Недавно торжественно отметившее своё 95-летие Московское высшее общевойсковое командное училище берёт начало от 1-й Московской революционной пулемётной школы, созданной по личному указанию Ленина в 1917 году и через полгода объединённой со 2-й Московской пулемётной школой в 1-е Московские советские пулемётные курсы командного состава РККА. В канун 1919 года у курсантов появилась новая почётная обязанность – несение караульной службы по охране Кремля и находившихся в нём правительственных учреждений. После слияния в январе 1919 года со 2-ми Московскими пулемётными курсами курсанты были расквартированы непосредственно в Кремле. А как охрана правительственных учреждений и первых лиц государства выстраивалась до революции? Об этом сегодня знают немногие. И почти начисто забыта особая рота дворцовых гренадер, более известная как «золотая рота», созданная по инициативе императора Николая I именным указом от 2 октября 1827 года № 1436 из рядовых лейб-гвардейцев, «кои бывали в походах против неприятеля» и «оказали мужество» на полях сражений, а также «имеют знаки отличия».
Первый состав роты включал «цвет и гордость гвардейских полков». Это были 120 солдат и унтер-офицеров, которые, по свидетельству современников, «в пороховом дыму, под градом пуль и гибельной картечи отстаивали честь и славу своих полковых знамён». 18 человек прибыли в роту из легендарного лейб-гвардии Преображенского полка, 17 – из лейб-гвардии Семёновского, 26 – из лейб-гвардии Измайловского, по 8 – из лейб-гвардии Егерского и Московского полков. «Красавцы и рослые молодцы» ростом не ниже 2 аршин, 9 и 5/8 вершка (184 см). 69 чинов роты дворцовых гренадер имели знаки отличия военного ордена Св. Георгия и 84 человека – знак отличия Св. Анны. При этом большинство георгиевских кавалеров получило это высокое для нижнего чина отличие за подвиги в Бородинской битве, некоторые – за битву под Лейпцигом и за сражение при Кульме.
Детального описания полного снаряжения и обмундирования роты на момент её образования не сохранилось. Обрывочные сведения, записки, воспоминания, рисунки и картины помогли авторам воссоздать внешний облик дворцовых гренадер. Литография Р. Жуковского, картина известного баталиста А. Ладюрнера «Гербовый зал Зимнего дворца», портрет М. Кулакова, парадные портреты Джорджа Доу в Военной галерее Государственного Эрмитажа и другие не только передают вид отдельных предметов снаряжения, но и создают образы мужественных, бесстрашных, опытных воинов.
Обилие золотого шитья на мундире, блеск и сияние золотых позументов сразу привлекли внимание взыскательной петербургской публики, метко окрестившей новое подразделение «золотой ротой». Командиры гвардейцев ценили желание дворцовых гренадер «служить в строевой части, которая стоит во главе всей гвардии и которая в устах народа носит громкое, хорошее имя «золотой царской роты», которая во всех отношениях службы должна быть образцом и действительно золотой не только во внешности, но и по исполнительности служебного долга и уставного порядка». Импозантные силуэты дворцовых гренадер гармонично вписались в интерьеры императорских дворцов.
Положение о роте дворцовых гренадер вменяло личному составу в обязанность содержание постоянных постов у памятников императорам и в «других местах по высшему назначению», дежурства в Зимнем дворце, Эрмитаже и всех дворцовых зданиях, выставление почётных караулов и постов при праздничных торжествах и церемониях с участием императора. Также гренадерам предписывалось присутствовать на панихидах «по усопшим Государям в дни Их кончины».
Уже в ноябре 1827 года дворцовые гренадеры приступили к несению службы по надзору за помещениями Зимнего дворца и прилегающих к нему зданий. Всего «в дежурстве гренадер» находилось 36 постов. Помимо постоянных дежурств почётные караулы и парные часовые выставлялись во время особых торжеств, балов и спектаклей. Приказом министра двора предписывалось «всякий раз, когда бывают в Петербурге благодарственные молебствия во дворцах или соборах, наряжаем был караул от роты дворцовых гренадер, который в Соборах располагать на паперти, а часовых с наружи у всех дверей». Так, в 1829 году во время одиннадцати выходов императора в Большую церковь Зимнего дворца выставлялся караул в составе 1 обер-офицера, 3 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 20—24 гренадер.
Во время большого новогоднего бала и спектакля в Эрмитажном театре рота выставляла два караула – в Тронном зале обер-офицера, 3 унтер-офицеров, барабанщика, флейтщика и 42 гренадер и в Концертном зале – обер-офицера, 3 унтер-офицеров, барабанщика, флейтщика и 18 гренадер. Кроме того, посты парных часовых были установлены в коридоре у парадной лестницы, в приказной комнате и у театра. По случаю аудиенции персидского принца, к примеру, рота содержала два почётных караула: один – в Георгиевском зале, другой – в Тронном зале.
