узнать, как идут дела под землей, вместо того чтоб спуститься в шахту. Километры никчемных проводов, программируемых ячеек памяти и прочие компьютерные штучки удорожают многократно русскую систему, чтоб глазу в чистеньких кабинетах было приятно смотреть на многочисленные экраны. И все это вместе – пыль в глаза и немереные деньги.
Тулеев закончил институт путей сообщения давно, когда “доступ” к СЦБ (сигнализация, централизация и блокировка) железнодорожных стрелок с сотнями трещащих как воробьи на проводах электромагнитными реле казался невообразимым. Поэтому он не знает даже про “радикальные” диоды, с которых я начал данную статью. Поэтому он не верит во вскрытие рядовыми хакерами доступа к секретным серверам министерства обороны США, не говоря уже о таких же серверах России и банковских серверах. Он думает, что это невозможно. И выглядит дураком. Ведь в нашем случае не надо “вскрывать” упомянутые выше финтифлюшки. Надо лишь параллельно датчику концентрации метана поставить диод или сбивающую с толку процессор простейшую, небольшую электронную плату. И процессор будет обсчитывать не содержание газа и не перебирать в уме варианты аварийной программы, а, например, бесконечно считать от единицы до трех и от трех вновь до единицы в обратном порядке.
Кроме того, ни один вредитель, имеющий “права доступа в систему”, никогда не воспользуется этим правом для вредительства, так как все версии следствия приведут именно к нему. Он лучше наймет как бы киллера за бутылку, каковому после постановки диода на голову просто свалится кирпич. Как и положено первичному киллеру.
Тулеев – опытный политик и сверхинформированный человек, поэтому как кошка чует, чье она мясо съела. И он знает, что как только раскопки следопытов по высочайшему указанию поведут туда, куда высочайшему надо, возникнет вопрос, почему Тулеев не углядел? Ведь явно же было видно с его высоты. Именно поэтому Тулеев вмешался, куда не следует вмешиваться, и вместе с только что упомянутым сборщиком бумажек ГИПом решил сдать недалекое (знаю) руководство “Южкузбассугля” в целом. Для самосохранения.
В целом же, преднамеренный взрыв шахты вполне возможен, ибо “восстанавливать” в ней, собственно, нечего. Я лично лет семь подряд занимался теорией проектирования и строительства таких вот как “Ульяновская” недоделанных, скороспелых шахт и знаю, что уже через месяц, если расследователи не помешают, в ней можно будет продолжать добычу угля. Конечно, усилив присмотр за проветриванием.
Что делать
Иначе бы я не начинал даже эту статью. Ныне говорят, что самолеты стали чаще падать и шахты взрываться потому, что об этом сообщается в СМИ, а дескать раньше так же было, только не сообщали. Поэтому, собственно, ничего не случилось, все о кей и можете, граждане, не волноваться. Сколько сегодня взрывается, столько же и взрывалось при коммунистах.
Я ненавижу коммунизм из-за его недостижимости и продажности коммунистов, но врать все равно нельзя, сегодня шахты взрываются в пять раз чаще, чем при коммунистах, людей гибнет минимум на 35 процентов больше. И в десять раз чаще, чем в демократических странах. А в шахтах демократических странах я был (Германия и Австралия) и знаю, что они не взрываются не из-за “новейших английских систем контроля”, каковые на 70 процентов своей цены никчемны, а совсем по другим причинам. Я их уже рассмотрел частично, теперь обозначу вновь, по порядку важности.
Только порядок важности у меня будет не по предотвращению взрывов, а по легкости достижения этой цели. Поэтому начну с самой легкой, переходя к более трудным для решения вопросам.
