Агитатор «Саша Шлюмпер»
Самуил Нахимович Бейлин родился в 1882 году в Переяславле, в еврейской интеллигентной семье. Очевидно, что родители Самуила были людьми не бедными: юноша получил хорошее музыкальное образование, великолепно пел и обладал талантом актера-мимика. Но не музыка, не литературное творчество и не театральное ремесло не заинтересовали юношу настолько сильно, чтобы он посвятил свою жизнь именно искусству. В другое время, быть может, он и стал бы деятелем искусства, но только не в годы революции. В девятнадцатилетнем возрасте, в 1903 (или в 1904) году Бейлин вступил в эсеровскую организацию.
Он предпочел работать в боевой дружине и участвовал в ликвидации провокатора в Киеве, после чего скрылся. В Бердичеве его все же настигла полиция. Но Бейлин сумел бежать, перепилив решетку камеры. Переплыв через Днепр, он оказался на территории православного монастыря. Молодого еврея окружили монахи. На помощь пришло богатое воображение и все тот же актерский талант. Самуил придумал историю, будто бы он – давний последователь христианства и мечтает покреститься, но его родители – ортодоксальные иудеи и категорически запрещают ему переход в другую веру. Вот он и бежал от родителей, которые, тем временем, разыскивают его с помощью полиции. Монахи поверили Самуилу, благословили его и спрятали на территории монастыря.
Через какое-то время Самуил Бейлин перебрался через российскую границу и отправился в Англию. В Лондоне он устроился работать рабочим-обойщиком, там же познакомился с анархистами и скорректировал свое мировоззрение. В начале 1905 года Самуил Бейлин вернулся в Россию. Он обосновался в Белостоке, присоединившись к действовавшей там чернознаменской группе, и принял самое активное участие в знаменитой стачке ткачей в мае-июне 1905 года. Он экспроприировал продукты питания и раздавал их бастующим рабочим, собиравшимся на старом Суражском кладбище. В конце концов, его арестовали. Бейлин предъявил фальшивый паспорт, в котором в качестве места жительства значилось местечко Орлы. Его собрались этапировать на мнимую «родину», но в последний момент товарищам-анархистам удалось отбить Самуила у конвоиров.
Сменив Белосток на Екатеринослав, Бейлин, не покладая рук, сразу же принялся за революционную работу. Он агитировал рабочих на Брянском и Трубопрокатном заводах, распространял листовки в рабочих кварталах Чечелевки и Амура. Бейлин характеризовался не только хорошими организаторскими способностями, но и большой личной смелостью, участвуя в большинстве экспроприаций и вооруженных нападений.
Надо отметить, что в 1907 году екатеринославское анархистское движение несколько реорганизовалось. В его структурной реформе сказывалось влияние кропоткинского направления, ориентированного на создание крупных объединений федеративного типа по профессиональному или территориальному принципам. Были созданы четыре районные анархистские федерации – Амурская, Кайдакская, Нижнеднепровская и Городская, объединявшие товарищей по территориальному признаку. Кроме того, возникли цеховые федерации портных, заготовщиков и хлебопёков, 20 пропагандистских кружков и группы на всех более-менее значительных предприятиях города.
Значительное влияние анархисты получили на металлургическом заводе Брянского акционерного общества, называемом в народе просто Брянским заводом. Брянцы были одним из наиболее многочисленных и сознательных отрядов екатеринославского пролетариата. Между рабочими завода и администрацией конфликтные ситуации возникали постоянно. Рабочих не устраивал каторжный распорядок дня, при котором трудились по 14 часов в сутки, система штрафов, жесткое управление мастеров.
Брянский завод
Выступления рабочих на Брянском заводе начались еще в конце XIX века. Чтобы предотвратить их, дирекция ввела на заводе жесткий политический контроль. Рабочий, устраивающийся на завод, был должен пройти пропускной пункт завода – проходные ворота с личным столом, которым управлял полицейский. В компетенции полицейского был сбор сведений о каждом рабочем, его политической и криминальной благонадежности.
Для усмирения рабочих заводская администрация наняла отряд охраны из 80 черкесов, осетин и лезгин. Как всегда, власть имущие сыграли на национальном факторе. Расчет был сделан на то, что не знающие русского языка и совершенно чуждые основной массе рабочих в культурном отношении, кавказцы будут без зазрения совести расправляться с любыми попытками неповиновения на заводе. И действительно, эти наемные охранники отличались особой жестокостью и были ненавидимы большинством рабочих предприятия.