В сентябре этого же года рота в полном составе принимала участие в большом параде войск Петербургского гарнизона на Марсовом поле по случаю заключения мира с Оттоманской Портой. Во время молебствия все чины роты были поставлены почётным караулом вокруг специально построенного для этого случая амвона, а во время прохождения церемониальным маршем дворцовые гренадеры шли во главе всех прочих частей. Крупная денежная премия, высочайше пожалованная каждому гренадеру за участие в параде, свидетельствовала о том, что император воспринимал роту дворцовых гренадер как «вполне строевую часть, способную в каждый момент нести строевую службу и, кроме того, как часть, которая по своему старшинству стоит во главе всей гвардии».
Иерархическое старшинство роты над всеми прочими полками гвардии ещё раз подтвердилось во время торжественной церемонии открытия Триумфальных ворот на Нарвской дороге, сооружённых в память побед русской гвардии в 1812—1815 годах. Именно тогда и последовало высочайшее повеление: «При прохождении Гвардии церемониальным маршем Роте Дворцовых Гренадер быть в голове всей колонны». По признанию командира роты С.А. Гринёва, «Государь всюду, где только представлялся подходящий случай, старался выдвинуть своих дворцовых гренадер — живых памятников прошедших славных побед, прославивших российское оружие».
Особое место «золотой роте» было отведено в торжественной церемонии и параде 30 августа 1834 года по случаю открытия памятника императору Александру I (Александровской колонны) в присутствии государя, всех высочайших особ, дипломатического корпуса и населения Петербурга. В мероприятии участвовало стотысячное русское войско, а также представители Прусской армии. После освящения памятника поставленная во главе всех войск рота дворцовых гренадер начала движение в дивизионной колонне церемониальным маршем «скорым шагом, к памятнику — одна, с места с барабанным боем, все прочие же войска оставались в это время на своих местах». Затем рота повернула рядами направо, вошла за ограду и заняла караул со всех четырёх сторон памятника, поставив с каждой по одному взводу на ступенях памятника. И только после этого начался общий церемониальный марш всех войск.
Бесстрашные солдаты «золотой роты» не дрогнули, оказавшись лицом к лицу со смертельной опасностью, которую в 1830 году являла собой вспыхнувшая в Петербурге эпидемия холеры. Зимний дворец оказался на осадном положении. Дежурным гренадерам было вменено в обязанность наблюдение за всеми помещениями дворца, его лестницами и коридорами, чтобы «не было лишних и посторонних людей, и если кто-либо будет замечен, что чувствует себя не совсем здоровым, такого немедленно направлять к дежурному врачу и о случившемся рапортовать по начальству». В борьбе с «азиатской гостьей» (так тогда называли холеру) пали три гренадера, но сломить боевой дух роты болезни не удалось.
Со временем права и обязанности дворцовых гренадер расширялись. «Золотой роте» были поручены забота о целости и сохранности дворцового имущества и наблюдение за камер-лакеями и нижними служителями. В приказе министра двора содержались прямые слова императора о том, что в случае если гренадер заметит «в ком-либо неблагонадёжность, наводящую подозрение, обязан немедленно доводить о том до сведения». Помимо этой постоянной и ответственной службы, рота выставляла караулы при проведении различных торжественных мероприятий в Зимнем дворце.
Дворцовым гренадерам выпала доля принять активное участие в одном из наиболее трагических событий России 1830-х годов, сегодня практически забытом. Таким событием стал пожар, почти полностью уничтоживший Зимний дворец в Петербурге в декабре 1837 года. По свидетельству очевидцев, в эту ночь зарево было так велико, что его видели крестьяне окрестных деревень и путники на дорогах за 50–70 вёрст от столицы. И хотя от огня удалось сохранить Эрмитаж, дворцовый комплекс выгорел полностью. Император Николай I лично руководил спасением обстановки дворца. Под его непосредственным руководством дворцовые гренадеры Семён Кушников, Иван Шевелев, Денис Иванов, Мартын Федоров, Лев Жихарев, поминутно рискуя жизнью, спасали от огненной стихии мебель, посуду, мраморные статуи, каменные и фарфоровые вазы, хрусталь, картины, ковры, драпировки, сундуки, бельё и одежду, книги и альбомы, туалетные и письменные принадлежности, бронзовые часы, люстры и канделябры – роскошное и ценное имущество царского жилища. Неустрашимым гренадерам удалось спасти портреты генеральской гвардии 1812 года, ризницу и образа из дворцовой церкви, императорский трон из Георгиевского зала, трон императрицы Марии Фёдоровны, все императорские регалии и бриллианты…
Пламя пожара унесло жизни трёх самоотверженных гренадер: унтер-офицера Сидора Михайлова, поступившего в «золотую роту» из лейб-гвардии Семёновского полка, унтер-офицера Александра Иванова – из вахмистров лейб-гвардии Конного полка и гренадера 1-й статьи Савелия Павлухина – из лейб-гвардии Гренадерского полка. Специальным приказом министра двора 18 унтер-офицерам, 2 барабанщикам и 104 гренадерам, принимавшим участие в тушении пожара и спасении дворцового имущества, было пожаловано денежное вознаграждение и всем чинам за действия «посреди угрожавшей опасности с беспримерным самоотвержением» было объявлено монаршее благоволение.