Зарплата. Например, в Австралии забойщик может получать за месяц до 100 тысяч австралийских долларов, а доллар этот лишь чуть-чуть уступает американскому. Правда, работа не постоянная, а по спросу японцами австралийского коксующегося угля, каковой непостоянен. Поэтому австралийские шахтеры могут не работать по месяцу и двум, не получая ни копейки и разводя от нечего делать овечек. Для собственного удовольствия, ибо мясо у них раз в десять дешевле, чем в России. Но и 100 тысяч – не безделица, на них можно и год прожить припеваючи. А за год пять месяцев они все равно работают.
Поэтому перейду к прибыли, каковая в разумных этих странах в любом случае не бывает выше 50 процентов, а на “Ульяновской” – 833 процента. Но с австралийских шахт, на которых я был, идет точно такой же уголь как с “Ульяновской” (проверено) и цена этим двум углям – одинакова, наших 1500 рублей, австралийских грубо – 50. Себестоимость добычи у нас 180 рублей, у них – 33,3 долл., чтоб получить 50 процентов прибыли, продавая уголь за 50 долл.
Затраты на заработную плату в структуре себестоимости у них в среднем 40 процентов, у шахтеров – 50 процентов, у нас я даже не хочу считать, хотя и поучится где-то 10 процентов. Таким образом, у них за добытую тонну шахтер получит 16,7 долл., у нас – 18 рублей.
Так как на “Ульяновской” та же самая “новейшая” механизация, как и в Австралии, там и там каждый шахтер добудет по 3000 тонн. Австралиец заработает за месяц 50 тысяч долл., россиянин – 50 тысячи рублей. Что в 25 раз меньше. Поэтому прибыль хозяина в Австралии 50 процентов, у российского людоеда 833 процента. Но не это главное.
Австралиец получит эти деньги повременно, так как хозяин из собственной шкуры вылезет, чтоб его рабочий не сидел без дела из-за отключенной “новейшей системой” электроэнергии. А российский людоед не заплатит своему рабу ни копейки, пока раб не пойдет и не вставит диод в эту хитроумную систему. Чтоб получить ценою своей жизни в 25 раз меньше австралийца.
Заметьте, что надо сделать, чтоб россиянин не вставлял диод, а получал как австралиец? Какие затраты Россия должна понести? – ноль целых и ноль десятых рубля. Надо просто подлецам из Думы написать закон, ограничивающий жажду прибыли. Ведь австралийская “Дума” его написала, значит, не квантовая механика в натуральную величину. И даже не бином Ньютона.
Разврат сдельной оплаты труда. У австралийцев хоть и повременная оплата, но она не с потолка взята. Есть минимум по закону, остальное хозяин доплачивает шахтеру по результатам месяца, ориентируясь на максимально возможную себе прибыль, а прибыль эта согласно закону тем больше, чем он больше заплатит своим шахтерам. Эта, на первый взгляд, несовместимая проблема так тонко решена, что можете не сомневаться, что это именно так. Но не в этом дело.
Когда австралийский хозяин платит своим рабочим повременно и немало, как следует из выше изложенного, все риски простоев он берет на себя. Поэтому он умен и толков, он наизнанку выворачивается, чтоб рабочие его не просиживали рабочее время. И именно хозяин пойдет и вставит диод, а не рабочий. Но за диод, если что случится, ему дадут лет пятьдесят или сто тюрьмы, поэтому даже мысль такая у него не возникнет. Ведь прокурор априори не будет подозревать многочисленных работяг, им ведь это незачем, а уж одного подозреваемого и именно хозяина проще пареной репы раскрутить следствию.
Российский рабовладелец все риски простоя перекладывает на своих рабов сдельной оплатой труда. Но что может сделать этот раб по совершенствованию технологии, техники и организации производства, ведь от всего этого вожжи в руках хозяина. В результате раб может только быстрей махать лопатой или, плюнув на свою проклятую жизнь, пойти и вставить диод. Чтоб дети хотя бы не подохли с голоду, ну и “Москвича” охота купить.
Именно от этой сдельной системы ни техника, ни технология, ни организация труда в России не совершенствуется, рабовладельцу на это плевать при таких-то 833-процентных прибылях, а раб, если и захочет, все равно ничего не сможет сделать.