Работавший на заводе Г.И.Петровский, в будущем известный деятель компартии, вспоминал: «В те времена на Брянском заводе был знаменитый старший сторож, звали его Павел Павлович, и выписанные заводоуправлением с горного Кавказа черкесы, осетины и лезгины, которые не понимали русского языка и готовы были служить не на жизнь, а на смерть перед начальством, не особенно щедро дарившим их. Павел Павлович строго, с точки зрения капиталистических интересов, правильно понимал свои задачи. Если он заметит какой-нибудь непорядок около табельных досок, когда рабочий подходит и снимает номерок, он с особым наслаждением бил в затылок или прямо в зубы» (Петровский Г.И. Воспоминания о работе на Брянском заводе в 90-х годах. – Революцией призванные. Воспоминания екатеринославских рабочих. 1893-1917. Днепропетровск, 1978. С. 26).
Чашу терпения брянцев переполнила трагедия 29 мая 1898 года, когда рабочего Никиту Кутилина убил один из черкесов. Возмущенные рабочие подожгли заводскую контору и потребительскую лавку, перевернули сторожевые будки и едва не перебили всю охрану. Требовали убрать черкесов и ненавистного старшего сторожа Павла Павловича. На завод прибыла полиция в сопровождении двух пехотных батальонов. После этих событий на предприятии создали собственный 6-й участок полиции, содержавшийся за счет завода (то есть, за счет рабочих, против которых он и был создан).
Осенью 1906 года дирекция завода понизила расценки в железопрокатном цеху на 40 рублей, переведя рабочих со сдельной на поденную оплату труда. Для брянцев этот перевод стал настоящей катастрофой – вместо 1-2 рублей в день их заработок понизился до 30-70 копеек, в зависимости от квалификации. Опасаясь взрыва недовольства, дирекция пошла на создание согласительной комиссии для уррегулирования отношений между администрацией и рабочими. Но в состав комиссии вошли социал-демократы, к которым отношение на заводе было, мягко говоря, прохладным. Созданная же в начале 1907 года Федерация рабочих анархистов Брянского завода выступила против существования комиссии как действующей в интересах администрации и 1 марта 1907 года обратилась к брянцам с листовкой «Ко всем рабочим Брянского завода», в которой осудила деятельность комиссии и предложила не выбирать ее в следующий раз.
26 марта 1907 года возле здания паросилового цеха был застрелен бывший начальник железопрокатного цеха А. Мылов, незадолго до этого назначенный директором завода и ненавидимый большинством рабочих за проводимую им «фильтрацию» по политической благонадежности. Сопровождавший Мылова телохранитель Задорожный был ранен. Стрелявший, девятнадцатилетний анархист Тит Меженный, работавший на этом же заводе вальцовщиком, был схвачен.
После убийства Мылова правление завода во главе со Свицыным постановило закрыть предприятие. 5300 рабочих были рассчитаны, а более 20, считавшихся политически неблагонадежными, арестованы. Примечательно, что социал-демократы убийство Мылова осудили и поддержали действия администрации, чем заслужили полное презрение со стороны рабочих. В то же время популярность анархистов, чей представитель уничтожил ненавидимого всеми рабочими завода директора, резко возросла, причем не только на самом Брянском заводе, но и на других предприятиях города: так, 30 марта 1907 года состоялся митинг Екатеринославских железнодорожных мастерских, собравшиеся на котором рабочие выразили полную солидарность с брянцами.
Помимо Брянского завода, в 1907 году рабочие анархистские федерации возникли еще на некоторыых предприятиях Екатеринослава. В частности, в железнодорожных мастерских действовала Федерация железнодорожных мастерских (анархистская), объединявшая до 100 сочувствуюших рабочих.
Достаточно активно вели себя анархисты и на трубопрокатном заводе братьев Шодуар. В начале 1907 года по инициативе приехавшего из Белостока анархиста – боевика Самуила Бейлина («Саши Шлюмпера») здесь была основана Федерация рабочих анархистов-коммунистов трубопрокатного завода.
Покушения на мастеров
Видимые успехи пропаганды на предприятиях способствовали переходу некоторых анархистов, прежде являвшихся сторонниками тактики «безмотивного террора», к синдикалистской деятельности. Среди них был и известный нам боевик Федосей Зубарев, один из немногих оставшихся в живых после репрессий и столкновений конца 1906 года ветеран екатеринославского анархистского движения. Впрочем, ориентируясь на синдикалистскую деятельность, Зубарев, являвшийся к этому времени фактическим лидером Амур-Нижнеднепровской районной организации анархистов-коммунистов, да и другие анархисты, не собирались оставлять и прежние методы вооруженного сопротивления, прежде всего акты экономического террора.
Было очевидно, что у рабочих тактика покушений на наиболее ненавидимых ими мастеров и директоров вызывала только всемерную поддержку. Об этом свидетельствовали как убийство на Брянском заводе анархистом Титом Меженным директора Мылова, так и более раннее по времени убийство начальника железнодорожных мастерских в Александровске, тоже совершенное екатеринославским анархистом.
