Октябрь-ноябрь 2001 г.
С 10 по 15 октября 2001года в с. Цоцин-Юрт Курчалоевского района проводилась операция по проверке паспортного режима или так называемая “зачистка”.
Село было блокировано большим количеством бронетехники, по не уточнённым данным к Цоцин-Юрту было подтянуто до 500 военных грузовиков, танков, бронетранспортеров и БМП.
Операция проходила по уже привычному в Чечне сценарию – людей выводили из домов, сгоняли на окраину села, в поле, где и проводилась проверка паспортов. На проведение этой процедуры потребовалось два дня, и всё это время многие люди провели под открытым небом. В ходе проверки были задержаны 37 человек. Все задержанные подверглись избиениям и пыткам. Особо жестоко были избиты Магомед Мутаев и его сын, а также Асламбек Хадаев, которого российские военнослужащие били молотком по голове (после освобождения врачи в трех местах ему на голову наложили швы). После 15 октября большинство задержанных вернулось домой.
Однако, до сих пор неизвестно место нахождение задержанных Ислама Джамбекова, Мухади Хамзатова и несовершеннолетнего Мандиева. Мандиева. По словам очевидцев избивали их особо жестоко.
При попытке вступиться за избиваемого родственника были ранены две местные жительницы: Бирлант Джаналиева (по мужу – Вахаева) и Седа Орцуева. Российские военные открыли по ним огонь из подствольного гранатомета. А потом сами же доставили их в больницу райцентра Курчалой.
Во время проведения “зачистки” было зафиксированы многочисленные случаи грабежей со стороны российских военных. В домах местных жителей военнослужащие забирали ценные вещи: ковры, видео- и аудиоаппаратуру, женские украшения и т.д.
Кроме того, военнослужащие ограбили мельницу, расположенную на окраине села. Украденную оттуда муку они возили на двух БТРах по селу и предлагали местным жителям ее купить, сначала по 200 рублей за мешок (рыночная стоимость – 250-270 руб.), а затем и по 100-150 рублей.
У многих жителей были подожжены заготовленные на зиму скирды сена. На окраине села, военные взорвали пустующий дом.
На окраине Цоцин-Юрта расположены кустарные установки для переработки нефти. Вначале военными были уничтожены емкости для хранения нефти. Затем группа военнослужащих, во главе которой были офицеры, приступила к вымогательству денег у переработчиков нефти, угрожая в противном случае взорвать не только установки по производству суррогатного бензина, но и их дома. Угрозы эти действовали безотказно.
Пожелавший остаться неизвестным житель Цоцин-Юрта рассказал о том, что происходило во дворе его дома. На второй день “зачистки” туда вошли около десятка российских военнослужащих. Указывая на цистерну для перевозки нефти, один из них, видимо офицер, поинтересовался у хозяина дома, сколько тот сможет заплатить за то, чтобы они ее не подорвали. Военный был искренне возмущен, когда хозяин дома предложил ему 200 рублей. В результате последовавшего за этим торга он согласился взять 2000 рублей.
За всё время “зачистки” сельское стадо не выгонялось на пастбище и, тем не менее, было убито около 100 голов скота. Убитых животных военные увозили себе на пропитание.
По ночам периодически военные открывали беспорядочную стрельбу по крышам и окнам жилых домов.
Все, без исключения, представители силовых структур РФ, задействованные в операции, разговаривали матом, и многие из них находились в нетрезвом состоянии.
В адрес местных жителей со стороны солдат часто раздавались подобного рода угрозы: “До весны вас будем “чистить”, а потом всех вышлем в Сибирь”; “Уезжайте, пока всех вас не перебили”; “Убивали и будем вас убивать” и т.д.
По заявлениям военных источников, в ходе операции в селе были найдены схроны и тайники, в которых находилось большое количество оружия и боеприпасов. Были убиты семь участников незаконных вооруженных формирований. Впрочем, местные жители утверждают, что убитые в ходе “зачистки” семь человек были не боевиками, а жителями соседних сел, работающими в Цоцин-Юрте на добыче и переработке нефти. Он пытались скрыться и были при этом застрелены.