Вновь спросите себя: сколько надо людоедскому нашему государству затратить рублей на переход к повременной оплате труда? – Вновь ноль целых и ноль десятых. Надо всего лишь написать бумажку о запрете сдельной оплаты труда, как ведущую к застою средств производства, застою научно-технического прогресса, к смертельной опасности сограждан.
Конечно, людоеды тут же возгудят, что надо “провести эксперимент” лет на тридцать, а тогда уж решение принять “не ранее” 3000-го года. А вы, суки, сделайте сегодня, и недели не пройдет, как людоеды найдут решения всех проблем, ведь не дураки же они на самом-то деле, они ведь только ожиревшие, развращенные ленивые свиньи, которым из Кремля падает осанна, черт бы ее побрал.
Профессиональное образование. Бывая в шахтах Рура, я специально интересовался этим вопросом, и был ошарашен. Хотя отлично знал и ранее, что теория нужна только шахтным электрослесарям, больше никому из шахтеров, ибо все их знания и умения идут стопроцентно из практики работы и заботы старших товарищей. Типа умения “слушать кровлю”, чтоб знать, когда она упадет тебе на голову.
А у нас что? Несколько лет “учат” крепить выработки на бумаге, рубить уголь на картинке, 80 процентов времени посвящая вдалбливанию дурости, что наша Родина – лучшая в мире. Приходит этот “специалист” в шахту с “дипломом” и не может попасть по натуральному гвоздю молотком, кайлом три раза в одну и ту же точку. И комбайн такой “английский Джой” они “не проходили”, и “новейшую систему” в первый раз увидели, потому как учили их по “Арифметике Магницкого” конца 17 века. Но абсолютно не учили безопасности, особенно на натуре, если не считать множество никчемных кабинетных цифр, таких, например, как минимальное расстояние между ступеньками лестницы и ее минимальную ширину.
В Германии шахтеров учат только одному, притом за одну – две недели. Притом в натуральной шахте, только без кровли, так что ходят они по ней при солнышке. И через каждые 15 минут меняют ситуацию. Например, ткнут носом в закуток и скажут: за углом – пожар, что ты будешь делать, покажи. И если дурень побежит, хотя бы и в нужную сторону, но забудет распечатать противогаз и включиться в него – ставят двойку. И даже, если взял загубник противогаза в рот, но забыл ноздри зажать специальным зажимчиком, болтающимся на противогазе – тоже двойка. И так по всем стандартным ситуациям, до автоматизма, а ситуаций таких не так уж и много. Все остальное познается на рабочем месте и за зарплату, только за маленькую, пока не сдашь спецэкзамен, а то, что недоплачивают тебе – переплачивают тому прожженному старичку, который рядом с тобой вкалывает и учит специфическому шахтерскому уму-разуму.
Немецкие шахтеры стопроцентно не умнее наших, я бы сказал, даже глупее, так как работа непрестижная, не белые воротнички и даже не синие. Тогда как у нас за “длинным рублем” (кавычки после предыдущего понятны?) в шахту идут даже очень неглупые люди. Аз есмъ, например. Но даже глупые немцы настолько поднаторели в аварийных и предаварийных ситуациях на подсознательном уже уровне, что не суетятся при авариях, а действуют как роботы, правильно и неуклонно. И если, например, кто-нибудь скажет соседу, что можно поставить диод в “новейшую систему”, сосед его тут же и сдаст в полицию, из чувства самосохранения.
И тут я не буду уж вас спрашивать, сколько надо нашему людоедскому государству денег на такое образование, ибо вы не знаете, а я знаю – раз в десять меньше. Так что ж не экономят? – А зачем экономить? Государству и так хорошо, а шахты пусть взрываются – форс-мажор будет, кредиты можно не отдавать и уголь не поставлять по контрактам. А шахтеров чего ж жалеть, 100 тысяч рублей дадут, и пусть семья рожает нового, доводит его до 18-летней кондиции и поставляет людоедам как дрова.