Начальник железнодорожных мастерских Александровка господин Василенко был известен тем, что сдал полиции более 100 передовых рабочих, участвовавших в декабрьской стачке 1905 года. После тех событий прошло уже полтора года и Василенко, видимо, был в полной уверенности, что его предательские действия остались безнаказанными. 7 марта 1907 года работавший слесарем на трубопрокатном заводе Шодуар анархист Петр Аршинов отомстил за выданных рабочих и убил Василенко. Аршинова схватили в тот же день и 9 марта 1907 года приговорили к смертной казни через повешение. Впрочем, в ночь на 22 апреля 1907 года Аршинов благополучно бежал из тюрьмы, избежав смерти. Ему удалось перебраться через границу и обосноваться во Франции, откуда, спустя два года, он вновь вернулся в Россию.
Петр Аршинов, будущий видный деятель "махновщины" и летописец махновского движения
В начале апреля 1907 года полицейским удалось выйти на след части екатеринославских анархистов. 3 апреля полиция явилась на квартиру Иды Зильберблат и арестовала хозяйку, Вовк и Полину Краснощекову. В самой же квартире устроили засаду, ожидая, что вот-вот должен прийти кто-нибудь еще из екатеринославских анархистов. И действительно, на следующий день утром к Зильберблат пришел ничего не подозревающий «Саша Шлюмпер». Его схватили. Но, выйдя на улицу в сопровождении полицейских, анархист привычным жестом сбросил пальто, которое осталось в руках у задерживавших, произвел несколько выстрелов из револьвера по полиции и скрылся.
Волей-неволей, но анархистам часто приходилось задумываться о финансировании. Существовать за счет членских взносов, как это делали социал-демократы, было, с их точки зрения, не совсем благородно – как можно рабочего, получающего за свой тяжелый труд жалкие копейки, еще и заставлять платить с заработной платы какие-то взносы? Вот и приходилось анархистам по-прежнему совершать экспроприации.
Севастопольский побег
24 июля 1907 года анархисты провели сразу три ограбления, имевшие закономерную развязку – гибель двоих боевиков и арест двоих других. История этих экспроприаций уходит в знаменитый побег 21 заключенного из Севастопольской тюрьмы, который произошел 15 июня 1907 года. Впечатляющий по своей дерзости побег стал одной из самых ярких страниц сопротивления царскому режиму. Впрочем, расскажем о побеге словами одного из содействовавших ему с воли революционеров: «Впиваюсь в пространство глазами и ясно-ясно вижу в тюремном окошке красный платок.
«Значит, побег состоится», – успокаиваю себя я. Поднимаю правую руку с платком – условный знак стоящим в овраге товарищам, ожидающим моего сигнала. Николай и его спутник анархист должны извлечь из мусора припятанный в овраге снаряд и доставить его к заранее условленному месту у тюремной стены, где и ждать с тюремного двора особого сигнала для его взрыва.
Действительно, не проходит и двух – трех минут, как из оврага показываются двое человек, несущих большую кошелку, один из коих, опираясь на корявую палку, идет тяжелою усталою походкой. Подойдя к стене и расположившись как бы покурить, они предварительно вешают ношу на сучёк своей палки, прислоненный к тюремной стене, а сами в ожидании нового сигнала, садятся вблизи и закуривают .Камешек, брошенный им со двора тюрьмы, – последний условный знак, – вносит заметное движение в эту застывшую, было, возле стены группу. Видим, как один из них, анархист, быстро подходит к кошелке и зачем-то над ней наклоняется. Вслед затем – вспышка бикфордова шнура, скачёк двух странников в сторону, столб густого дыма, страшный гул. Все это смешивается в одно целое, большое, чудовищное, непонятное… Одно мгновение стоит гробовая тишина, а вслед затем … О, великая радость!… Сердце готово разорваться на части. Все мы ясно видим, как из образовавшейся в стене бреши, точно безумные, выскакивают наши товарищи, которые, не медля ни минуты, по получении от нас оружия, одежды и адресов, разбегаются в разные стороны» (Цитович К. Побег из Севастопольской тюрьмы в 1907. – Каторга и ссылка, 1927, № 4 (33). Стр. 136-137.).
Впоследствии беглецы скрылись в горах в районе станции Инкерман, где стоял использовавшийся севастопольскими анархистами и эсерами в качестве базы хутор Карла Штальберга. Хозяин его и сам принимавший активное участие в революционном движении в Крыму, с готовностью укрыл бежавших.
Среди беглецов были и два анархиста-коммуниста – давние участники Екатеринославской рабочей группы двадцатитрехлетний Александр Мудров и девятнадцатилетний Тит Липовский, арестованные во время разгрома типографии «Гидра» в Ялте (третий арестованный в Ялте анархист, Петр Фомин, бежать отказался). Бежавшие анархисты нуждались в помощи, в первую очередь – в деньгах.