Один военнослужащий внутренних войск получил ранение при вскрытии тайника, в котором на “растяжке” был установлен автомат Калашникова, что предполагало автоматический выстрел без участия человека.
7 ноября с утра село Цоцин-Юрт района было блокировано российскими военными. Около 12.00 военные приступили к проведению “зачистки”. Спецоперация в селе продолжалась до 12 ноября.
В операции принимали участие военный комендант Курчалоевского района Терентьев, и начальника ФСБ по этому же району.
В это время в селе оказалось 70 человек неместных жителей, находившихся здесь проездом. Много людей в тот день приехали на похороны местного муллы, умершего накануне. Два дня село находилось в блокаде: никого не пропускали и не выпускали.
Не выпустили даже беременную женщину, которая нуждалась в срочной квалифицированной медицинской помощи. И только 9 ноября со стороны Курчалоя с наступлением темноты стали пропускать детей и женщин. За 5 дней “зачистки” только на одной улицы было задержано 30 человек. С улицы Заречная, например, было увезено всё мужское население. Их отвезли на мельницу, где в течение 3 суток допрашивали, избивая и применяя пытки. Большинство задержанных людей затем были отпущены за выкуп. Однако после завершения “зачистки” 16 человек военные увезли с собой.
В ходе “зачистки” был убит один местный житель. Военные утверждают, что убитый являлся боевиком, однако, население села не согласно с этим утверждением Во всяком случае утверждают, что Буйвасар Усманов, 1977 г.р., не оказывал сопротивления. Военнослужащие открыли огонь и ранили его в ногу. Парень спрятался в стоге сена. Заметив это, военные обстреляли стог из гранатомета. Сено загорелось. Раненый сгорел заживо.
В ходе “зачистки” были зафиксированы факты вооруженного грабежа со стороны российских военных. Из домов местных жителей они выносили вещи, от предметов личной гигиены и до видео- и телеаппаратуры и бытовой техники включительно. Солдаты забирали из домов продукты питания, резали крупнорогатый скот. То имущество, которое они не могли увезти, приводилось в негодность: уничтожались автомобили, сжигалось сено, ломали мебель и т.д.
Значительный ущерб нанесен следующим домовладениям: Ибрагимовых по ул. Степная (дом взорвали); Якуба Асхабова по ул. Чапаева (дом взорван, кроме того у него военные зарезали 2 коровы,); Ахмадовых (зарезали несколько овец и 1 корову); Маидиевых; Сайпуди Магомадова по ул. Советская; Исы Азизова по ул. Советская; Буцала Мешиева по ул. Гагарина.
Ещё один дом был ограблен и взорван на ул. Заречная. Его хозяйка находится на лечении в г. Астрахань.
Жители с. Цоцан-Юрт свидетельствуют, что военные вели себя грубо, оскорбляли и издевались над местными жителями. В селе были отмечены случаи, когда военные предлагали купить боеприпасы, в противном случае угрожая задержать человека за незаконное хранение оружия.
21 ноября между 17.00 и 18.00 вечера задержанные в Цоцин-Юрте в ходе последней “зачистки” 16 человек были освобождены. Большинство – за денежный выкуп. Сотрудники комендатуры в Курчалое, в здании которой они содержались, получили за них по 5000 рублей.
Позже всех, уже в потемках, они освободили Айнди Хамирзаева. Его погрузили в автобус, подогнанный к воротам комендатуры.
У А.Хамирзаева был сломан указательный палец на одной из рук, а другие – обожжены. Обожжены были и пятки его ног. Он сразу же был доставлен в реанимационное отделение Курчалоевской больницы.
Показания жителей с.Цоцин-Юрт.