Компенсация, страховка. А вот в Америке за погибшего в авиакатастрофе родня получит 3 млн. долларов, за шахтера – еще больше. Поэтому в России при добыче каждого миллиона тонн угля погибает 1,35 шахтера, а в Америке 0,00000002 шахтера (нули пересчитали?), если не пересчитали, то – в 67 миллионов раз меньше. Но и это еще не все. При коммунистах на миллион тонн угля погибал один шахтер, а сегодня на 35 процентов больше.
Прибыль людоеда на одной тонне угля, как я уже сказал, 1500 – 180 = 1320 рублей. Делим “компенсацию за труп” в 100 000 рублей на прибыль с одной тонны 1320 = 76 тонн. Это есть “самоокупаемость” шахтера в натуральном выражении. Но именно примерно столько шахтер добывает за смену. То есть, за смену шахтер окупает себя и его уже можно убивать, убытка не будет. А если он умудрится прожить неделю, то прибыли принесет 76 х 7 х 1320 = ровно 702 тысячи 240 рублей, почти миллион.
Я это к тому клоню, что людоедам страховать жизнь шахтера ни к чему. Уж неделю-то шахтер проживет не взорвавшись – точно. К тому же, из 700 тысяч рублей прибыли, принесенной шахтером людоеду за неделю, людоеду не жалко 100 тысяч бросить семье на “воспроизводство” шахтера.
Именно поэтому людоеду достаточно имитировать безопасность такими вот “современными английскими системами”, попутно уворовывая и с их приобретения, но отнюдь не заниматься безопасностью всерьез.
Контроль. Но ведь у государства есть армия контролеров под командованием К.Б. Пуликовского, называется “Ростехнадзор”, врученная ему в виде подарка. После того как он – генерал-майор, командующий группировкой “Север” “по овладению городом Грозный 30.12.94” этим городом так и не овладел. Несмотря на (кавычки открываются):
сводный отряд 131 омсбр 67 АК СКВО (1469 чел, 20 танков, 42 БМП, 16 орудий/минометов);
81 мсп 90 тд ПриВО (1331 чел., 31 танк, 96 БМП, 24 орудия/миномета);
276 мсп 34 мсд УрВО (1297 чел., 31 танк, 73 БМП, 24 орудия)
131 омсбр (без мсб);
81 мсп (без мсб) и 276 мсп;
2 мсб 131 омсбр и 1 мсб 81 мсп (кавычки закрываются).
Я хочу сказать, что К.Б. Пуликовский вовсе даже не специалист по предотвращению взрывов, он, напротив, специалист по организации взрывов. И еще кое-чего.
Например, две строчки из интервью К.Б. Пуликовского как раз перед взрывом “Ульяновской” (http://rtn.gov12.ru/index.php?module=NewsLine¶m=ViewNewsDetail&id=155&start=0) (кавычки открываются):
– Каким объектам “Ростехнадзор” уделяет особо пристальное внимание?
– Одним из главных таких объектов станет в 2007 году олимпийский комплекс в Сочи. Олимпийские игры должны пройти именно в России (кавычки закрываются).
Вот почти сразу же после этих слов и взорвалась “Ульяновская”. Из чего вы должны понять, что страховка бывает физическая и денежная. Вернемся к денежной.
Денежная страховка. Нет, я не призываю ни государство-людоед, ни людоедов-предпринимателей страховать шахтеров. Я просто спрашиваю их, почему жизнь россиянина такая дешевая? Катастрофически дешевая, дешевле американской ровно в 750 раз. И раса у нас одинаковая, и Сан-Франциско – бывший наш город, не говоря уж об Аляске. У нас же только способ правления народом разный, но от способа правления цена ведь не должна зависеть. Так не только коммунисты говорят, но и все до одного экономисты.