Решив поддержать беглых анархистов, Зубарев сотоварищи 24 июля провели три экспроприации. На обратном пути экспроприаторов на протяжении сорока вёрст преследуют полицейские стражники во главе с урядником. Анархисты отстреливаются и, в конце концов, убивают урядника и ранят нескольких стражников. Казалось бы, погоня отбита. Но на станции Сухаревка Екатеринославской железной дороги анархистов замечают станционные жандармы. Начинается перестрелка. Во время нее один анархист получает ранения. Раненого кладут на захваченный паровоз и пытаются уехать. В этот момент навстречу движется воинский поезд, а сзади настигают жандармы. Окружив анархистов, жандармы хватают двоих из них живыми. Но Федосей Зубарев, обороняя помещенного на паровоз раненого, продолжает стрелять из маузера и двух браунингов. Жандармам удается ранить и Федосея. Истекая кровью, он прикладывает маузер к виску и нажимает на курок. Осечка… Зубарев пробует выстрелить заново. На этот раз попытка удается.
Неудачей закончилась и попытка Самуила Бейлина устроить побег из женского корпуса Екатеринославской тюрьмы. Он собирался освободить арестованных анархисток Юлию Дембинскую, Анну Соломахину, Анну Дранову и Полину Краснощекову. Последняя опасалась, что ее разоблачат как участницу подготовки покушения на генерал-губернатора Сухомлинова (см. ниже) и приговорят к суровому наказанию. Вдобавок, у арестованных революционерок к этому времени произошел конфликт с администрацией тюрьмы, и они опасались репрессий. Однако, вызволить из застенков удалось только Юлию Дембинскую. Остальных анархисток администрация тюрьмы предусмотрительно перевела в более охраняемый мужской корпус. После провала побега Бейлин покинул Екатеринослав.
Кризис движения
К 1908 году полицейские репрессии значительно ослабили российское анархистское движение. Многие видные анархисты оказались за решеткой или покинули страну, погибли в перестрелках с жандармами, покончили с собой во время задержания или же были казнены по приговорам военно-полевых судов. Такое положение дел позволило, впоследствии, советским, а также и некоторым современным российским исследователям утверждать, что в период между 1908 годом и Февральской революцией 1917 года российский анархизм едва ли не был уничтожен.
Полицейские репрессии, которым подверглись анархистские группы Российской империи в 1907, 1908 и 1909 гг., хотя и ослабили движение, но, все же, не смогли уничтожить его на корню. Несмотря ни на что, продолжали существовать старые анархистские группы и появляться новые, в том числе в регионах, прежде не охваченных пропагандой идей безвластия. Как раз в это время анархизм завоевывал более прочные позиции не только в еврейских местечках западных губерний, но и среди рабочих и крестьян центральных областей империи, Дона и Кубани, Кавказа, Поволжья, Урала и Сибири.
Изменилась только идеологическая ориентация российских анархистов. Ведь репрессии затронули, в первую очередь, самую радикальную часть движения – чернознаменцев и безначальцев, ориентированных на вооруженную борьбу. Гибель наиболее отважных активистов в вооруженных столкновениях, аресты и смертные казни существенным образом ослабили чернознаменцев и безначальцев.
В 1909 году один за другим перестали выходить два основных печатных органа чернознаменского направления – в январе 1909 года прекратил свое существование основанный Константином Эрделевским парижский журнал «Бунтарь», а через полгода, в сентябре 1909 года, закрылся и редактировавшийся в первое время своего существования Сандомирским журнал «Анархист», также выходивший в Париже. На смену сторонникам безмотивного террора и коммун пришли последователи хлебовольцев – синдикалистски ориентированные анархо-коммунисты. К просиндикалистским методам борьбы склонились и некоторые активные в прошлом чернознаменцы, винившие в смертях и арестах анархистов «неправильную» тактику. В результате анархисты переориентировались на агитационную работу в среде крестьянской молодежи и фабричных рабочих, однако окончательного отказа от вооруженных методов сопротивления так и не последовало.
Последним оплотом анархизма, по мнению советского историка В. Комина, к 1908 году оставался только Екатеринослав – «единственное место в России, где существовала постоянная группа анархистов, которая продолжала вести пропаганду своих идей среди местных рабочих и некоторой части крестьян» (Комин В.В. Анархизм в России. Калинин, 1969. С. 110.). В конечном итоге, именно в Екатеринославской губернии было суждено появиться анархистскому движению, сыгравшему видную роль в событиях Гражданской войны в России и вошедшему в историю под названием «махновщина». Именно из Екатеринослава анархистское мировоззрение распространилось в соседний Александровск и далее – в села Александровского уезда, в том числе – в Гуляйполе, которому было суждено стать «столицей» махновского движения.