Показания Халипат Абумуслимовны Ахьядовой, 1959 г.р., проживающей в селе Цоцин-Юрт на ул. Советская. Вместе с ней там же живут дети и больная жена брата, погибшего в 1996 году. Дети: девочка, 1992 г.р., мальчики – 8 и 5 лет:
“9 ноября во время “зачистки” был задержан мой брат, Муса Ахьядов. Ему 39 лет и он – отец 5 детей. У Мусы имеется справка подтверждающая, что он психический больной, она выдана в 1984 году. Вечером того же дня, после сильных побоев, военные отпустили его. Паспорт и справку о болезни они ему не вернули.
“Зачистка” началась утром, в 9:00. В моем доме и в доме Мусы военные провели обыски и забрали много вещей: телевизоры, посуду, постельное белье и т.д. Жену погибшего брата они заставили выкупить свой же телевизор. Ей пришлось заплатить военным 1000 рублей, иначе они грозились увезти телевизор с собой.
Грабежи на нашей улице начались после того, как они задержали здесь всех мужчин. Их посадили в автобус, принадлежащий моему соседу Исмаилову – водителю элеватора, и увезли к месту дислокации бригады МВД на въезде в Цоцин-Юрт. Это рядом с блокпостом.
Отвезти людей к этому месту военные заставили самого хозяина автобуса, после чего уже к вечеру отпустили его.
За 11 человек, задержанных во время “зачистки” в нашем селе, их родственники заплатили по 5000 рублей. Только после этого их отпустили из Курчалоевской комендатуры. Держали там 10 дней. Но трем из них, Эрисханову и двум Султановым, они документы не вернули.
Во время обысков во двор проверяемых домов загонялись автомашины “УРАЛ” или “КАМАЗ” и солдаты погружали в них наиболее ценное имущество: ковры, мебель, стройматериалы, видео- и аудио аппаратура и т.д. При этом соседей не пускали друг к другу.”
Показания Малики Орцуевой, 1940 г.р., проживающей в с.Цоцин-Юрт на ул. Мира, 11:
“13 октября в селе началась “зачистка”. Военные появились у нашего дома около 12.00 дня.
Со мной во дворе были мои сыновья 1975 г.р. и 1986 г.р, 19-летняя дочь Седа, а также Бирлант Джаналиева и её сын.
Я живу на окраине села недалеко от незастроенных участков. Еще ближе к участкам находится дом Аюба Орцуева. Он сын моего свояка.
Военные сразу же ворвались к нему во двор и избили его.
Затем уложили на землю его жену с сыном, а самого с завязанными руками и глазами вывели со двора.
Они остановились рядом с бронетранспортером и с новой силой стали избивать Аюба.
Один из военных, как и другие женщины с нашей улицы, я видела это своими глазами, бил его молотком по ребрам. Потом он говорил, что у него сломаны несколько ребер и нос.
Мы бросились Аюбу на выручку. Но военные приказали не подходить к ним близко, а потом выстрелили в толпу из подствольника (подствольного гранатомета). Седа (Орцуева) и Бирлант Джаналиева были ранены. Снаряд не разорвался, и только поэтому жертв было меньше.
Военные отвезли раненых женщин к себе, оказали им первую помощь и переправили в Курчалоевскую больницу.
А Аюба Орцуева они доставили в воинскую часть между селами Майртуп и Курчалой.
Держали его в поле и пытали током, заводя под навес. До 18 октября его держали там вместе с другими задержанными в селе людьми. Все это время они не снимали с его глаз повязки.
Их там было 37 человек, не вернулись домой Мухади Хамзатов, 1971 г.р., и Асламбек Дашазаев, 1980 г.р.
Это раньше военные брали деньги и уходили. Тогда в селе топили нефть и у людей были деньги. Сейчас забирают продукты питания, аппаратуру, сдирают занавески и рвут мебель. Для этого у каждого из них с собой имеются ножи. Матерятся. Стоит сказать, чтобы не забирали вещи, хватают мужчин и говорят, что возьмут тогда их. Военные забрали из нашего дома всю муку, сахар и банки с консервами, что не могли увезти, разбили. Во дворе они ловили куриц.
Почти все были в масках”.