Да, при социализме цены на все, включая жизнь, Госплан планировал и иногда ошибался, но у нас же ныне капитализм как в Америке, свободный рынок, на каковом баланс спроса и предложения определяет цену, включая жизнь. Что? Баланс этот не работает? Но тогда у нас не капитализм, а рабство.
Вот я в очередной, наверное уже в сотый раз, доказал что общественно-экономические формации начались с капитализма, когда не было государств, а было только торговое племя. Потом, когда казаки-разбойники создали государство, капитализм разбойники переделали в феодализм. А уж когда разбойники стали совершенствовать государство, у них получилось рабство. Правда, не у всех, но это долго объяснять на примере Первозакония, Второзакония и Моисея, так что загляните в доказательства сами, а я адреса дам: http://www.borsin1.narod.ru/ http://zhurnal.lib.ru/s/sinjukow_b_p/ http://borsin.jino-net.ru/
То есть надо требовать с капиталиста полную цену погибшего шахтера (не смущайтесь, при капитализме и рыночной экономике все имеет цену), такую как в Америке, а уж он пусть ее платит из собственного кармана. И я ни капли не сомневаюсь, что капиталист бегом побежит страховать вашу жизнь в ближайшую страховую контору, так как никаких прибылей не хватит, чтоб платить нормальную цену за жизнь. И, кроме того, не лапшу будет вешать на ваши уши типа “новейшей английской системы”, а серьезно примется за безопасность, так как страховые компании тоже не дураки и поднимут страховой процент. Но главное не в этом, хотя вам будет приятно и без дальнейших разъяснений.
Дело в том, что государству это не будет стоить ни копейки. Так почему же государство не скажет своим шестеркам в Думе, дескать, олухи, сделайте так и так. Но не сказало же государство. Значит, государство само – людоед. Что и требовалось доказать.
Контроль метана. Это первое и главное, что требует денег, так как взрыв пыли от метана зависит, на остальном я не буду останавливаться. Но деньги эти не такие уж большие, так как безденежные средства, рассмотренные выше, здорово сократят расходы.
Больше денег нужно большое желание, например, у генерала от “Ростехнадзора” К.Б. Пуликовского, каковой вместе с Путиным никак не может оторваться от вполне идиотской мечты об Олимпийских играх в Сочи.
Только дурак или преступник думает, что контроль метана определяется дорогущей “новейшей английской системой”, но я уже об этом сказал.
Во-первых, контроль определяется даже не расчетом ГИПа в проекте газовыделения, так как сама методика расчета вполне идиотская, вернее недоделанная, ибо никто не может сказать определенного о цунами или извержении вулкана до того как события эти произойдут.
Во-вторых, ГИП должен предусмотреть резерв вентиляционной системы, чтоб производительность ее можно было регулировать примерно как это делают реостатом в электрической лампочке. И если этого нет, генерал от “Ростехнадзора” К.Б. Пуликовский должен запретить ввод шахты в эксплуатацию, а если не запретил, и шахта взорвалась, должен сесть в тюрьму.
Ибо кто же ГИПу позволит тратить капиталистические деньги на “никчемный” резерв? Ведь это – деньги, а капиталист их не хочет платить, вдруг есть бог и он его шахту бережет. Тогда ГИП должен снять свою подпись с проекта, но он такой бедный и несчастный, что за пару сотен долларов он вновь ее поставит. И если не он (его просто вообще выгонят на улицу), так кто-нибудь другой, еще более несчастный, с пятком детишек на иждивении. Вот это и есть стрелочники.
В-третьих, надо написать простенький закон на пол-странички “Запрет назначения стрелочников” с резюме – 10 лет каторги. За все должен отвечать в рамках компании ее владелец, в рамках “Ростехнадзора” К.Б. Пуликовский, в рамках государства – президент. Причем не умозрительно самоизвиняюще, типа “вот тут мы не смогли предусмотреть, так как нам помешал террорист Басаев”, а как за убийство. По тому же Уголовному кодексу, по которому судят нас.