Поступавшие в Петербург известия о страданиях и нуждах раненых в Крымской войне всколыхнули общество, не оставив равнодушными и дворцовых гренадер. Гренадеры 1-й статьи Марк Ткаченко и Фёдор Карлов добровольно пожертвовали свои сбережения в размере 500 и 372 рубля соответственно в пользу раненых. Император наградил Ткаченко золотой медалью «За усердие», а Карлову объявил монаршее благоволение с занесением в формулярный список. Вся официальная летопись Российской армии не знает подобного случая, когда нижний чин удостаивался бы столь высокой чести.
Многие гренадеры болезненно переживали известия, поступавшие из героического Севастополя, изъявляли желание вернуться обратно в гвардейские полки, в которых ранее проходили службу, чтобы принять участие в военных действиях. Однако уважена была только одна просьба. Гренадер 1-й статьи Денис Петренюк на всё время войны был переведён в лейб-гвардии Преображенский полк. Каждый раз, когда над Отечеством сгущались тучи и грохотали пушки, дворцовые гренадеры просились в действующую армию. Осложнение положения российских войск под Плевной пробудило желание многих гренадер отправиться в полки гвардии, в которых они служили до зачисления в роту. В лейб-гвардии Семёновский полк убыл гренадер 2-й статьи Иван Канин, а старый боевой унтер-офицер Степан Чугаев отправился в лейб-гвардии Семёновский полк.
На почве патриотического и религиозного чувства личный состав роты сделал крупное пожертвование в размере 1.120 рублей на приобретение церковной утвари для сооружавшегося тогда в Севастополе храма св. Владимира. С разрешения императора эти средства были переданы комиссии по строительству храма. В апреле 1861 года личный состав роты решил ознаменовать отмену крепостного права пожертвованием 1.000 рублей на сооружение каменного храма в Олонецкой губернии.
К повседневной службе дворцовых гренадер с раз и навсегда установленными церемониями по праздникам и табельным дням в августе 1839 года добавилось яркое и радостное событие – торжества в Москве по случаю открытия памятника в честь Бородинского сражения. К этому времени в роте числилось 45 уцелевших сподвижников М.И. Кутузова. Но 2 штаб-офицера, 4 обер-офицера, 10 унтер-офицеров, 2 барабанщика и 27 гренадер тщетно льстили себя надеждой принять участие в этом замечательном празднестве. В запланированном большом манёвре войск всем дворцовым гренадерам места не нашлось. Да и оставить роту в Петербурге без офицеров и унтер-офицеров было невозможно. Поэтому в Бородино были командированы 9 гренадер и один унтер-офицер, отправившиеся к месту назначения на наёмных лошадях и получивших на 45 дней командировки по 140 рублей порционных денег. В день открытия памятника у его постамента был поставлен почётный караул из прибывших гренадер, а вокруг разместилось 120-тысячное русское войско…
Следующая большая командировка в Москву состоялась без малого через десять лет. В феврале 1849 года по случаю пребывания августейшей семьи в Москве последовало приказание откомандировать туда для содержания постов в большом Кремлёвском дворце 1 обер-офицера, 3 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 1 флейтщика и 30 гренадер. Вскоре, однако, стала очевидной желательность постоянного пребывания в Москве дворцовых гренадер для охраны царских покоев и парадных залов в Кремлёвском дворце. Осенью этого же года вновь созданный отряд роты в составе 30 гренадер, 1 поручика, 1 прапорщика, 3 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 1 флейтщика под началом гвардейского подпоручика Григория Блинова приступил к несению постоянной службы в Кремле по тем же инструкциям, которые имелись для службы и наблюдений в Зимнем дворце. Гренадеры заняли места в карауле в Оружейной палате, в Святых сенях Грановитой палаты, на парадной лестнице, в Георгиевском зале, в Андреевском тронном зале и у царских апартаментов.
Однако и с созданием московского отряда «золотой роты» командировки дворцовых гренадер из Петербурга продолжились. Коронационные торжества по случаю восшествия на престол императора Александра II, намеченные на август 1856 года, потребовали присутствия в Москве дополнительного контингента дворцовых гренадер. 7 августа в Москву в качестве сопровождения императорских регалий отправились 10 гренадер во главе с унтер-офицером, а ещё через пять дней – штаб-офицер, 3 обер-офицера, 8 унтер-офицеров, 2 барабанщика, 2 флейтщика, 59 гренадер и 1 нестроевой (ротный писарь). Сразу после прибытия гренадеры приступили к несению службы, «будучи назначаемы на дежурство в Оружейную палату для охранения императорских регалий и в Большой дворец, для наблюдения за производившимися там работами по убранству залов и внутренних покоев их Величеств и их Высочеств августейших детей».
…В наше время обострился интерес к вековым традициям русского воинства. Многие из них получили развитие, умножились во время Великой Отечественной войны. Думается, что и о традициях дворцовых гренадер, о «золотой роте» нам забывать не стоит. И такого рода служба крайне важна, необходима и почётна.