Показания Бирлант Джаналиевой, 1966 г.р.:
“В Курчалоевский стационар меня и Седу доставили на БТРе.
В первую же ночь нам обеим сделали операции. Но на второй день (т.е. 14 октября) больница оказалась заблокированной, так как и в Курчалое начались “зачистки”. Врачи в течение 4-х дней не пропускались военными в больницу.
Сами же они находились в ней почти все время, вламывались в палаты, стояли и курили в коридорах. Матерились и угрожали больным.
В больнице находился один врач, Саламу из Майртупа. Военные таскали его по двору, утверждая, что нашли где-то оружие, и он якобы должен объяснить, откуда оно здесь появилось. Все это было неправдой, они просто издевались над ним.
В нашей палате было 4 женщины, все – с огнестрельными ранениями. Одна была ранена в Курчалое, её при нас уже привезли, другая, 25- летняя Куржан, живет в Майртупе. В июне после убийства военными 10-летнего мальчика в этом селе состоялся митинг протеста. Митинг расстреляли, а Куржан была ранена в коленную чашечку. В палате лежала и я с Седой Орцуевой. Мы закрывали дверь в палату, но военные выбивали ее и спрашивали, почему мы ранены. Делали это по несколько раз за день. Когда рассказывали о том, при каких обстоятельствах были получены нами ранения, они почти всегда говорили: “Жаль, что не добили”.
В больнице нам нечем было питаться, а родственники в результате “зачистки” села, а после ее завершения и из-за регулярных перекрытий дорог, ведущих в райцентр, не могли приехать.
Поэтому врач перевязал нас с Асет и 20 октября перевез в Цоцин-Юртовскую больницу.
До 6 ноября мы были там, но закончить лечение не смогли, так как село уже блокировали военные и мы сочли за лучшее уйти домой.
В Цоцин-Юрте началась повторная “зачистка” и военные выкинули нас оттуда. Поэтому мы приехали в Назрань”.
Выписка из истории болезни №264:
“Джаналиева Бирлант Магомедовна, 1966 г.р., место жительства с.Цоцин-Юрт Курчалоевского район ЧР, время нахождения в стационаре с 20.10.01 по 6.11.01, получила сквозное огнестрельное (пулевое) ранение передне-брюшной с повреждением подкожной клетчатки мышц, непроникающее в брюшную полость”.
Выписка подписана врачом Цоцин-Юртовской участковой больницы Алауди Нурадиевичем Албековым.
Показания Хеды Рискиевой:
“6 или 7 октября ночью в мой двор и двор моей соседки Зулай Абдулкадыровой упали минометные снаряды. Одна из мин попала в дом, в котором, кроме моей, проживали еще две семьи, и разрушила его. В результате взрывов обрушился и навес.
У З. Абдулкадыровой взрывом уничтожен торговый ларек, в котором находились продукты питания на сумму более чем 24 тысячи рублей. То, что осталось в ларьке, во время октябрьской “зачистки” увезли военнослужащие.
Была ранена я и двое моих детей: полуторалетний Расул и Макка, которой идет 3 год.
Как только послышались звуки близких разрывов, я попыталась поднять их с постели, и невольно заслонила собою. Осколки детей почти не задели, но я получила 21 ранение и два дня была без сознания.
Обстрел велся со стороны части МВД, которая теперь дислоцируется на окраине села в местности, где раньше располагалась полевая бригада местного госхоза.
На следующий день жители села ходили на блокпост и потребовали прекращения обстрелов. Но военные заявили им, что “стреляли, стреляем, и будем стрелять”. Они при этом смеялись.
В тот же вечер они снова обстреляли село из минометов. Среди жителей на этот раз пострадавших не было, но погиб домашний скот и разрушены десятки домов.
Я провела в сельской больнице 20 дней, но все осколки врачи удалить не смогли.
Октябрьская “зачистки” началась, когда я еще находилась там. Военнослужащие в масках зашли в палаты и стали допытываться у больных, где они получили свои раны. Врач, а его звали Билал, сказал мне, чтобы я утверждала, будто меня покусали собаки.
Но этого и не понадобилось: Билал не пустил их в нашу палату, заявив, что там находится тяжелый больной.
Военные произвели в больнице проверки, раскидали матрасы, подушки, пытались вскрыть плиточный пол, заявляя, что там находится оружие. В некоторых местах плитки были ими сломаны. Из операционной палаты, говорили потом, военные увезли медицинское оборудование, инструменты и лекарства. Забрали бинты. Разбили на всех окнах стекла.
Билал был избит ими, а водителя машины “скорой помощи” военные уложили на землю и избили прикладами автоматов. После этого они забрали из машины медицинские носилки.
Из больницы увезен рентген-аппарат. Почти на всех дверях военными были выбиты замки, а сами двери сломаны.
Всю неделю, пока шли “зачистки” врачи не покидали больницу. Пытались оказать помощь и старым больным, и тем, кто поступал в больницу позднее. Лекарства на это нашлись.
Дело в том, что врачи спрятали часть медикаментов в домах местных жителей. У некоторых они сохранились.
60-летнего Ильяса, у которого в доме была спрятана небольшая партия лекарств и кроватей для больницы, военные задержали и увезли с собой. Он был избит ими, а потом все же отпущен. Кровати и лекарства военные изъяли, хотя на них имелись соответствующие документы.
Во время ноябрьской “зачистки” я была уже дома. Военные увидели мой разрушенный дом, разбитые двери и окна, и спросили, как это случилось.
Когда я рассказала им об обстреле, они заявили, что, скорее всего, “боевики обстреляли военных, ну они и ответили им”…
Они спросили меня, где мой муж, потребовали документы у дочери. Увидели моих детей и говорят: “у всех у вас есть дети, а мужей нет, как так бывает?”
Пришлось объяснить, что муж попал в аварию и умер 10 лет назад.
У моей соседки Зулай Абдулкадыровой военные забрали упаковки с минеральной водой, магнитофон и видеомагнитофон.
Она попыталась предотвратить кражу, загородила им путь и сказала, что не позволит вынести своего имущества. Но это не помогло.
“Зачистку” в ноябре проводили “срочники”, молодые совсем ребята. Зулай спросила их: “Что, и вас научили воровать?” Они ответили, что их учат всему.
И вот еще. 8 октября российские военные увезли из нашего села Али Идигова. На улице рядом со своим двором он ремонтировал мотоцикл. Намереваясь разогнать и завести его, он выкатил мотоцикл на дамбу. В это время к нему подъехали на легковой автомашине неизвестные военные. Они позвали Али, усадили его в салон и уехали.
Труп Али Идигова нашли на днях жители села Иласхан-Юрт. Он был зарыт в землю возле воинской части, которая располагается на окраине этого населенного пункта на территории бывшей сельскохозяйственной бригады.
Военные долго не подпускали к этому месту людей, утверждая, что там находятся мины. А когда разрешили, то там были обнаружены трупы убитых ими людей.
Останки А.Идигова сперва похоронили в Иласхан-Юрте, а потом перенесли на кладбище Цоцин-Юрта”.
Показания Саман Ахматовой, 1949 г.р., проживающей в селе Цоцин-Юрт Курчалоевского района на ул. Степная:
“У меня старая 84-летняя мать, на её пенсию мы и живем. Единственный сын погиб в августе 1996 года. То, что вытворяют в Цоцин-Юрте русские, не поддается описанию.
7 ноября в селе проводилась “зачистка”, ворвавшись в дом, военные ограбили нас. Они угнали быка, забрали все продукты: масло, сахар, рис, картофель, муку и соленья. Затем унесли и электрогенератор.
В день “зачистки” соседка, оставив у нас своих детей полутора- и двух лет, поехала к родителям. Несколько раз военные ставили меня к стенке и грозились расстрелять, если не назову фамилии боевиков. На руках у меня в это время был ребенок моей соседки, другой – стоял рядом со мной и автоматы были наведены и на него. Этому есть многочисленные свидетели – мои соседи.
С утра до самого вечера десятки военных находились у нас во дворе, обыскивая его при помощи металлоискателя. Искали они оружие.
Вообще у нас, а живем мы на окраине села, побывали три группы русских. Сначала пришли молодые, наверное, это были “срочники”. Они просто проверили нас и ушли.
Вторые были постарше и тоже вели себя нормально.
А третьи – эти прямо бандиты. Возраст у них, примерно, от 35 и до 50 лет. Они все были пьяные, грубили и ругались матом. Забрали все, что было в доме, и грозили расстрелять нас с матерью (живем мы с ней вдвоем), если не скажем, где наши мужчины, куда мы деваем молодых парней и т.д.
В тот же вечер русские взорвали наш дом, выведя нас за пределы двора. До этого унесли два ковра и другие вещи, представлявшие не очень большую ценность.
Мать у меня – знатный овощевод, имела награды: “Орден Ленина”, орден “Октябрьской революции”, “Герой социалистического труда” и “Знак почета”. Являлась долгое время депутатом районного Совета. Все ее награды сгорели, все пропало.
Русские говорят, что воюют с терроризмом. На самом деле они сами являются и террористами, и бандитами. У нас они требовали, например, требовали водку и анашу.
В “зачистке” участвовали 33 бригада и подразделения ФСб. Номера техники были замазаны, но на одном бронетранспортеров и БМП удалось разглядеть цифры 210 и 218”.
Показания Хеди Кукаевой, 1937 г.р., проживающей в с. Цоцин-Юрт Курчалоевского района:
“Осенью 2000 года, где-то к концу сентября, я поехала в Гудермес к брату. В центре города, увидев толпу женщин, митинговавших против произвола и насилия российской армии, присоединились к ним. Вскоре туда приехали на машинах “УАЗ” сотрудники 6 отдела, чеченцы. Пытаясь разогнать митинг, они набросились на людей, и стали избивать их дубинками.
Когда они потащили старика, я обратилась к ним и попросила, чтобы они не трогали его.
Но сотрудники 6 отдела стали сгонять женщин в кучу.
Среди них, шестерых, оказалась и я. Седьмым был старый мужчина. Нас избили дубинками, хотя я и просила не делать этого, так как совсем недавно перенесла операцию на животе.
Среди задержанных были в основном женщины из Аргуна и Джалки.
Нас привезли в какое-то здание (комендатура или милиция, я не знаю) и посадили в камеру.
В нашей камере, рассчитанной на четыре человека, нас оказалось трое.
Охраняли нас русские, сотрудники 6 отдела передали нас им.
В камере нас продержали 10 дней. Водили на допросы, спрашивали, кто организовал акцию протеста, сколько заплатили за участие в ней. Пугали, что если не расскажем обо всем этом, то посадят по статье. Обещали, что отпустят, даже отвезут домой, заплатив деньги, если расскажем всю “правду”.
Мои родственники узнали, что я задержана, на восьмые сутки они установили мое местонахождение. На одиннадцатый день заключения меня освободили.
Русские обращались с нами, с женщинами, не плохо. Мы пострадали, когда забирали с митинга. Сотрудники 6 отдела зверски избили нас, одной из женщин, старой и больной, они отбили почки и сломали ребра.
Во время последней “зачистки” в селе российские военные увезли из нашего дома все имущество и продукты. Сломали окна и двери. Сейчас мы живем в чужом доме”.
Показания Амхада Вахаева,1963 г.р., проживающий в с.Цоцин-Юрт Курчалоевского района:
“… При проверках русские издевались над людьми. Вскрывали полы в домах, пробивали в стенах дыры якобы в поисках “тайников”. Высыпали на землю муку и сахар или перемешивали их.
Они избили и меня за то, что сделал замечание. Четверо военных ударом приклада сбили меня с ног и избили ногами. Все это произошло на глазах моих детей. Не забрали только потому, что была ранена жена. Они отобрали документы и номера моей машины, и мне их потом пришлось выкупать…”
Материал сайта memo.ru
